Нет, ему все неймется! Она попыталась повернуться на другой бок, чтобы не слышать этого надоедливого зудения, но что-то мешало ей.

— Все нормально, милая. Открой глаза.

Лучше сдаться. Нет сил воевать с этим вредным голосом. Веки словно окаменели, но она через силу открыла глаза и, растерянно нахмурившись, уставилась на мужчину, который сидел на кровати рядом с ней. Он зажал ее руками с обоих боков, не давая пошевельнуться. Так вот почему она не могла от него отвернуться…

— Ну, вот, — мягко проговорил он. — Здравствуй, дорогая. А я уже начал было волноваться.

Она не могла ни о чем думать, все плыло в тумане. Почему Дейн держит ее? Должно быть, выражение растерянности отразилось на ее лице, потому что он улыбнулся и смахнул рукой прядь спутанных волос у нее со лба.

— Все в порядке. Но ты слишком долго спала. Я не знал, нормально это или нет, поэтому решил попытаться тебя разбудить. Пришлось постараться, — с улыбкой добавил он.

— Что?.. Что ты здесь делаешь? — пробормотала она, пытаясь сесть на кровати.

Он убрал руки, и ей удалось принять сидячее положение. Но сколько же на это ушло усилий, она даже застонала. Что случилось? Заболела? Грипп, наверно. Кости ноют. Да, это симптом гриппа. Но откуда здесь взялся Дейн?

— Позволь угадать твои желания, — мягко и ласково проговорил он. — По-моему, для тебя сейчас главное — добежать до сортира, не так ли? Одна дойдешь?

Только Дейн сказал это, как Марли поняла, что он попал в самую точку. Она утвердительно кивнула и отбросила одеяло в сторону. Он поднялся, чтобы она могла спустить ноги с кровати. «Да ведь я почти раздета», — равнодушно подумала она, свесив голые ноги вниз и разглядывая их. Плевать. У нее не было сил заботиться сейчас об одежде.

Она попыталась встать, но тут же бессильно повалилась обратно. Дейн нагнулся, обнял ее и легко поднял с кровати. Она склонила голову ему на плечо, и ей стало так уютно, что захотелось так и остаться в его объятиях.

Марли услышала жужжание кондиционера. В комнате было холодно, но она чувствовала тепло его тела. Он куда-то понес ее… Марли блаженно закрыла глаза.

— Нет, вот этого не надо, — сказал он, ставя ее на пол. Тяжелые веки Марли вновь приподнялись, и она обнаружила, что находится в ванной. — Заставь себя, дорогая. Теперь выбирай: справишься сама или хочешь, чтобы я побыл рядом?

Она была не настолько измучена, чтобы не окатить его в ответ на эти наглые слова достойным взглядом. Он усмехнулся.

— Я справлюсь, — раздраженно проговорила она слабым голосом. Марли не чувствовала в себе сил практически ни на что, но она всегда как-то обходилась одна и тут обойдется.

— О'кей. Но я буду за дверью. Если что, подай голос.

Он вышел. Марли осталась на месте. Ее качало из стороны в сторону. Задержавшись унылым взглядом на ванне, она спросила себя: достанет ли сил на то, чтобы принять душ? Мысль о том, что придется просить помощи у Дейна, который будет поворачивать ее обнаженное тело и мыть как ребенка, привела Марли в смущение.

Но сначала самое насущное. Ее мучила жажда, но сильнее жажды было другое. Справив нужду, она залпом выпила два стакана воды. Потом замерла, прижав холодное стекло пустого стакана ко лбу. Сознание все еще было затуманено, думать трудно. Но Марли чувствовала, что ей необходимо что-то вспомнить. Она ощущала эту потребность, но где взять силы, чтобы сосредоточиться! Хотелось только одного: рухнуть опять в постель и заснуть. О, блаженный сон!.. Она не желала ничего вспоминать.

Хотелось спать и… в душ. О, да, в душ! В этом нет ничего сложного. Надо только включить воду и встать под нее не раздеваясь.

Марли так и сделала. Она нарочно пустила воду похолоднее, чтобы это помогло ей взбодриться, стряхнуть дремотный туман. Она не хотела мерзнуть, но надо же как-то приходить в себя… Марли стояла под душем, подставляя лицо напору холодной воды, и ощущала, как постепенно рассеивается туман.

Пусть к ней вернется память. Пусть вода смоет горячие соленые слезы.

Но ничего не вышло, и дело закончилось тем, что Марли закрыла лицо руками и заплакала. Рыдания стали сотрясать все ее тело.

