Вера Павловна, заметив удручённый вид Касьянова, помрачнела тоже. Найти слова утешения ей никак не удавалось. Её недавняя уверенность в том, что на днях она станет премьер-леди, развеялась в этом вещем сне. Михаил Михайлович посмотрел в глаза Веры Павловны и с едва сдерживаемой дрожью в голосе, совсем неестественной для него, произнёс:
— Но самое главное, Верочка, я боюсь, что твои чувства охладеют ко мне. Ведь я уже вскоре не смогу полностью соответствовать твоему идеалу.
— Нет, что бы ни случилось, Миша, я буду всегда рядом с тобой, — немедленно заверила она его.
— Спасибо тебе, Верочка, — ласково посмотрев на неё, сказал растроганный Михаил Михайлович. — Я был уверен, что ты не покинешь меня, даже если нашествие меченосцев погубит мою карьеру.
За дверями кабинета раздался громкий петушиный крик, заставив Веру Павловну вздрогнуть. Касьянов посмотрел на наручные часы.
— Время к пробуждению, — вставая с места, сказал он.
Вера Павловна встала тоже. Очертания окружающих предметов становились уже более размытыми, а лицо Михаила Михайловича начинало утрачивать индивидуальные черты.
— Да, чуть не забыл, — расплываясь в сонном пространстве, ответил Касьянов. — Я знаю, что тебе приходится ютиться сейчас с двумя детьми у матери в "хрущёвке". Как разберусь со своими хозяйственными делами, перевезу вас в свою усадьбу в Сосновке. Ладно? Я подбирал её специально для тебя. Там тебе понравится…
В момент, когда Вера Павловна приблизилась к своему возлюбленному, она проснулась.
После встречи с Касьяновым Вера Павловна заметно изменилась. Это стало очевидным для всех и на работе, и дома. Но все попытки знакомых и близких Веры Павловны выяснить, что с ней происходит, были безуспешными. На их вопросы она отвечала односложно, была молчалива и задумчива. Всё чаще её можно было застать со слезами на глазах. Лишь однажды Вера Павловна приоткрыла своей матери причину своего беспокойства:
— Разве ты не видишь, мам, какое ужасное время наступает?
— О чём ты, Верочка? — уже давно и всерьёз обеспокоенная психическим состоянием дочери, спросила Нина Петровна.
— Ты знаешь, что вчера наших соседей из четырнадцатой квартиры арестовал НКВД?
— Родионовых? Бог с тобой, никто их не арестовывал, — начала успокаивать дочь Нина Петровна.
— Я сама в окно видела, как они садились в чёрную машину вчера вечером, — едва сдерживая рыдания, сказала Вера Павловна. — За кем следующим приедет "воронок"?!
— Это же их машина! — рассмеялась Нина Петровна. — Вспомни, ты ещё сама говорила, что Родионовы на "чёрном бумере" ездят, как бандитская семейка.
— Никто мне не верит, — закрывая ладонями лицо, тихо сказала Вера Павловна и разрыдалась.
Поняв, что у её дочери тяжёлое нервное расстройство, Нина Петровна решила в ближайшее время обратиться к психиатрам за советом. Но не успела…
На следующий день, возвращаясь с работы, Вера Павловна заметила, что за ней в подъезд зашёл мужчина в сером плаще и в шляпе. Мужчина выглядел, как подобает классическому сыщику в детективных кинофильмах, — воротник плаща был поднят, шляпа надвинута на глаза, руки были в карманах. Поднимаясь по лестнице, Вера Павловна оглянулась. Мужчина, встретившись с ней взглядом, подозрительно смутился. Она поняла, что это "товарищ из органов" и направлен, чтобы следить за ней. Возмущённая таким грубейшим нарушением её прав, она остановилась и, открыто посмотрев в глаза служителю тоталитарного режима, спросила его:
— Вы к кому?
— А вам какое дело? — ответил тот, продолжая подниматься по лестнице.
Вера Павловна преградила ему путь и повторила свой вопрос, но мужчина молча шёл ей навстречу, стараясь не глядеть ей в глаза. Удивлённая тем, что несмотря на то, что его слежка за ней была обнаружена и, как она рассчитывала, по правилам конспирации ему следовало бы быстро ретироваться, он продолжал подниматься по лестнице. Подойдя к ней вплотную, он взял её за правое предплечье и хотел было сдвинуть с места, чтобы пройти дальше, но Вера Павловна вырвала руку и оттолкнула его.
