Вопрос. Во время вашей службы в РККА вам оказывал какоелибо содействие брат Михаил в устройстве и назначении на вышеоплачиваемую должность.

Ответ. Да, такое содействие мне брат оказывал два раза.

Первый раз в 1918 году, когда я приехал на Восточный фронт, где армией командовал брат, и второй раз в 1925 году он мне посодействовал при переходе с гражданской работы опять на военную, устроив на работу в штаб в РККА, в 3–е управление.

Вопрос. Вы говорите, что не помните того, что выражали сожаление брату в связи с его арестом. Тогда чем объясните то обстоятельство, что у вас на квартире при обыске было обнаружено несколько сохранившихся его фотографий.

Ответ. Это я объясняю только тем обстоятельством, что я их просто не успел уничтожить. Очень много фотографий его я уничтожил. Но те, которые у меня были изъяты при обыске, уничтожить я не успел в связи с переездом на другую квартиру, кроме этого часть из них находилась в альбомах, которые мне не хотелось портить. На память фотографии брата я оставлять не хотел.

Вопрос. У вас на квартире во время обыска был изъят сборник «Памяти Ленина» со статьями в нем врагов народа Троцкого, Зиновьева. Подтверждаете вы это?»58 «Ответ. Да… Сборник этот принадлежит моему брату Михаилу, расстрелянному органами НКВД за шпионскую деятельность…

Этот сборник попал ко мне вместе с домашней нотной библиотекой, находящейся у брата, при его переезде в Ленинград, т.к. он мне передал мне нотную библиотеку»59.

До какой степени бесчувствия нужно было довести человека, чтобы он так объяснил наличие у него фотографий родного брата. Судя по стилю ответов, еще вполне человеческому, на начальных стадиях к А. Н. Тухачевскому не применялись «допросы третьей степени » — пытки. Тем страшнее читать ответы.

Протокол допроса от 21 сентября 37 года:

«О шпионской деятельности брата Михаила, мне ничего не было известно, кроме газетных сообщений.

Вопрос. Вы пытаетесь отрицать, что вы принимали участие в действиях со своим братом. Следствие требует дать правдивые показания по этому вопросу.

Ответ. Я еще раз заявляю, что о шпионской деятельности брата я не знал и участия я с ним не принимал»60.

Но следствие работает без сбоев, полтора месяца спустя Тухачевский начинает «признаваться».

Протокол допроса 15 ноября 37 года:

«Ответ. Я признаю себя виновным в том, что в своих первых показаниях я скрыл от органов следствия, что я регулярно посещал квартиру своего брата врага народа Тухачевского М. Н… Мне было известно, что квартиру моего брата, врага народа, посещали враги народа Корк, Уборевич, Ефимов.

Вопрос. Почему у себя на квартире хранили контрреволюционную литературу с портретами врагов народа Троцкого, Зиновьева и вашего брата Тухачевского.

Ответ. Я признаю себя виновным в том, что у меня на квартире хранилась контрреволюционная литература с портретами врагов народа.

О контрреволюционной шпионской деятельности моего брата врага народа Тухачевского М. Н. мне ничего не было известно»61.

Следствие теперь могло быть довольно. Всю написанную следователем ахинею, А. Н. Тухачевский уже подписывал.

На ранних стадиях такая фальсификация не проходила — обвиняемый, не доведенный до животного состояния, мог отказаться визировать протокол.

Протокол допроса 7 декабря 37 года:

«Я признаю себя виновным в том, что в кругу своих знакомых высказал сожаление по поводу ареста и расстрела своего брата как шпиона… Я также признаю себя виновным в том, что у себя на квартире хранил контрреволюционную троцкистскую литературу с портретами Троцкого, Зиновьева, Каменева и др., а также фотокарточки своего брата, расстрелянного как шпиона…При посещении квартиры моего брата, я неоднократно встречался с Уборевичем, Корком, Ефимовым и др… Я еще раз подтверждаю, что о шпионской деятельности моего брата мне ничего не было известно»62.

Обвинительное «нарисовано» в тот же день.

«Тухачевский А. Н. имел связь (вставлено — по антисоветской деятельности — Ю. К), со своим родным братом, — который оказывал ему содействие в продвижении по службе — устроил его на работу в штаб РККА.

