Тем не менее, ободренные авансами Кабальеро, анархисты решили укрепить свое пошатнувшееся влияние в Каталонии. 21–22 марта 1937 года они предъявили ультиматум главе Генералидада Компанису, требуя передать НКТ-ФАИ контроль над экономическими и военными ресурсами Каталонии и угрожая в случае невыполнения «прямым действием». Членам ОСПК прямо угрожали оружием на заседании правительства. До середины апреля длился правительственный кризис и хотя состав Генералидада не изменился, анархистам удалось свести на нет принятое решение о роспуске их патрулей и создании единых сил безопасности. Не удовлетворившись частичным успехом, анархисты начали перебрасывать в Барселону оружие и некоторые части с фронта, намереваясь показать «кто в доме хозяин».
Коммунисты пытались договориться с Кабальеро, апеллировали к Асанье. Президент заявил, что он вообще предпочел бы, чтобы компартия стала наиболее сильной по численности партией кабинета министров, но по соображениям международного порядка (возможная критика со стороны Англии и Франции) это нецелесообразно. К концу апреля 1937 года советское полпредство, коммунисты, Асанья, большинство социалистов и даже анархисты видели выход из намечавшегося внутриполитического тупика в разделении постов премьера и военного министра (президент республики еще в 1933 году считал Кабальеро настолько больным, что ожидал со дня на день его ухода из большой политики). С точки зрения советского полпредства идеальным вариантом было бы сохранение за Кабальеро кресла главы правительства, чтобы он мог делать то, что у него получалось: служить знаменем левых сил. Конкретную же работу по реорганизации армии должны делать энергичные профессионалы. Но весь вопрос был в том, как убедить упрямого и нетерпимого к критике Кабальеро добровольно пойти на этот шаг. Никто не хотел ввязываться в открытую борьбу против главы правительства в условиях непрекращавшейся войны.
Уже в марте 1937 года представители Коминтерна констатировали в республике острый правительственный кризис. Он стал необратимым после 14 апреля, когда Кабальеро издал приказ об увольнении и перерегистрации всех комиссаров армии. Все новые назначения в структуре ГВК отныне становились прерогативой не главы комиссариата, а самого военного министра. Кабальеро прямо заявил, что причиной этого шага было желание очистить комиссариат от коммунистов. Войну против КПИ премьер начал еще и потому, что все яснее обозначалось единство действий КПИ и ИСРП, которого он не желал и хотел предотвратить. Но все же 16 апреля 1937 года был создан т. н. Национальный комитет связи ИСРП и КПИ, за которым последовали аналогичные органы на местном уровне. Кабальеро чувствовал, что становится ненужным, что власть просто ускользает из его рук.
Кризис власти в республике назрел окончательно и разрешился в начале мая вооруженным путчем в Каталонии. Одним из основных актеров этой трагедии была Рабочая партия марксистского объединения (испанская аббревиатура ПОУМ), основанная в 1935 году путем слияния испанских троцкистов — Испанской коммунистической левой — и Рабоче-крестьянского блока. В момент основания партия насчитывала 7 тысяч членов и контролировала 60-тысячные профсоюзы. Ее влияние фактически ограничивалось Каталонией. В 1936 году ПОУМ сначала не хотела вступать в Народный фронт, высказываясь, как и Ларго Кабальеро за чисто рабочий избирательный союз. Но здравый смысл все же возобладал. ПОУМ присоединилась к Народному фронту, и один из руководителей партии Маурин прошел в кортесы. Основным лидером ПОУМ был Андрес Нин (1892–1937). Сын башмачника, Нин уже в 1911 году вступил в молодежную организацию ИСРП, затем перешел к анархистам и в 1921 году стал генеральным секретарем национального комитета НКТ. После убийства анархистами премьер-министра Дато, опасаясь преследований, Нин эмигрировал в СССР, вступил в РКП (б) и работал на ответственном посту секретаря международной организации коммунистических профсоюзов — Профинтерна. С 1923 года Нин примыкал к троцкистской оппозиции и в 1930 году был выслан из СССР. Позднее, уже в Испании, Нин идейно разошелся с Троцким. Даже сверхреволюционный Лев Давидович стал казаться ему оппортунистом, так как призывал своих сторонников вступать в социалистические и социал-демократические партии с целью раскола их изнутри. Однако влияние троцкизма на ПОУМ сохранилось и проводилось, главным образом, через секретаря партии по международным вопросам Хулиана Горкина.
