Разумеется, это сплошная чепуха! Но разве больше смысла в «потоке сознания» «Good Morning, Good Morning» с его звуками скотного двора? А тут еще мрачное философствование Джорджа, его страстная микстура из Кармы и Нового Завета, «Within You Without You».

Но все это ничто по сравнению с самой большой загадкой диска, доставившей ВВС головную боль, — «A Day In The Life» («День В Жизни»). «Четыре тысячи дыр в Блэкберне, Ланкашир./И хотя дыры были довольно маленькие, им пришлось их все сосчитать./Теперь они знают, сколько дыр нужно, чтобы заполнить Альберт-Холл»! Что это могло означать? Наверняка опять про наркотики. Тем более, что эта страшная мешанина, после угрожающего вихря страдальческих звуков, завершается задумчивой мечтой — «I`d love to turn you on» («Мне хотелось вас взволновать»).

Альбом беспрецедентный. Странный альбом. Любопытная смесь простонародной искренности и мистицизма, традиционных форм и новаторских приемов, простых чувств и сложных каламбуров. Альбом — веха. Но работа продолжалась.

Здесь мне придется повторить фразу, ставшую клише: после «Сержанта Пеппера» рок уже никогда не был таким, как до него. Рок превратился в значительное явление и, что более важно, музыканты стали теперь иначе думать о себе. «Сержант Пеппер» сломал столько барьеров и указал на такое количество новых возможностей, что коренным образом изменил мышление рок-музыкантов, их мнение о себе и о своей музыке. К сожалению, это мнение частенько бывало преувеличенным.

После того, как Битлз «Сержантом Пеппером» доказали свою божественность и дали миру первое истинное произведение искусства в стиле рок, рок-звезды изменились. Они уже были не просто популярные исполнители. Теперь люди называли Эрика Клэптона «богом», обожествляли Дилана (о нем я расскажу ниже), возвели Битлз, в особенности Леннона, на пьедестал. Вернее сказать, на алтарь. Остальные являлись полубогами или временными святыми.

В последующие несколько лет в роке доминировали две темы: наркотики и рок-музыкант как суперзвезда и супергерой.

Обе эти темы сошлись на личности Мика Джаггера.

Rolling Stones продолжали оставаться enfants terribles (несносными детьми) международного рока. Я уже писал о скандале в Англии, когда они отказались прокатиться на карусели в конце «Воскресного вечера в Лондонском Палладиуме». На истеричные нападки прессы и шоу-бизнеса Джаггер отвечал с присущей ему прямотой: «Мы выступили там лишь по одной причине — это была хорошая реклама. А если кто думает, что мы изменили себе в угоду семейной аудитории, тот глубоко заблуждается: шоу было посредственное и нас оно сделало такими же. Ужасное шоу. Я не говорю, что мы были лучше других. Просто все это было страшно гнусно...»

Приблизительно в это же время они издали сингл, который тоже вызвал скандал. Барьеры, окружавшие секс, падали медленно, но верно, и многих тревожила эта тенденция. Поэтому они с ужасом встретили этот открытый призыв к беспорядочным половым отношениям между подростками — «Let`s Spend The Night Together» («Давай Проведем Ночь Вместе»). Крики могли бы быть еще громче, если б недовольные узнали, что «Ruby Tuesday» («Рубиновый Вторник») с оборотной стороны сингла посвящен одной из самых знаменитых групи в поп-мире!

Судьба сингла оказалась под угрозой. Поговаривали о том, чтоб запретить его трансляцию на наиболее известных программах. Среди подобных программ самой важной было «Шоу Эда Салливэна» в Нью-Йорке. Дабы спасти сингл, Джаггер согласился на компромисс и заявил, что он, мол, пел «let`s spend some time together» («давай проведем какое-то время вместе»). Позже он опроверг и это: «Я не говорил «время». Я бормотал. «Let spend some mmmmm together». Если бы я сказал «ночь», это бы вырезали».

