«Победивший пролетариат не поднял руки на обезоруженных, не мстил за расстрелянных в Кремле товарищей. Он доверил слову взятых: не поднимать руки на власть Советов!» — сообщили большевистские газеты.

Пленники разбрелись кто куда.

Кто-то отправился за границу.

Кто-то примкнул к победителям.

Большинство — подались на Дон, положив начало Добровольческой белой армии...

Но всего этого Мишель не знал. Он так и сидел в казематах Арсенала, потеряв счет времени. Неудачный граф Монте-Кристо, скупой рыцарь, чахнущий над... разбитой люстрой...

Так и сидел!..

Звякнул засов.

Распахнулась дверь.

В глаза, ослепляя, ударил свет. Всего-то керосиновой лампы.

— Есть здесь кто али нет? — спросил голос.

В углу что-то зашевелилось. И из-за куч мусора встал человек.

— Ой!.. В бога, в душу, в мать!.. Напугал черт! Ты кто такой, едрен-корень?!

Мишель подошел ближе.

Перед ним, в расстегнутом бушлате, отсвечивая в темноте полосками тельника, стоял матрос в бескозырке, с болтающейся на боку огромной деревянной кобурой.

— Ты чего здесь? — удивленно спросил он. — Давай, выходи, братишка, революция у нас! Хана — эксплуататорам трудового народа! Свобода!..

Мишель поднялся по ступенькам и вышел из подвала и из Арсенала. Зажмурился от дневного света и стоял так, боясь открыть глаза, наверное, пять или больше минут... Потом пошел к Боровицким воротам, через которые много, как ему казалось, недель назад сюда вошел...

Он брел по московским улицам и переулкам: мимо него катили ощетинившиеся винтовками, обвешанные по бортам красными полотнищами автомобили, шли солдаты с красными лентами на папахах и рабочие и работницы с бантами на одежде.

Эти — с красными. Те были — с белыми. Раскололись, разошлись — по цветам, по жизни... Всего-то в несколько дней...

Встречные с подозрением поглядывали на заросшего, худого, помятого, странного господина, но потом, отведя глаза, бежали дальше.

Куда теперь? — думал Мишель. Куда ему со своей бумажкой... И со своей судьбой?.. Полиция, в которой он служил, разогнана, временных министров, что поручили ему розыск сокровищ, нет! Никого нет и ничего!

Все кончено. С Россией — все кончено! Кому теперь нужно какое-то там золото?! И он сам...

У него и денег-то не осталось!..

Мишель машинально сунул руку в карман, вытащил из него подписанное Керенским письмо, скомкал и отбросил. Но вместе с письмом на землю упал какой-то клочок бумажки.

Он поднял его и узнал почерк Осипа Карловича.

В записке был адрес, он знал чей — адрес Анны. Которой он хотел, да так и не смог помочь. И вряд ли теперь сможет... Раньше он был полицейским, был чиновником по особым поручениям Временного правительства — был кем-то. И был в состоянии что-то сделать. Теперь — ровным счетом ничего! Теперь ему самому требовалась опора.

Так может ли, имеет ли право он брать кого-то под свое покровительство?

Да, прав был ювелир, предупреждая его, что все катится в тартарары! Так и случилось. Именно так!..

Мишель долго глядел на измятую бумажку, не зная, что с ней... что с собой делать. Он даже не был уверен, живет ли теперь Анна по этому адресу. Но даже если живет — что с того?! Максимум, чем он теперь мог ей помочь, это поднести чемоданы!

Так, может, хоть это?.. Хоть что-то!

Он найдет ее и отправит к отцу, который сможет ее защитить лучше его!.. Пожалуй, так!..

Мишель решился...

И пусть все летит к чертовой матери. Все!.. Но пусть останется хоть что-то, ради чего стоит продолжать «влачить свое жалкое существование»!..

Теперь он знал — для чего жить... вернее, для кого! Хотя бы эти ближайшие несколько дней. А там...

Что будет «там», Мишель не знал. Но и никто другой не знал! Старая жизнь закончилась, а какой будет новая, да и будет ли вовсе, никто сказать не мог. Сто лет совместными усилиями многих, не худших, вернее, самых лучших, движимых лучшими побуждениями людей раскачивали гигантскую, в одну шестую суши, империю. Раскачали! И теперь она начала черпать бортом...

