В это же время давно шла и другая тайная операция под кодовым названием «Операция РЯН» — ракетно-ядерное нападение.

Еще весной 1981 года Политбюро по инициативе Устинова и Андропова утвердило директиву обеим разведслужбам, КГБ и ГРУ, организовать тщательный сбор информации о планах США и НАТО совершить внезапное нападение на Советский Союз. Это была самая крупная послевоенная разведывательная операция, продолжавшаяся по 1984 год.

В марте 1981 года состоялось Всесоюзное закрытое совещание работников КГБ, на котором доклад делал Андропов. По свидетельству генерала В. Широнина, заместителя начальника советской контрразведки, в этом докладе он особо подчеркивал, что международная обстановка крайне обострилась и возросла опасность войны.

«Советские чекисты, — говорил Андропов, — должны научиться действовать прицельнее, точнее, быстрее. Главная задача — не просмотреть военных приготовлений противника, его подготовки к ядерному нападению, не проглядеть реальной опасности возникновения войны».

Профессионалы органов КГБ, как пишет Широнин, хорошо понимали Андропова. «Главная опасность состояла во внезапности первого удара. Прозевать его — значит погибнуть. Поэтому и говорил Андропов: не просмотреть, не просмотреть».[95]

Всем резидентам в западных и некоторых нейтральных странах были направлены специальные инструкции. В них строго предписывалось вести тщательное наблюдение за всей политической, военной и разведывательной деятельностью, которая свидетельствовала бы о подготовке к внезапному ядерному нападению. Помимо агентурных сведений, такими признаками могли быть светящиеся окна в ночное время в зданиях правительства и на военных объектах, передвижение важных государственных чиновников в необычное время, резкое увеличение сбора донорской крови, рост потока дезинформации против СССР и т. д.[96]

МИД находился вне этой операции. Никаких телеграмм или указаний по ней советским послам не направлялось. Считалось, что дипломаты вообще ничего не знают о ней. Однако они знали, ведь за рубежом, в посольствах дипломаты и разведчики жили, что называется, «под одной крышей», находились годами в одном коллективе и нет-нет кто-либо из «соседей» посетует: опять, мол, надо ехать ночью по городу и смотреть, где свет горит. И, надо сказать, отношение к этой операции у них было скептическим.

Мне самому пришлось быть свидетелем такого эпизода в Лондоне летом 1983 года. В квартире у одного из дипломатов собралась почти вся советская колония — праздновали день рождения, как всегда, шумно, весело и, естественно, с выпивкой. В разгар веселья, уже ближе к полуночи, все «соседи», ближние и дальние, встали и начали прощаться. Их стали уговаривать посидеть еще, но они отказались, ссылаясь на срочное задание.

А через пару часов некоторые из них вернулись. Их встречали насмешками: ну что, мол, изловили врага? Они только пожимали плечами:

— Да ну их… Опять по городу колесили и смотрели, горит ли свет в окнах. Ежели горит, то война будет!

А в недалеком будущем уже маячило размещение американских «Першингов» в Европе. Причем обе стороны, НАТО и Варшавский договор, проводили маневры, на которых (пока на картах) отрабатывались планы применения тактического ядерного оружия, в основном по Германии.

В 1983 году американцы провели учение «Глоубл Шилд», в котором были задействованы две важнейшие компоненты стратегических сил США — межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) и стратегические бомбардировщики. По специальному сигналу с командного пункта проводился массовый подъем самолетов, которые отрабатывали условное нанесение ядерных ударов по целям на территории СССР и его союзников.

В Москве с тревогой обратили внимание, что по своим масштабам, размаху, продолжительности и объему выполняемых задач это учение превосходит все ранее проводившиеся мероприятия такого рода. В них участвовало 100 тысяч военнослужащих и более 1000 самолетов. И, как бы в ответ, в том же году Советский Союз провел секретное учение «Союз-83», которое предусматривало нанесение более 100 ядерных ударов по территории ФРГ и последующий выход советских армий к Ла-Маншу.

Безумие достигло критической черты. 2 ноября 1983 года начались секретные учения НАТО «Эйбл Арчер» — «учения ядерных пусков», как их называли. На них в соответствии с планом ведения ядерной войны «SIOP» в течение 10 дней проигрывались отдачи приказов о нанесении ударов, включая ядерные, по 50 000 целей в Советском Союзе. Причем американские базы по его периметру были приведены в боевую готовность. Когда Рейгана проинформировали о предстоящем учении, он назвал его «сценарием для последующего развития событий, которые приведут к концу цивилизации, как мы ее знаем». Тем не менее, президент утвердил его.[97]

А в Москве засекли это натовское учение и решили, что происходит подготовка к нанесению ядерного удара. Советские войска тоже были приведены в состояние боеготовности, и в ГДР переброшены стратегические бомбардировщики с ядерным оружием.[98] Несколько дней спустя маршал Устинов заявил, что обращает на себя внимание опасный характер маневров, проводимых в последние годы США и НАТО. Они характеризуются широким размахом и «становится все более трудно отличить их от действительного развертывания вооруженных сил для агрессии».[99]

В этой обстановке достаточно было одного неверного движения, чтобы случилось непоправимое.

На Камчатке было раннее утро 1 сентября, в Москве еще поздний вечер, а в Вашингтоне день 31 августа 1983 года, когда американские службы прослушивания эфира в Японии и на Аляске засекли какие-то странные переговоры советских военных.

Кто-то грубым мужским голосом, очевидно генерал, кричал:

— Я тебя… твою мать, на гауптвахту посажу. Почему трубку не берешь?

А в ответ доносится:

— Товарищ генерал, у нас занято все.

Еще один начальник наседает:

— Прекратите балаган на командном пункте, что там за шум у вас? Повторяю боевую задачу: применить ракетное вооружение, цель 60–65 уничтожить…

Кто-то вклинивается и умоляет телефонистку:

— Мне сейчас надо, девочки, кровь из носа, туда дозвониться. Дело государственной важности, я не шучу… Ну, ладно, я заказ не снимаю, я попозже, минут через десять перезвоню, может быть, там какая неисправность или что.

А потом такой диалог в эфире:

— Титовнин, ну что?

— А пока ничего.

— А в чем дело? В захвате был, почему не сбили?

— Цель потеряли, товарищ полковник, в районе Монерона.

— Добивать, добивать. Давайте, подводите МиГ-23.

И другой пассаж, другой командир другому подчиненному:

— Мне непонятен результат. Почему цель летит? Пуск произведен, почему цель летит… твою мать? Ну что? Вы выполняете команды как тюха-матюха… твою мать. Приказ Ивана Моисеевича Третьяка должен быть выполнен во что бы то ни стало. Не дай бог, Осипович сплоховал. Добить, добить!.. твою мать!

И сплошной мат. Что это — советские военные учения на Дальнем Востоке? Или нечто из ряда вон необычное и серьезное? Американские специалисты, сидевшие на прослушке, так и не поняли. А причиной тому была спецлексика — русский мат. В Оборонном институте языков в Монтерее — аналоге нашего ВИЯКа в Москве — мата глубоко не изучали.

Много лет спустя мне довелось жить в Монтерее, что в солнечной Калифорнии, и я поинтересовался у преподавателей этого престижного военного института, как мог получиться такой недопустимый пробел в знаниях их выпускников. Ведь в те годы, не то, что сейчас, изучение Советского Союза и русского языка для них было главным.