Гроб поставили на стол перед задрапированным окном, по обе стороны от стола приготовили по стулу с прямыми спинками. Сара зажгла две свечи и установила их так, чтобы отблеск падал на безмятежное лицо умершей хозяйки дома.
Лайонел ушел на кладбище, Сара — на кухню, где готовился поминальный обед. Джулия решила, что пришло самое время переодеться в темное закрытое платье. Когда она пересекала холл, входная дверь открылась и на пороге появился Вирджил. Он привез священника, который поспешно пожал Джулии руку и произнес слова соболезнования.
Поблагодарив его, Джулия сообщила, что заупокойная служба состоится днем.
— Конечно, — закивал священник. — Мы оповестим соседей. Начнем в три часа пополудни, если вы не против.
Джулия перевела взгляд на высокие узкие окна. Небо уже светлело, начинался день.
— Да, я согласна. Слуги будут извещены заранее. А теперь прошу меня простить…
Вирджил выступил вперед:
— Джулия, нам надо поговорить… Джулия окинула его ледяным взглядом:
— Мне не о чем говорить с вами, Вирджил. В доме траур. Извините.
Не обращая внимания на озадаченного священника, она взбежала по лестнице на второй этаж. Больше Вирджил Оутс никогда не прикоснется к ней! Джулия дала клятву и не собиралась нарушать ее даже под страхом смерти.
К полудню круглую площадку перед особняком заполонили повозки и экипажи. Грумы бродили по лужайке, переговаривались друг с другом, а их хозяева входили в дом, чтобы выразить сочувствие родным покойницы и поприсутствовать на заупокойной службе. День выдался холодным, серое небо низко нависало над головами, моросил мелкий дождь. Джулия уже не раз пожалела о том, что не назначила службу на более раннее время: тучи сгущались, изморось грозила смениться ливнем.
В доме пахло свежеиспеченным хлебом и овощным рагу. Гости не остались в долгу и привезли с собой снедь в закрытых блюдах, и вскоре весь обеденный стол был заставлен ими. Сара с другими слугами хлопотали, принося чай, кофе и чистую посуду.
В гостиной царило уныние. Джулия мерила Вирджила презрительным взглядом всякий раз, как только входила в комнату. Он сидел рядом с гробом, умело разыгрывая роль скорбящего мужа. Джулия чуть не вскипела от возмущения, услышав, как он пробормотал, обращаясь к соседу:
— Если бы не Джулия, она давно была бы мертва. Джулия — единственный свет в моей жизни. Она так похожа на свою мать, упокой, Господи, ее душу…
Но в других комнатах настроения были иными. Мужчины беседовали о войне. Некоторые до сих пор вспоминали сражение при Фредериксберге, в ходе которого генерал северян Амброс Бернсайд шесть раз переходил в наступление на армию генерала Роберта Ли. Исходом сражения стала бессмысленная резня, и поговаривали, что Бернсайд безутешно оплакивал гибель десяти тысяч своих солдат. Ли потерял вдвое меньше.
«Проклятая война, — мысленно выругалась Джулия, пробираясь сквозь толпу гостей. — Скорее бы забыть о ней!» На западе они с Майлсом начнут новую жизнь, оставив позади горести и страдания.
Оглянувшись, она заметила, что Сара машет ей из коридора. Вслед за служанкой Джулия прошла в небольшую комнату в глубине дома. Едва за ними закрылась дверь, Сара спросила:
— Мисс Джулия, может быть, повременим с отъездом? Лайонел боится, что мистер Вирджил вновь подстережет нас. Он грозится выпороть нас, когда кончатся поминки, а если заподозрит, что мы затеяли побег…
— Завтра вечером сбежать будет еще труднее. Вирджил считает, что я еще не оправилась от горя после смерти мамы, поэтому ничего не стану предпринимать. Надо покинуть дом сегодня же и без промедления двинуться в Уилмингтон.
Сара заморгала:
— В Уилмингтон? Зачем? Я слышала, мистера Майлса увезли в Ричмонд, но вы же не туда собирались, верно? Не стоит, мисс Джулия. Лучше уж убраться подальше от мистера Вирджила. Одному дьяволу известно, на что он способен!
— В Уилмингтоне я разыщу капитана Арнхардта…
— Арнхардта? — ошеломленно переспросила Сара. — Да вы же говорили…
— Я все помню, но уверена, что он жив. Он не похож на других. Он силен душой и телом. Нет, ты вряд ли меня поймешь. Если мы найдем его, он непременно нам поможет.