Обвиняемый встречался (зачеркнуто и вставлено: «участвовал на сборищах террористов». — Ю. К.) на квартире у шпиона Тухачевского.

Хранил у себя на квартире контрреволюционную троцкистскую литературу с портретами врагов народа и высказывал сожа ление своему брату — врагу народа (далее вставлено от руки. — Ю. К.) по поводу разгрома троцкистского подполья, высказывал прямые террористические намерения»63.

Протокол от 15 декабря 37 закрытого судебного заседания выездной сессии военной коллегии Верховного Суда Союза ССР:

«Подсудимый виновным себя признал частично, т.е. бывал на контрреволюционных собраниях, но не как участник контрреволюционной организации, а как гость… Участником же контрреволюционной организации не был и никогда не восхвалял Троцкого.

В последнем слове подсудимый ничего сказать не пожелал»64.

Его расстреляли, сообщив в 1956 году родственникам:

«Военная коллегия ВС СССР. Сообщаю, что Тухачевский А. Н.

1895 г. р. был осужден ВКВС 15.12.37 г. отбывал наказание умер 22.5.43»65.

Вдова А. Н. Тухачевского писала Сталину:

«Генеральному Секретарю ЦК ВКП(б) Иосифу Виссарионовичу Сталину от заключенной Зинаиды Федоровны Тухачевской г. Акмолинск Акмолинское отделение Карлагерей НКВД барак №13 Заявление Дорогой Иосиф Виссарионович!

Я жена брата расстрелянного М. Тухачевского, Александра Николаевича Тухачевского. Осуждена как член семьи на 8 лет. Предъявленное мне обвинение. Якобы я знала и не донесла о контрреволюционной деятельности своего мужа А. Н. Тухачевского — мне крайне тяжело, потому что о таковой я ничего не знала и не могла никогда подозревать. За 18 л. моего замужества муж занимал небольшие должности, а последние 6 лет учился в Воен. Трансп. Академии 3 года и 3 года работал над своей диссертацией и настолько был поглощен своей работой, что не имел возможности даже использовать свои очередные отпуска.

Я думаю, что я подверглась репрессии из–за родства с М. Тухачевским, но это слишком тяжелое для меня наказание, т. к. сама я в течение 8 последних лет работала честно и преданно, стараясь облегчить наше положение на время учебы мужа. Никакими материальными «благами» от брата мы не пользовались, а работали вместе с мужем, стремясь самостоятельно поставить детей на ноги.

Я имею 2–х детей: дочь 18 л. и сына 16 1/2 лет.

Дети только что вступили в самую счастливую пору жизни, когда перед ними открываются большие жизненные возможности и радости советских граждан и вдруг их юность омрачается позорным и тяжелым пятном, наложенным на них «дядюшкой», лишением отца и матери!

Иосиф Виссарионович, Вы как отец и друг детей поймете, как тяжело отражается все это на детях и матери, страдающей за участь своих детей. Уже 5 месяцев как я не знаю, что и где мои дети. Если Вы любите и бережете свою молодежь, я крепко верю, что Вы поможете

мне, как матери воспитать своих детей.

Я прошу Вас вернуть меня к ним и дать возможность моим детям стать полезными людьми своей родины.

3. Тухачевская 24.04.38»66.

Письмо, конечно, оставшееся без ответа, подшито к лубянскому делу 3. Ф. Тухачевской.

Юрий Арватов, муж сестры маршала Елизаветы — знаменитый летчик, орденоносец. На сторону Красной Армии он даже не перешел, а в буквальном смысле перелетел — на своем самолете. (Из Киева, куда во время Гражданской войны попал как офицер царской армии.) Он служил в 1928 году в Ленинграде, где и познакомился с М. Н. Тухачевским — в то время командующим Ленинградского военного округа. К Тухачевскому часто приезжали сестры — так Арватов познакомился со своей будущей женой.

«По имеющимся сведениям, после расстрела Тухачевского, сестры последнего посещают Арватова на его даче в 60—80 километрах от Москвы, где устраиваются попойки.

Дочь расстрелянного Тухачевского Арватов взял к себе.