Несмотря на сей компромисс, Джаггер по-прежнему оставался предметом ненависти для старшего поколения. Он, как и прежде, плевал в лицо властям. Потому он с фатальной неизбежностью обречен был стать первой жертвой первого крупного наркотического скандала в мире рока (правда, до этого уже случился один скандальчик — с Донованом, но шуму было мало).

Cкандал с Джаггером и Ричардом, разразившийся в феврале 1967 года, был полон таких грязных и пикантных подробностей, что рабская желтая пресса не могла и мечтать о лучшем подарке. Писали о голой девице с наброшенным на плечи меховым ковриком, которому она «время от времени позволяла спадать с плеч. Она ничуть не была смущена — наоборот, ее явно забавляло происходящее». (В кулуарах Флит Стрит циркулировали и более пикантные рассказы о поведении этой знаменитой юной леди в тот вечер.)

Обвинение, выдвинутое против Джаггера, было, в сущности, пустяковым: ему вменяли незаконное хранение четырех таблеток амфетамина сульфата и метиламфетамина гидрохлорида, другими словами, стимулирующих пилюль. Китсу Ричарду инкриминировали более серьезный проступок — предоставление своего дома для курения каннабисовой смолы.

В суде и Джаггер, и Ричард не признали себя виновными. Джаггер сообщил, что купил пилюли в Италии — совершенно свободным и законным путем. В Англии тоже можно было легко приобрести такие пилюли, но только по рецепту врача. В свое оправдание Джаггер заявил, что по возвращении в Англию он позвонил своему врачу, и тот подтвердил абсолютную безвредность таблеток, если только не принимать их постоянно. Выступая в качестве свидетеля, врач Джаггера сказал, что если бы у Джаггера не имелось тех пилюль, он бы сам прописал ему что-нибудь аналогичное. Судья, однако, не принял во внимание все эти оправдания, и спустя пять минут жюри присяжных вынесло Майклу Филипу Джаггеру вердикт: «виновен». Его тут же взяли под стражу и отвезли в ближайшую тюрьму до окончания суда над Китсом Ричардом. Последующие несколько дней он путешествовал из тюрьмы в здание суда и обратно, прикованный наручниками к надзирателям!

Ежели подобное обращение само по себе было излишне суровым, то приговор, вынесенный после признания Ричарда виновным, оказался и вовсе диким: Ричарду дали один год, а Джаггеру три месяца.

Мир рока был возмущен. The Who опубликовали в одной вечерней газете протест, где говорили, что Джаггера и Ричарда превратили в «козлов отпущения за проблему наркотиков». Подобная реакция со стороны видных рок-музыкантов была вполне объяснимой: они тоже могли угодить в лапы сверхусердных, жаждущих рекламы полисменов (в те годы знаменитым полисменом проще всего было стать, прихватив очень знаменитую рок-звезду на наркотиках). Этой реакции можно было ожидать. Гораздо важней была реакция солидных органов истэблишмента, ранее враждебно относившихся к Джаггеру и вообще к року. В данном случае налицо была судебная ошибка, и Англии делает честь, что многие люди, ненавидевшие Джаггера и его стиль жизни, оказались порядочными настолько, чтобы открыто заявить: «приговор несправедлив!» Самый мощный залп в защиту Джаггера раздался с неожиданной стороны. 1 июля 1967 года в Лондонской Times появилась большая, умная редакционная статья за подписью самого редактора — «WHO BREAKS A BUTTERFLY ON A WHEEL?» («Кто стреляет из пушек по воробьям?»). Старый «Громовержец» прогремел еще раз.

«Thunderer» (Громовержец) разбирал обвинение против Джаггера и настаивал на том, что «проступок Джаггера носит технический характер», его мог совершить, по недосмотру, любой человек. Далее автор указывал на излишне тяжкое наказание: «Я подозреваю, что суровость приговора объясняется просто тем, что обвиняемым был именно Мик Джаггер... Многие люди примитивно судят об этом деле... Они считают, что мистер Джаггер «получил то, на что он нарывался». Они испытывают отвращение к анархизму выступлений Rolling Stones, не любят их песни, осуждают их влияние на тинейджеров и подозревают их в декадансе...»