– Очень хорошо, товарищ Устинов. Есть мнение за успешное развёртывание производства вооружений наградить вас орденом Ленина.

– Служу Советскому Союзу. – Отрапортовал нарком вооружений и сел.

– Товарищ Берия, а что вы можете доложить? – Спросил Сталин у наркома НКВД.

Берия поднялся, раскрыл папку и начал читать, то что они с вождём посчитали нужным довести до сведения всех членов ГКО. То, что это только часть всей информации было хорошо известно генералам и наркомам, но все прекрасно понимали необходимость такой секретности. Да и предложи Берия им ознакомиться с полной информацией, вряд ли нашёлся бы желающий влезать в дела всесильного НКВД. Сам Андрей вряд ли бы на это решился.

Доклад в основном шёл о действиях диверсантов из полка Бранденбург, само существование которого пытались отрицать некоторые «"ревнители"» истории во времена Андрея. Большую часть диверсантов удалось «"нейтрализовать"» в первые же минуты их появления. С некоторыми пришлось вести упорные бои. Но никому из них не удалось выполнить те задания, с которыми их забрасывали. Диверсанты, которые решили сопротивляться, были уничтожены почти полностью. Только некоторых взяли в плен.

Подругому шли дела у Советского Осназа, практически аналога немецких диверсантов. Не ожидавшие от русских такой «"наглости"», немцы оказались совершенно не готовы вести борьбу с диверсионными группами противника, которые только в первый день совершили несколько десятков нападений на штабные колонны в глубоком, по представлениям немцев, тылу их подразделений. Группа капитана Быкова даже, захватив на какое–то время аэродром, переправила на самолёте через линию фронта нескольких офицеров из штаба двадцать четвёртого моторизованного корпуса немцев вместе со всеми документами оперативного отдела штаба корпуса. Ещё больших успехов достиг Осназ в Румынии, где система управления войсками противника рухнула с первого же дня. И если осназовцы до сих пор не привезли Антонеску в мешке в Москву, то только потому, что командование запретило им это. Андрей едва усмехнулся на это хвастливое заявление Берии, но нужно признать, что доля правды в нём была.

Успела проявить себя и военная контрразведка, получившая с первого дня войны новое название «"Смерш"», под командованием генерала Абакумова. Смершевцы провели несколько дерзких операций по ликвидации агентуры противника в прифронтовой полосе, выявили и взяли несколько агентов врага в воинских подразделениях и даже штабах некоторых соединений. Нужно признать, что НКВД было чем похвастаться.

Выступлением Берии совещание ГКО заканчивалось. Генералы и наркомы потянулись к выходу. Андрей, подождав пока выйдут старшие по званию, тоже стал собираться. Но почувствовав, что на него смотрят, поднял глаза.

– Товарищ Банев, – сказал ему Сталин, – вам необходимо завтра вечером прибыть на совещание по вопросам нового оружия. Когда именно, вам сообщат дополнительно.

Андрей откозырял, показывая, что принял приказание к сведению и двинулся к выходу.

Утро началось с суетливой беготни ремонтников вокруг эвакуированных вчера вечером и ночью танков. Командир ремонтной роты капитан Захаркин вместе с прибывшим утром зампотехом бригады осматривал повреждённые танки определяя очерёдность ремонта. У всех семи подбитых танков была повреждена ходовая, но два из них, с самыми незначительными повреждениями, экипажи уже успели восстановить перетянув гусеницы. У двух сгоревших, стоявших в стороне, снаряды пробили боковую броню в районе силового отделения, ремонту в полевых условиях они уже не подлежали, если вообще их можно было отремонтировать. А вот другие подбитые танки можно было восстановить. У большинства из них разрывами перебило гусеницы и оторвало катки. У одного разворотило амортизаторы и его капитан отметил как последний в очереди на ремонт. Танк Банева по серьёзности повреждений был вторым, но экипаж ещё вчера успел снять повреждённый каток и разбитый ленивец. Немного подумав, Захаркин записал его первым и махнул ремонтникам.

