Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

После победы над Ганнибалом во Второй Пунической войне Рим приобрел в Испании свою первую колонию. Населявшие ее племена кельтов и иберов, к тому времени слившиеся в одно целое, оказывали захватчикам упорное сопротивление, но были, в конце концов, побеждены не столько оружием, сколько культурной ассимиляцией. С тех пор язык будущих испанцев серьезно не менялся, имея в своей основе т. н. вульгарную (народную) латынь.

Распад Римской империи привлек на Пиренейский полуостров новые волны завоевателей, на этот раз германские племена. В Испании обосновались вестготы, которые в отличие от римлян держались обособленно и так и не стали для местного населения «своей» властью. Именно поэтому высадившиеся в 711 году на Пиренейский полуостров арабы (мавры) поначалу не встретили серьезного сопротивления. Наоборот, их призвала часть вестготской правящей верхушки, а многие города открывали завоевателям ворота без боя.

Однако насаждение ислама и притеснение тех, кто оставался верным христианской религии, вызвали к жизни многовековую войну за освобождение против мавров, получившую название Реконкисты (буквально «Отвоевывание»). Именно эта война, самая длинная в истории и сформировала основные национальные черты испанцев. Любой испанец в VIII–XV веках должен был готов сражаться каждый день. Он мог погибнуть, попасть в плен, потерять близких. Духовную силу, да и оправдание самой борьбы давала католическая вера: в условиях военного времени были распространены рыцарско-монашеские ордена. Поскольку война шла не на жизнь, а на смерть, испанский характер приобрел такие черты, как безудержную восторженность (если Бог даровал победу) или безысходный пессимизм (ведь за грехи Бог частенько давал победу неверным). Обе эти крайности спокойно уживались в одном человеке. В отличие от русского крестьянина, испанский никогда не знал диких форм крепостничества. Он был, как правило, не менее горд, чем дворянин, а дворянин подчас столь же беден, как и крестьянин.

Испанский католицизм отличался антисемитизмом, так как евреи, издавна населявшие Пиренейский полуостров, приветствовали арабское господство и получили от исламских завоевателей привилегированное по сравнению с христианами положение.

Сам характер борьбы против арабов обусловил усиление обособленности испанских регионов и так склонных к сепаратизму в силу географических причин. Арабам так и не удалось завоевать северо-западные горные области Испании — Астурию и Басконию, которые гордились тем, что никогда не были под властью чужеземцев. Баски, к тому же, ревниво охраняли (и охраняют до сих пор) свою культуру и уникальный язык. Северо-восточная Каталония долгое время была под влиянием Франкской империи, что сказалось и на языке, и на обычаях. Южная Андалусия, наоборот, находилась под властью арабов 500 лет, что наложило отпечаток не только на внешний вид андалусцев, но и обусловило, в какой-то мере, большую отсталость региона по сравнению с севером страны.

В 1492 году мавры были наконец изгнаны из Испании и в этом же году была открыта Америка, сделавшая XVI век золотым веком Испании. Из воюющей окраины Европы страна превратилась в крупнейшую мировую империю от Филиппин до Перу, в которой никогда не заходило солнце. Правда, попытка подчинить другую морскую державу — Англию — закончилась в 1588 году разгромом у британских берегов «Непобедимой Армады».

Южноамериканское золото парадоксальным образом привело к упадку Испании в XVII–XVIII веках. Страна попыталась жить за счет колоний, не уделяя должного внимания собственному хозяйству. Но на море господствовал английский флот, который и решал, сколько золота испанские галеоны смогут привести на родину.

С 1700 года Испанией правила одна из ветвей династии Бурбонов, поставлявшая стране, за редким исключением, ничтожных монархов, которые в конце концов и привели некогда мировую империю к полномасштабной катастрофе.