После мятежа июля 1936 года ПОУМ сформировал несколько колонн и отправил их на Арагонский фронт. Число сторонников партии росло, хотя, конечно, и не в такой пропорции, как КПИ. Нин стал членом каталонского генералидада (советником по юстиции), но под давлением ОСПК в конце 1936 года покидает свой пост.
Линия ПОУМ, выражаемая через центральный орган партии газету «Ла Баталья» («Битва»), была ультрареволюционной: ПОУМ требовала установления диктатуры пролетариата, образования рабоче-крестьянского правительства, противилась превращению милиции в армию (считая это «разоружением народа»). В общем, можно сравнить требования ПОУМ с НКТ, хотя поумовцы и были против загибов анархистов вроде отмены денег или немедленной ликвидации государства.
С начала 1937 года резко ухудшились отношения ПОУМ с КПИ. Конечно, здесь свою роль играли политика Сталина и начавшаяся в СССР шумная кампания против Троцкого. Но справедливости ради надо сказать, что сам Троцкий давал Москве обильную пищу для критики. В частности, он призывал к восстанию в СССР и свержению предавшей идеалы революции сталинской бюрократии. Лидер IV Интернационала договаривался даже до того, что приветствовал интервенцию против Советского Союза как катализатор внутренних изменений там.
«Ла Баталья» в Испании также публиковала антисоветские материалы, что, естественно, не могло радовать ни испанских коммунистов, ни Москву. Например, 24 января 1937 года «Ла Баталья» напечатала резолюцию Исполкома ПОУМ «против чудовищного преступления, готовящегося в Москве» (имелся в виду процесс против Пятакова, Радека и других). Конечно, с точки зрения справедливости и морали, поумовцы были правы, но в условиях гражданской войны в их стране, когда жизненно важная военная помощь республике шла только из Советского Союза, такая критика била по своим. Ведь в годы Второй мировой войны печать стран антигитлеровской коалиции воздерживалась от критики общественного строя в странах-союзниках, хотя ни Черчилль, ни Сталин не изменили своих диаметрально противоположных политических взглядов. Трудно было даже представить, чтобы Франко позволил прессе в своей зоне печатать какие-либо критические материалы в адрес Германии и Италии, хотя сам «каудильо» не питал больших симпатий к внутреннему устройству нацистской Германии (Гитлер активно преследовал у себя дома католиков, в то время как Франко сделал борьбу за возвращение былого влияния католической церкви в Испании знаменем своего «крестового похода»). Наконец, советская пресса не вмешивалась во внутрипартийную борьбу в Испании, а военные сводки печатала только на основе правительственных коммюнике, зачастую весьма далеких от действительности (например, однажды сводка сообщала об успешном наступлении республиканских войск, в результате которого не было потеряно ни пяди территории!). А газета ПОУМ писала, что корреспондента «Правды» в Испании «Кольцова можно назвать больше, чем мерзавцем — канальей и больше, чем канальей — дураком».
Но если под поумовской критикой внутренней политики СССР была хотя бы какая-то основа, то внешнеполитический курс Советского Союза ПОУМ ругала и по существу неверно. «Ла Баталья» писала, что «Сталин и Литвинов оставили революционный марксизм и впадают в национализм‹…›Для Ленина Лига наций была убежищем империалистических бандитов. Сталин и Литвинов превратились в чемпионов защиты этого убежища бандитов». А 26 января 1937 года центральный орган ПОУМ доказывал своим читателям, что вокруг испанской войны «создалось два блока». Первый в составе Берлин-Рим-Лиссабон-Токио, второй в составе Париж-Лондон-Москва. Причем, второй блок, по мнению ПОУМ, хотя и хочет воспрепятствовать распространению фашизма в Испании, но одновременно абсолютно не желает победы испанской революции. Таким образом, политика СССР, направленная на укрепление сотрудничества с западными демократиями против Гитлера, классифицировалась испанскими троцкистами как предательство мировой революции. Похоже, что поражение пролетариата в Германии так ничему и не научило ПОУМ, которая упорно цеплялась за отжившие, сектантские лозунги, объективно работавшие против республики.