Эх, Русь, гоголевская птица-тройка, не скачется тебе тихо да гладко — закусила удила, встала на дыбы, сорвалась, понесла бешеным галопом... Куда?..

Куда несешься ты, Россия?..

Антонов-Овсеенко Владимир Александрович (1883 — 1939). Состоял в большевистской партии с дореволюционных времен. Работал сотрудником газет «Голос», «Наше слово», «Начало» в Париже. Во время Октябрьского переворота — секретарь Петроградского Военно-революционного комитета, руководил взятием Зимнего дворца. Один из организаторов Красной армии. Народный комиссар по военным и морским делам Украины. В 1922 — 1924 гг. — начальник политуправления Реввоенсовета. С 1924 г. — полпред в Чехословакии, Литве, Польше. С 1934 г. — прокурор РСФСР, с 1937 г. — нарком юстиции РСФСР. Репрессирован, посмертно реабилитирован.

Балк Матрена (Модеста Монс) — сестра Виллима Монса. Статс-дама императрицы. В 1724 г. отправлена в ссылку. После восшествия на престол Екатерины I возвращена обратно в столицу.

Каменев (Розенфельд) Лев Борисович (1883 — 1936), видный деятель большевистской партии. Вступил в РСДРП в 1901г. В 1908 — 1914 гг. находился в эмиграции. В 1914 г. вернулся в Россию для руководства «Правдой». В 1915 г. был арестован и сослан в Сибирь. Освобожден после Февральской революции. Возглавлял партию до прибытия Ленина, проводил политику критической поддержки Временного правительства. Выступал против Октябрьского восстания. В ноябре 1917 г. — председатель ВЦИК. В 1918 — 1926 гг. — председатель Моссовета. Входил в состав оппозиции. В 1926 г. выведен из состава Политбюро, в 1927 г. — исключен из ЦК и из партии. В 1931 — 1934 гг. — директор Института мировой литературы. На первом московском процессе 1936 г. приговорен к смертной казни и расстрелян. Посмертно реабилитирован в годы перестройки.

Керенский Александр Федорович (1881 — 1970), политический деятель. Родился в Симбирске. Работал присяжным поверенным, был известен защитой политических подсудимых. В 1905 г. подписал коллективный протест против ареста представителей радикальной интеллигенции. Стал широко известен во время поездки на Лену в дни т.н. Ленского расстрела. Руководил фракцией трудовиков в IV Государственной думе. После Февральской революции — член партии социалистов-революционеров (эсеров), однако проводил политику, часто игнорируя решения эсеровских вождей. Член масонской ложи. Министр юстиции в первом составе Временного правительства. С мая по сентябрь 1917 г. — военный и морской министр. С 8 (21) июля — министр-председатель Временного правительства, с 30 августа (12 сентября) — верховный главнокомандующий. После победы Октябрьской революции бежал в Гатчину. Пытался организовать антибольшевистский поход на Петроград вместе с Красновым. После провала операции эмигрировал из России. С 1918 г. жил в Париже, издавал газету «Дни», был одним из организаторов «Лиги борьбы за народную свободу». После оккупации Франции нацистами в 1940 г. уехал в США.

Лефорт Франц Яковлевич (1656 — 1699), адмирал, «птенец гнезда Петрова». Родился в Женеве. С 1675 г. состоял на русской службе. Командовал флотом в Азовских походах. В 1697 — 1698 гг. возглавлял «Великое посольство» для создания военного союза против Турции и закупки оружия. Послы посетили Курляндию, Пруссию, Голландию, Англию, Священную Римскую империю Габсбургов.

Львов Георгий Евгеньевич (1861 — 1925), князь, крупный помещик. После окончания юридического факультета служил по министерству внутренних дел. С 1888 г. — гласный (депутат) тульского земства. В 1903 — 1906 гг. — председатель тульской уездной земской управы. Во время русско-японской войны организовывал помощь раненым, выступая как уполномоченный общеземских организаций. Депутат I Государственной думы. В годы Первой мировой войны — председатель Всероссийского земского союза, один из руководителей «Земгора» (объединенный союз земств и городов). После Февральской революции — председатель Совета министров и министр внутренних дел. Вышел из состава Временного правительства после июльских событий 1917 г. После Октябрьской революции эмигрировал во Францию. В 1918 — 1920 гг. — глава Русского политического совещания в Париже.