Вскоре к их танку подтянули сварочный аппарат, засверкали вспышки, застучали кувалды выгибая деформированный вал. Володька отошёл от танка, присел вместе с экипажем на бревно лежащее у стены сарая. Танкисты наблюдали за действиями ремонтников, ожидая своей очереди. После того, как будут установлены каток и ленивец, наступит их время натягивать гусеницу. Подошёл к ним сержант Данилов, присел рядом с Баневым. Благодаря Колькиной помощи, который притащил их с поле боя на хутор, экипажу Банева удалось успеть приготовить танк к ремонту.

Хотя Володька уже жалел о том, что поторопился. Сладкие губы Ванды, которые ему всё же удалось вчера поцеловать, тянули его остаться на хуторе как можно дольше. Он поминутно окидывал взглядом двор, хотя для этого и приходилось поворачивать голову в сторону. Экипаж старательно делал вид, что ничего не замечает. И только Колька Данилов на правах старшего иногда толкал Володьку в бок и взглядом показывал, где в данный момент находился предмет Володькина обожания. Банев краснел, но устремлялся взглядом и мыслями в ту сторону. На большее он не решался, так как Ванду неотступно сопровождала по двору её мать, пани Ядвига.

Довольный пан Збышек, хозяин хутора, уже успевший переговорить с ремонтниками о выполнении нужных ему работ, только щурился и усмехался в пшеничные усы. Хозяин был доволен. Беспокойные, по мнению его жены, постояльцы принесли ощутимую пользу. Они уже помогли ему переделать много такой работы, для выполнения которой в другое время пришлось бы кого–нибудь нанимать. Даже помогли выправить покосившийся сарай. Он уже совсем собрался разбирать его и строить заново. А тут подперли танком, вкопали несколько столбов и установили распорки, и всё. Он теперь ещё лет десять простоит, а то и больше. Да и за угощение, которое жена готовит, паны офицеры платят сполна, не скупясь.

А защита какая! Вот говорят, что южнее нимаки разорили много хуторов, а сюда никто и не пытался соваться. Хотя в лесах вокруг они бродят. Сам вчера видел как из леса вышла группка немцев, человек десять, но увидев танки немедленно повернула обратно. Вслед за ними кинулись на мотоциклах русские жолнежи и вскоре привели всех. Испуганные немцы жались в кучу, ожидая, что страшные русские начнут их немедленно пытать. И поражённые не могли понять, почему их ведут мимо виселицы, за которую они приняли перекладину его ворот, к кухне, где повар, весело матерясь для порядка, наложил им по котелку каши. И испуганно оглядываясь на страшных русских, которым не было до них никакого дела, ибо за прошедшие дни они уже насмотрелись на подобных им, они ели вкусную кашу, начиная понимать, что «"этот ад"» закончился, и они остались живыми и, наверное, будут жить, хоть и в плену.

И даже то, что его младшая положила глаз на этого русского сержанта, не вызывало в нём недовольства. Это Ядвига пообещала своей подруге выдать Ванду за её Войцеха. Он же ничего не обещал. Да и что за жизнь ждёт дочку за этим голодранцем. Всего и достоинств, что глотку знатно дерёт, на свадьбы его приглашают. Что это за заработок, а вдруг кто–то другой завтра лучше петь станет. Вот и получит он на старости лет вместо помощи ещё одного нахлебника. А этот сержант говорят из самой Москвы. Глядишь, дочка городской пани станет. Будет жить не хуже чем в Варшаве до войны.

Збышек раскурил трубку, задумался. Конечно беспокойные настали времена. Всё меняется, не знаешь, чего завтра от тебя потребуют. Суматошные прибегают люди и всё чего–то говорят, да такое, что не сразу и разберёшь. Куда–то торопят, а чего спешить. Привыкли в своих городах всё галопом делать, и не могут никак понять, что крестьянину трижды подумать надо, прежде чем на что–то решиться. Слава богу, что в колхоз его загонять не стали, уж больно далеко он со своим хутором в лес забрался, вернее не он, а его дед. А с другой стороны, и в колхозе жить можно. Вон его родственники по матери рассказывают, что жить стало намного легче, и урожаи больше, и есть у них в колхозе невиданное чудо – трактор, что раньше только у самых богатых помещиков было.