Грабители бросились бежать. Кисаса на своих птичьих ногах догнал вооруженного арбалетом грабителя и бросил его ничком на землю.

Грабитель с мечом, высокий и крепкий, пришел в себя и побежал было к Феллону, но потом затормозил. Феллон с алебардой наперевес шагнул вперед, услышал звон стали и ощутил дрожание рукояти от сильного удара. Двое гвардейцев-кришнан побежали за третьим преступником, который уносил добычу: тот мимо Кисасы проскользнул в аллею.

Феллон парировал удар меча алебардой, прыгнул вперед, внимательно следя за своим противником, который свободной рукой ухватил древко и старался его вырвать. По счастливой случайности рука разбойника, державшая меч, ударилась о стену дома. Меч упал на тротуар, а грабитель бросился бежать. Видя, что догнать долговязого мошенника не удастся, Феллон метнул ему вслед алебарду. Острие ударилось в спину. Грабитель сделал еще несколько шагов, потом зашатался и упал.

Феллон побежал к нему, вытаскивая рапиру, но, подойдя ближе, увидел, что грабитель лежит ничком и кашляет кровью. Двое кришнан вернулись, на все лады ругая ускользнувшего третьего бандита. Они принесли брошенный им кошелек горожанина, но не смогли вернуть колец, и ограбленный громко бранил их за нерасторопность.

Рокир обрушивал свои красные лучи на крыши домов, когда Энтони Феллон с отделением вернулся с последнего обхода. Они поставили алебарды в стойку и выстроились, чтобы получить номинальную плату, которая полагалась за каждое ночное дежурство.

— На сегодня работа окончена. Не забудьте об учебном бое, — напомнил Кордак, передавая каждому по серебряной монете в четверть карда.

— Что-то подсказывает мне, — пробормотал Феллон, — что неизвестная болезнь уложит весь наш отряд накануне маневров.

— Клянусь кровью Кварара, этого не случится! Командиры отделений будут отвечать за явку своих людей.

— Я плохо чувствую себя, сэр, — ухмыльнулся Феллон, кладя в карман монету.

— Дерзкий шут! — выпалил Кордак. — Почему мы только терпим ваше нахальство?.. — Он остановился и добавил вполголоса: — Вы не забыли, о чем мы говорили ночью, друг Энтон?

— Нет, нет, я все подготовлю… — бросил Феллон, уходя, и на прощание махнул рукой своим гвардейцам.

Не глупость ли, что он проводит каждую десятую ночь таким образом за ничтожную плату. Он слишком своеволен и небрежен, чтобы удовлетворить военную машину. Предпочитает командовать, нежели подчиняться. Как чужеземец, он вряд ли может рассчитывать на высокое место в балхибской регулярной армии.

Но он продолжал носить нарукавную повязку гражданской гвардии. Почему? Потому что воинская служба сохраняла для него какое-то детское очарование. Таская алебарду по пыльным улицам Занида, он тешил себя иллюзией, что его ждет будущее Александра Македонского или Наполеона Бонапарта. Этот опальный владыка цеплялся за любую возможность самоутверждения.

Гази спала, когда он добрался до дома, продолжая мучительно размышлять над загадкой Сафка. Когда он ложился, она проснулась.

— Разбуди меня в конце второго часа, — пробормотал он и мгновенно уснул.

Немедленно, как ему показалось, Гази начала трясти его за плечо. Он спал всего лишь три земных часа. Но пришлось вставать, чтобы успеть выполнить все намеченное. Зная, что придется выступать на суде, он влез в свой лучший костюм, торопливо проглотил завтрак и вышел в яркое сияние утреннего солнца, направляясь к постоялому двору Ташина.

Район Авад начинался с трущоб, тянувшихся до ворот Балада. За трущобами находился стадион и район Сахи, которой облюбовали актеры и художники. Постоялый двор Ташина, расположенный у городской черты в западной части района Авад, представлял собой группу строений, сгрудившихся вокруг центрального двора.

В это утро двор заполнили фигуры циркачей и актеров, постоянных обитателей. Канатоходец натянул веревку по диагонали от одного угла двора к другому, и взбирался на нее, балансируя с помощью зонта. Трое акробатов подбрасывали друг друга. В противоположном углу фокусник репетировал свои номера. Певец тянул ноты, что-то читал актер, живо жестикулируя.

Феллон обратился к содержателю двора:

— Где найти ясновидца Туранжа?

— Второй этаж, комната 13. Направо.