В 1793 году подкупленный английским золотом невежественный и тщеславный первый министр королевства Годой (бывший солдат королевской гвардии, обольстивший королеву Марию-Луизу своими голубыми глазами и умением играть на гитаре) вверг Испанию в войну против революционной Франции. Но даже не слишком сильные республиканские войска быстро отбросили не желавших сражаться за непонятные цели испанцев за реку Эбро. Тогда Годой решил примкнуть к другому лагерю и в 1797 году Испания воевала уже на стороне Франции против своих недавних английских союзников, что привело к разгрому испанского флота в битве у мыса Сан-Висенте. Годой успел до своей отставки поконфликтовать и с Россией (в 1799 году между обеими странами были прерваны дипломатические отношения). Повоевав и против Португалии, Испания в 1803 году присоединилась к Наполеону во вновь вспыхнувшей войне против Англии, которая привела к катастрофе испанского флота в знаменитой Трафальгарской битве 20 октября 1805 года. С потерей флота была фактически и потеряна колониальная империя в Америке, где началась вскоре война за независимость.

Между тем испанская королевская семья раздиралась склокой между королевой, стремившейся упрочить положение своего любовника Годоя (которого, как и Распутина в России, ненавидела вся страна) вопреки мнению своего мужа короля Карла IV. Но в конце концов Мария-Луиза убедила своего супруга подписать завещание, по которому наследник трона Фердинанд мог считаться совершеннолетним только после 30 лет! Наследник, узнав о таком проявлении родительской «любви», тайно связался с Наполеоном, умоляя его помочь в борьбе за корону на любых условиях.

Император французов решил, что с испанскими Бурбонами следует считаться еще меньше, чем с собственными. Он направил в 1807 году в Испанию войска, которые вместе с испанской армией должны были оккупировать сговорившуюся с Англией Португалию, что и произошло в ноябре того же года. Но в Испании Наполеон продолжал концентрировать свои войска, которые потихоньку стягивались к Мадриду.

Король и королева вместе с обозленным на родителей наследником отправились на поклон к Наполеону. Тот заставил удивленного Фердинанда отречься в пользу отца, а последнему было дано указание вызвать во Францию оставшихся членов королевской семьи. Однако здесь на историческую сцену вышла сила, которую Наполеон недооценил столь же серьезно, как впоследствии и в России — народ.

2 мая 1808 года в Мадриде началось восстание тысяч горожан против 25 тысячной французской армии во главе с прославленным наполеоновским маршалом Мюратом. В течение дня восстание было жестоко подавлено оккупантами, что было увековечено на бессмертных полотнах Гойи. Этот героический эпизод впоследствии стал одним из образцов для подражания в республиканской Испании 1936–1939 годов. Революционные плакаты того времени взывали к героизму простых граждан 1808 года.

Однако тогда этот героизм казался напрасным. Выродившиеся королевская семья не посмела искать защиты у собственного народа и послушно, как крысы за звуками дудочки, потянулась во Францию. А там Наполеон легко «уговорил» Карла IV уступить ему корону Испании в обмен на замок в Компьене и денежное содержание в 30 миллионов реалов в год. Незадачливый монарх мог предаваться любимой охоте и сохранять многолетний «брак втроем» вместе со своей женой и Годоем. Наполеон отдал вакантный испанский трон своему брату Жозефу, который торжественно вступил в Мадрид 20 июля 1808 года.

В стране сразу же вспыхнуло пламя народной войны. Особенно важным было то обстоятельство, что сопротивление французам возглавили не королевские чиновники, а возникшие по всей Испании комитеты или хунты. Как и тысячу лет назад, борьбу против чужеземцев начала Астурия. 13 июля 1808 года был окружен и взят в плен целый французский корпус генерала Дюпона (14 тысяч человек), отправленный на покорение Андалусии. Новоиспеченный король Жозеф уже 31 июля бежал из Мадрида. В ноябре 1808 года за дело взялся сам Наполеон, который за два месяца разгромил основные испанские силы.

Но всю страну охватило мощное партизанское движение, вынуждавшее французов постоянно держать на Пиренейском полуострове 300-тысячную армию. В антифранцузском движении, которое шло под монархическими лозунгами, было и либеральное крыло, пытавшееся использовать народный порыв для демократизации страны. Уже в ходе борьбы выяснилась одна родовая черта любой испанской революции — местничество или партикуляризм. Каждая возникшая в каком-нибудь городе хунта объявляла себя высшей и не очень стремилась к координации действий со своими соседями.

2
{"b":"123346","o":1}