— Если он жив — может быть. А если он откажется? — с подозрением осведомилась Сара. — Мы не успеем выкопать ни серебро, ни драгоценности, чтобы расплатиться с ним. А он падок на деньги, иначе, зачем он требовал за вас выкуп?
По телу Джулии прошла горячая волна. Капитан Арнхардт с самого начала понимал, что выкупа он не получит, но не спешил избавиться от нее.
— Это моя забота, Сара. Давай вернемся к гостям. Если Вирджил заметит, что нас нет в гостиной, он наверняка заподозрит неладное.
Но Сара остановила ее:
— Это еще не все, мисс Джулия. Мы с Лайонелом сами не свои от страха. Если с вами что-нибудь случится, мы этого не переживем. У Лайонела есть брат, вольный негр — он работает на ферме в Пенсильвании. Вот если бы нам добраться до нее!
— Поступай, как знаешь, Сара, — без колебаний заявила Джулия. Она понимала, что ей будет недоставать двух преданных слуг, которых она помнила с детства, но не имела права подвергать их опасности. — Я подпишу вам вольную, чтобы вас никто не задержал по пути на Север. Лайонел слишком стар — к северу от железнодорожной ветки на Мейсон его никто не примет за шпиона. Да и ты немолода. Вряд ли кто-нибудь позарится на таких рабов.
Вернувшись в гостиную, Джулия приняла соболезнования от вновь прибывших гостей. Она то и дело поглядывала на часы, подгоняя время.
— Жаль, что нам пришлось поспешить с похоронами, — произнес рядом Вирджил. Его фальшивый скорбный тон привел Джулию в ярость. — Какая трагедия! Бедняжка, она так долго страдала… Мы с Джулией решили как можно скорее предать земле ее бренное тело.
Джулия в упор взглянула на Вирджила, давая ему понять, что все слышит. Это она приняла решение о похоронах, а Вирджил не имел к ним никакого отношения. Джулия и впредь намеревалась поступать по-своему, но Вирджилу об этом пока не следовало знать.
Поглядывая на гроб матери, Джулия молча возносила благодарственную молитву за то, что мать так и не узнала, за какого мерзавца вышла замуж.
— И Майлс заслуживает сочувствия, — вдруг произнес кто-то, и Джулия замерла в дверях гостиной. — Подумать только: он попался, приехав навестить умирающую мать! Он успел повидаться с ней перед смертью?
— К сожалению, нет, — сокрушенно ответил Вирджил. Лицемер! Джулии хотелось выпалить это в лицо Вирджилу, чтобы все узнали, каков он на самом деле.
— Майлс — мой пасынок, — продолжал Вирджил, — однако он преступил закон. Мне было невыносимо думать о том, что до конца жизни за ним будут охотиться и, может быть, повесят без суда и следствия. Именно поэтому я решил известить шерифа о том, что он прячется неподалеку от поместья.
Собеседник Вирджила отозвался:
— Должно быть, вам было нелегко принять такое решение, сэр. Вам не откажешь в силе духа.
Перед мысленным взором Джулии встал Вирджил: он восседал в кресле с сигарой в одной руке и бокалом бренди в другой.
— Я убедил шерифа передать Майлса конфедератам. Горожане пылают ненавистью к бедняге, поэтому дело вряд ли дошло бы до суда. Если бы не я, Майлс сегодня лежал бы в гробу рядом со своей бедной матерью.
— Вполне возможно. Толпа на пристани настроена решительно, я слышал, как многие клялись отомстить Майлсу. А, как намерены поступить с ним власти?
— Видите ли, он воевал в армии северян, но дезертировал из нее. Конфедераты отправят его в Ричмонд, в тюрьму Либби, где он и пробудет до конца войны. Янки вряд ли пожелают обменять его — зачем им беспокоиться о судьбе дезертира?
— В тюрьму Либби? — ахнул собеседник Вирджила. — О ней ходят леденящие душу слухи. Говорят, наши солдаты вымешают на военнопленных ненависть к генерал-майору Джону Попу, который уничтожил немало мирных южан. Каждый узник этой тюрьмы — мученик. Только не подумайте, что я сочувствую этим мерзавцам янки…
Джулия в ужасе слушала, как собеседник Вирджила описывает тюрьму Либби, и с каждым словом все отчетливее понимала, что Майлса надо вызволить из этого страшного места. По слухам, пленных привозили в тюрьму в набитых до отказа зловонных вагонах для скота. Затем этих несчастных, перемазанных навозом, гнали по улицам на глазах у злорадствующей толпы. Дезертиров, безумцев, воров, убийц — всех держали вместе в бараках, где на полу не хватало места, чтобы вытянуться во весь рост.