Переходя через двор, Феллон столкнулся с одним из акробатов. Выпрямившись, акробат поклонился:

— Тысяча извинений, мой добрый сэр! Вино Ташина подкосило меня. Послушайте, не с вами ли мы пили на вчерашнем празднике?

Одновременно с разных сторон подошли остальные два акробата. Человек, толкнувший Феллона, продолжал что-то говорить, а другой дружески положил ему руку на плечо. Феллон скорее почувствовал, чем увидел маленький острый нож, которым третий хотел срезать его кошелек.

Не переставая улыбаться, Феллон плечами раздвинул кришнан, сделал шаг вперед, повернулся и выхватил рапиру. Теперь он стоял лицом к лицу с троицей в боевой позиций. Он был доволен своим проворством.

— Прошу прощения, джентльмены, — усмехнулся он, — но у меня назначено свидание. А деньги мне нужны самому.

Он быстро осмотрел двор. Слова Феллона вызвали взрыв насмешливого хохота. Мошенники переглянулись и направились к воротам. Феллон вложил оружие в ножны и продолжил свой путь. Если бы он попытался задержать воров или хотя бы позвать на помощь стражу, за его жизнь никто не дал бы и медного арзу.

Феллон отыскал на втором этаже тринадцатую комнату. Квейс из Бабаала, вдыхая соблазнительный запах раманду, наблюдал за маленькой жаровней.

— Ну? — спросил он, не спуская глаз с жаровни.

— Я обдумал ваше предложение.

— Какое предложение?

— Относительно Сафка.

— О, только не говорите, что длительные размышления придали вам храбрости.

— Возможно. Я хочу когда-нибудь вернуться на Замбу, вы знаете. Не хватает несчастной тысячи кардов…

— А какова ваша?

— Пяти тысяч будет достаточно.

— Что? Тогда уж просите всю сокровищницу Камурана. Может, я смогу накинуть сотню кардов…

Они торговались и торговались, пока Феллон не выколотил из прижимистого кваасца задаток в сотню кардов. Конечно, двадцати пяти сотен кардов недостаточно, чтобы вернуть трон, но это только начало.

— Все, как будто, хорошо, мастер Кв… Туранж, за одним исключением.

— Каким именно, сэр?

— В делах такого рода вряд ли разумно полагаться на слово. Вы меня понимаете?

Квейс поднял брови и антенны.

— Сирраж! Вы намекаете, что я, верный слуга великого гхуура Квааса, обману вас? Клянусь носом Тиазана, такое оскорбление нельзя простить!

— Спокойно, спокойно! В конце концов, я сам обманывал других не раз.

— В это, землянин, я охотно верю, хотя и был настолько безрассуден, что выдал вам аванс.

— Недурно было бы вручить деньги на хранение какому-нибудь третьему лицу, достойному доверия.

— Держатель ставок? Гм. Идея неплохая, сэр, но у нее два слабых места. Не думаете ли вы, что я ношу с собой такие соблазнительные суммы? Кроме того, где вы найдете нужного человека, учитывая пылкую «любовь» балхибцев к Кваасу?

Феллон улыбнулся:

— На днях я кое-что сообразил. У вас есть в Заниде банкир.

— Нелепость!

— Вовсе нет, если только вы не держите свои деньги где-нибудь закопанными в землю. Дважды при наших встречах вы отправлялись за деньгами. Каждый раз вы отсутствовали не более двух часов. Маловато, чтобы добраться до Квааса, но вполне достаточно, чтобы навестить кое-кого в Заниде. И я знаю, кто это был.

— В самом деле, мастер Энтон?

— В самом деле. Кто же в Заниде может ссужать вас деньгами? Конечно, какой-нибудь финансист, который терпеть не может короля Кира. Я начал припоминать, что мне известно о банкирах Занида, и вспомнил: несколько лет тому назад Кастамбанг эр-Амирут поссорился с доуром. Кир решил, что все посетители должны приближаться к нему босиком. Кастамбанг не мог этого сделать, так как, упав с моста, повредил ногу и передвигался только с помощью ортопедических ботинок. За несколько лет до этого он дал Киру взаймы несколько сотен тысяч кардов, и Кир воспользовался случаем, чтобы наложить на банкира штраф. С тех пор Кастамбанг не имел никаких дел с доуром и не являлся ко двору. Логично считать, что он и есть ваш банкир или, по крайней мере, может быть им. В любом случае мы можем отдать ему деньги на хранение.