Велизарий, Иоанн Армянин, Палеолог и их рабы отправились к дому дядюшки Велизария Модеста. Дорогу указал им Симеон, знавший достопочтенного Модеста. Дом располагался за городом, возле ручья, в котором водилась форель, и вокруг росло множество деревьев. Велизарий, наконец, предстал перед дядюшкой. Он был высоким, худым и мирным человеком, любившим литературу. Мальчик отдал ему остатки перца. Модест приветствовал Велизария, Иоанна Армянина и Палеолога. Они стали разговаривать на латыни, и Модест, услышав историю сражения, заметил:
— Хорошо, племянник, молодец! Ты все обдумал заранее, как это сделал бы настоящий римлянин! Например, Марий, Метеллус и Муммиус. Но в твоей латыни проскальзывает множество варварских словечек и выражений, и ты их произносишь хрипя, как будто африканский носорог хрюкает. Эти звуки раздражают мои уши. Следует от них избавиться, научиться элегантному языку Цицерона и Цезаря. Мой друг Мальтус, в чью школу ты отправишься, к счастью, ученый муж, обладающий хорошим вкусом. Он тебе объяснит разницу между хорошей латынью благородных язычников и грубой латынью неграмотных монахов.
Если пышную речь Модеста перевести на обычный и всем понятный язык, именно так все звучало. Но Модест никогда не изъяснялся просто. Он всегда старался употреблять литературные аллюзии, парадоксы, метафоры или все это вместе. Поэтому Велизарий его с трудом понимал. Я не стану повторять литературные изыски, срывавшиеся с его губ, потому что смысл его слов от этого не менялся. Дело в том, что греческий язык очень гибок, и на нем легко употреблять метафоры, и он хорошо передает юмор, но что касается латыни, то здесь следует быть более осторожным. Как говорится в одной пословице: «Звучит фальцет мужчины, подражающего женщинам».
* * *
Школа Мальтуса располагалась в центре Адрианополя. Она не напоминала монашескую школу, где давалось ограниченное образование и учеников держали на хлебе и воде Святого Писания. Хлеб очень хорош, тоже самое можно сказать о воде. Но недостаток питания, к которому привычен заключенный или бедный крестьянин, может породить духовный голод учеников. Они легко прослеживают генеалогическое древо еврейского царя Давида до Потопа, а потом и дальше до самого Адама, не сделав ни одной ошибки, и могут повторить целые главы Апостольских Посланий святого Павла и воспроизводить их свободно, будто это поэмы. Но в некоторых аспектах они совершенно необразованны.
Когда я был со своей госпожой Антониной в Равенне в Италии, я встретил епископа, который хлопал ушами при упоминании Энея, героя Трои, и того, как он предал королеву Дидону из Карфагена.[15] Бог меня простит, потому что я не считаю себя ученым человеком. Я — просто слуга, и мое образование состояло в том, что я прислушивался к разговорам ученых людей. Но мне стало неудобно, когда невежество епископа было обнаружено явно. Он вообще не понял, о чем говорила моя госпожа.
— Эней? — повторил он. — Эней? Я очень хорошо знаю все тексты Апостолов, но могу вас уверить, сестра во Христе, что там вы не найдете об этом упоминания и даже в подробных комментариях не говорится о том, что благочестивый Эней из Лидды, кого апостол Петр излечил от паралича, хотя он пролежал в постели восемь лет, потом посещал королеву Дидону в Карфагене и к тому же еще и предал ее.[16]
Школа Мальтуса находилась под императорским надзором и там, конечно, изучали Святое Писание. Но это делалось в рамках обычной программы — ведь хлеб и воду дают даже на изысканных пирах. Но главным образом там обращали внимание на латинскую и греческую литературу и выбирали для изучения хороших авторов. Их тексты учили точно и красиво выражать свои мысли. Кроме того, они давали обширные знания истории, географии и иностранных обычаев. Я слышал мнение, что солдатам образование ни к чему. Так считали потому, что самые энергичные варварские народы — франки, где почти все мужчины воины вообще презирают учение. Но поговорка «Учение портит солдат», по моему мнению, относится к простым солдатам, а не к офицерам. Насколько мне известно, ни у одного народа нет способного и умелого, но неграмотного полководца. Когда командующему не хватает знаний, он об этом сильно сожалеет.