— Ты чего, ненормальная что ли? — схватившись за перила, спросил мужчина, испуганно смотря на Веру Павловну.
Видя, что мужчина не собирается уходить, Вера Павловна поняла, что этот человек пришёл сюда не за тем, чтобы выследить её, а с более страшной целью. Но какой?! Судя по его настырному желанию пройти дальше наверх — туда, где была квартира её матери, — было очевидно, что он тупо и безотлагательно выполнял какое-то очень важное для него задание. И в этот момент, ещё раз взглянув в лицо мужчины и увидев в нём отчётливые признаки натуры палача, её материнский инстинкт подсказал ей, что если она сейчас пропустит этого "чекиста-ликвидатора", она больше никогда не увидит своих детей. С криками "не пущу, не дам!" Вера Павловна решительно набросилась на незваного посетителя…
На отчаянные крики женщины в подъезде несколько смельчаков, вооружённых газовыми баллончиками и травматическими пистолетами, выбежали из своих квартир, а остальные тут же вызвали милицию. К моменту приезда милицейского наряда мужчина уже лежал на лестничной клетке, связанный по рукам и ногам. Лицо его было в глубоких царапинах, а на разорванном плаще виднелись многочисленные пробоины от резиновых пуль.
— Воды! Промойте мне глаза! Я же ослепну! — кричал он, корчась от боли.
Быстро разобравшись в том, что на жительницу этого дома напал то ли маньяк, то ли грабитель, сотрудники милиции, поблагодарив соседей Веры Павловны за проявленное гражданское мужество при задержании преступника, забрали с собой в отделение "нападавшего" и "потерпевшую".
Дежурные оперативники ОВД "Беспределкино", куда были доставлены Вера Павловна и подозреваемый в нападении на неё гражданин, с энтузиазмом взялись за работу. Установив личность подозреваемого (им оказался Поченюк Сергей Васильевич, заведующий складом мебельного магазина) и выслушав его рассказ о том, как сумасшедшая женщина беспричинно вцепилась своими когтями ему в лицо, зовя при этом соседей на помощь, оперативники приступили к допросу с пристрастием.
— Ты у меня сейчас не только в разбойном нападении признаешься, — приговаривал старший оперуполномоченный Владимир Малахов, зажимая карандаши между пальцев Поченюка, — ты сейчас все наши "висяки" на себя возьмёшь.
Коллеги Малахова, оперативники Дымин и Власин, крепко держа несчастного за обе руки, наблюдали за его мучениями. Когда от пронзительной боли Поченюк взмолился о пощаде, Малахов отпустил его руку и спросил:
— Ну чё, будем поднимать раскрываемость на районе?
— Я на всё согласен, — прошептал Поченюк.
В тот момент, когда подполковник Злодеев — заместитель начальника уголовного розыска — зашёл в кабинет к Малахову, измученный Поченюк уже сидел, сгорбившись за столом, и писал под диктовку оперативников "чистосердечное признание".
— Чистуху отрабатываете? — спросил своих подчинённых заместитель главного районного сыщика.
— Ну да, отрабатываем, — ответил Малахов.
— Не надо пока, зайди ко мне, — скомандовал Злодеев и вышел в коридор.
Войдя в кабинет к Злодееву, Малахов сел на стул за приставным столиком у письменного стола.
— Тут вот какое дело, — протягивая Малахову письменное объяснение гражданки Сташиной В.П., сердито сказал Злодеев. — Оказывается, потерпевшая-то больная.
Малахов быстро пробежал глазами по документу. Когда перед его взором замелькали фразы об идеалах свободы, либеральных завоеваниях, тоталитаризме, сталинизме и возрождении НКВД, Малахов понял, что подполковник прав. Письменный текст объяснения потерпевшей заканчивался словами: "Прошу оградить меня и моих близких от кровавой гэбни и путинских палачей!".
Площадка вокруг заброшенного, давно не работающего фонтана в центре внутреннего двора психиатрической больницы № 5 Департамента здравоохранения г. Москвы была любимым местом сбора обитателей этого учреждения во время их дневных и вечерних прогулок. Полюбилось оно и Вере Павловне.