— Марли?.. — раздался за дверью нетерпеливый обеспокоенный голос, который, правда, тут же изменился, и с утешающими нотками продолжал:

— Я знаю, милая. Знаю: тебе тяжело. Но ты теперь не одна. Я не дам тебя в обиду.

Он вошел, выключил воду, подхватил Марли своими сильными руками и вытащил из ванны. Она стояла на коврике, с нее капало. Глаза у нее были закрыты, но слезы все равно пробивали себе путь и катились вниз по щекам.

— На тебе все мокрое, — сказал он ласково. — Давай-ка снимем это…

— Нет, — захлебываясь рыданиями, воспротивилась она.

— Но ты же не сможешь сама переодеться в сухое.

— Смогу.

— Ты уверена?

Она утвердительно кивнула.

— О'кей. Открой глаза, дорогая, посмотри на меня и скажи: «Я смогу это сделать сама». Тогда я принесу тебе одежду и выйду за дверь. Но перед этим я хочу увидеть твои глаза.

Она судорожно сглотнула и дважды глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и унять слезы. Поверив в то, что она, пожалуй, сможет самостоятельно переодеться, Марли открыла глаза и посмотрела на Дейна.

— Я смогу.

Он пристально вгляделся в нее, потом коротко кивнул.

— Что тебе принести из одежды?

Она сделала попытку задуматься над этим, но мысли не шли в голову.

— Мне все равно. Что-нибудь.

Дейн принес трусики и легкий тонкий халат. Пока он ждал за дверью, она стянула с себя все мокрое, неуклюже вытерлась полотенцем и надела сухое. Когда Дейн решил, что процедура окончена и вошел к ней, Марли как раз сушила волосы.

— Давай лучше я, — сказал он, отбирая у нее полотенце. Он закрыл унитаз крышкой и заставил ее сесть. Она села. Окутав полотенцем мокрые волосы Марли, аккуратно выжал из них всю влагу, затем причесал ее. Она сидела как ребенок, позволяя ему ухаживать за собой. Ей было в эти минуты так уютно, как никогда прежде.

Марли решила, что он, пожалуй, прав. Да, теперь она не одна. С ней Дейн. Он был здесь еще со вчерашнего вечера и до сих пор не ушел, заботится о ней, делает то, на что у нее самой пока нет сил.

— Сколько сейчас времени? — спросила она наконец, намеренно задав этот обычный вопрос, так как знала, что ничто так не возвращает к реальности, как самые прозаические бытовые вещи.

— Почти час. Тебе надо поесть. Пойдем на кухню. Я поставлю кофе и сделаю тебе завтрак.

Ей тут же вспомнился его кофе, и она посмотрела на него с ужасом.

— Нет, я сама поставлю кофе.

Он легко принял ее отказ, так как уже привык к этому. Главное заключалось в том, что она медленно, но верно выходила из состояния оцепенения. Пусть клянет его кофе, как хочет, он не против.

Лицо Марли было совершенно бесцветно, если не считать темных кругов под глазами, но по крайней мере несколько ожило. Дейн обнял ее рукой за тонкую талию, и они медленно направились в кухню.

Марли поставила кофе, привалившись к кухонному шкафу, потом села и стала наблюдать за Дейном, который с видом настоящего знатока готовил завтрак: тосты, бекон и яичница. Марли съела ломтик тоста, немного яичницы и проглотила несколько кусочков бекона. Дейн доел все остальное.

Потом лицо ее вдруг сморщилось. Он понял все без слов, посадил ее к себе на колени и дал выплакаться.

Трэммел приехал около четырех часов дня на каком-то неизвестном грузовичке, в кузове которого лежала новая дверь. Дейн несколько мгновений посмаковал это зрелище: Трэммел за рулем грузовика. Потом вышел, чтобы помочь с дверью.

— Чей это тарантас? — спросил он.

— Мужа Фредди.

Они взялись за дверь каждый со своей стороны и сняли ее с кузова. Вопросов об убийстве друг другу не задавали: и так было ясно, что пока никто о нем не сообщал, иначе они оба уже знали бы об этом. На крыльцо соседнего дома вышла Лу. Она наблюдала за Дейном и Трэммелом с любопытством и подозрением. Дейн помахал ей рукой, она помахала в ответ, но при этом неодобрительно нахмурилась. Ясно как божий день: первым делом сегодня утром она выглянула в окно. И надо же: перед домом Марли увидела его машину. Это сразу же уронило репутацию соседки в ее глазах.