Велизарий позже рассказывал своим друзьям, что книга, где содержались сведения о долгой войне между Афинами и Спартой, и описание сражений в Персии, сделанное Ксенофонтом (эти обе книги изучались в школе Мальтуса), научило его принципам войны, дали ему больше, чем то, что он получил в военной академии в Константинополе.[17] В военной академии его обучали тактике и строю, использованию осадных машин, военной точности и пунктуальности, и обязанностям командиров. Но там обращали мало внимания на ведение войны как на искусство. Юноши изучали там стратегию и использование политики для достижения военных целей. Велизарий весьма отличался умением вызывать к себе уважение, любовь и беспрекословное подчинение солдат, и умением делать хороших воинов из самых обычных и даже неподходящих для воинской службы людей. Велизарий с уважением относился к стратегии, а потому и к географии, в зрелости тратил огромные деньги на покупку точных карт. У него в армии был профессиональный картограф, египтянин, с которым он не расставался.
Велизарий нередко говорил, что обучение в школе Мальтуса риторике и математике и также гражданским законам ему в жизни очень пригодилось. Правительственные чиновники, которые разбираются в данных предметах, охотно смеются над малограмотными командирами, чьими единственными достоинствами являются храбрость, умение сидеть в седле и искусство владеть мечом, луком или копьем. Велизарий доказал, что не является варваром, невзирая на его подвиги в сражениях. Иногда ему самому приходилось сражаться с оружием в руках, потому что, бывало, солдаты проявляли малодушие, или у него оказывалось слишком мало бойцов. Он часто сам проверял ведение бухгалтерии, и если в записях встречались неточности и разночтения, Велизарий сурово взыскивал за них. Что касается знания законов и судебных процедур, а также прав различных классов граждан, его было нелегко провести и профессиональным юристам. Он также владел риторикой, мог понятно объяснить суть дела, и его было нелегко сбить встречными вопросами и возражениями. За это он был благодарен Мальтусу, который обращал мало внимания на цветистость сравнений и метафор в речи. Он говорил, что несколько хорошо вооруженных слов, построенных в определенном порядке, всегда одержат победу над словами, стоящими в неорганизованной кучке, если даже они очень эмоциональны и полны энтузиазма.
В первый день в школе Велизарий не пришел в семь часов утра, как было положено, а явился днем во время перемены, когда мальчики завтракали в школьном дворе. Это были ученики, жившие далеко от школы, и они не могли во время перерыва сбегать поесть домой. В Адрианополе в отличие от Константинополя, Рима, Афин и крупных городов Малой Азии, мальчики не приходили в школу в сопровождении наставника и раба, несшего его книги. И поэтому остальные мальчики решили, что Велизарий избалованный сынок богатых родителей — ведь он пришел вместе с Палеологом, несколько позади шел Иоанн Армянин, а далее следовал Андреас с книгами.
Один рослый ученик, по имени Улиарис указал на Палеолога и воскликнул:
— Скажите мне, парни, это дед привел в школу внуков, чтобы они учили здесь «а», «бе», «ве» или все наоборот?
Ребята окружили Велизария, не переставая жевать хлеб, фрукты и яйца, сваренные вкрутую, и один из стоявших позади бросил в Улиариса фигу, чтобы подразнить его. От жары фига размокла и скисла, и ее, конечно, грешно было не швырнуть в кого-либо. Но мальчик промахнулся, и плод растекся по плечу Палеолога, на котором была чистая одежда из прекрасной шерстяной ткани. Все начали громко хохотать. Велизарий прорвался сквозь плотную толпу ребят и подхватил большой округлый камень, который ребята гоняли по двору. Прежде чем мальчик, швырнувший фигу, понял в чем дело, Велизарий крепко стукнул его по голове камнем, тот упал без памяти. Велизарий, молча и не выпуская из рук камня, вернулся к наставнику.
