Дейн любил Трэммела как брата, но порой у него возникало желание маленько подпортить эту смазливую физиономию. Он знал, что когда у Трэммела на роже такое выражение, пытаться вытянуть из него что-нибудь — пустая трата времени. Может, угостить напарника парочкой пивка, чтобы у него развязался язык? Впрочем, нет. Пиво пусть останется в арсенале для особых случаев.

Оставалось только помочь Фредди и Уэрли покончить с формальностями: удостовериться в том, что мусор из дома Шитс рассован по мешкам и погружен в полицейский фургон, поискать в доме какие-нибудь личные бумаги, вроде дневника, телефонной и адресной записных книжек, страховочных полисов. Стоило Джеки Шитс погибнуть, как всю ее жизнь вывернули наизнанку и перетрясли, как мешок с чужим бельем. Право на неприкосновенность личной жизни и жилища больше не действовало в отношении несчастной женщины. Дейн готов был шарить во всех ящиках и шкафах в поисках какой-нибудь детали, способной оказаться той роковой нитью, которая связала судьбу Джеки Шитс с судьбой Надин Виник. Дейн понимал, что, отыскав эту точку соприкосновения между убитыми, найдет и убийцу. Если бы бедняга Ансел Виник не покончил с собой, он мог бы здорово помочь теперь в поисках этой связующей нити. И тогда, возможно, увидел бы смысл дальнейшей жизни в том, чтобы найти того, кто убил его жену.

Но, увы, как пишется на бамперных табличках: «Дерьмо попадается». И по мнению Дейна, к этой фразе стоило прибавить еще одно слово — «частенько».

Ивен забрал все свои скудные находки в лабораторию для анализа, патологоанатом распорядился, чтобы к нему привезли труп Жаклин Шитс, хотя с ним все и так было ясно. Оставалось только определить примерное время наступления смерти. Но и от этих забот, в принципе, судебных медиков можно было освободить: Дейн знал время гибели Шитс через Марли.

Озабоченность добавила морщин лицу лейтенанта, когда он в задумчивости уставился на меловой контур, очерченный на том месте, где был обнаружен труп.

— Завтра утром всех жду у себя, — проговорил он. — А пока идите по домам и как следует выспитесь.

Дейн сверился со своими часами. Только сейчас он вспомнил о том, что поспать в прошлую ночь почти не пришлось.

— Ты возвращаешься к Марли? — спросил Трэммел. Дейну этого очень хотелось. Господь свидетель: очень хотелось.

— Нет, вряд ли, — сказал он. — Она спит.

— Ты так думаешь?

Дейн вспомнил то загнанное выражение, которое было на ее осунувшемся лице, когда он уходил. Он даже не поцеловал ее. Голова уже была занята вторым убийством, и о Марли Дейн в ту минуту совершенно позабыл. Трахнул ее, слез с теплого тела, чтобы ответить на звонок пейджера, и тут же уехал, даже не поцеловав на прощание.

— Черт возьми, — буркнул он устало.

— Увидимся утром, — проговорил Трэммел, садясь в свою машину.

«Грейс Рэг, наверное, все еще ждет его, — подумал Дейн. — Но она служит в полиции и знает, что такое срочный вызов на место происшествия. Марли этого не знает. Эта женщина всю свою жизнь видела одно только одиночество. Она пережила столько, что на десятерых хватит».

И вместе с тем Дейн чувствовал присутствие в Марли огромной внутренней силы. Она не сломалась, хотя и несет на себе множество шрамов, как телесных, так и душевных. Ей очень непросто было лечь с ним в постель, а чем он отблагодарил? Это было у них в первый раз, и он умудрился все опоганить. Даже спасибо не сказал.

Дейн пребывал в таком состоянии, что с удовольствием дал бы самому себе хорошего пинка, если бы смог достать ногой до своей задницы.

Нет, она не спит. Она сидит на диване, неподвижная и молчаливая, и ждет его возвращения. Как ему защитить ее? Ничего не рассказывать об убийстве? Но Марли и так знает о нем больше него самого. Она является очевидцем, ибо видела все от начала до конца глазами самого убийцы. Видела, как он кромсал Джеки Шитс ножом, и чувствовала, какое он при этом испытывал наслаждение… Дейн изо всех сил вдавил ногу в педаль газа. Улицы были почти пусты. Пошел дождь. Неповоротливый пасмурный фронт наконец дополз до города. Дейну живо припомнился вечер в пятницу, когда он точно так же мчался по мокрым улицам домой к Марли.

Как он и ожидал, в гостиной горел свет. Он въехал на подъездную аллею и выключил движок. Не успел Дейн выйти из машины, как Марли уже открыла входную дверь и вышла на крыльцо. Ее силуэт был четко очерчен светом, исходящим из дома. Она ждала его.

На ней все еще был тонкий халат, сквозь который просвечивало тело. Он бросился под дождем к ней, прыжком преодолев ступеньки крыльца… Она ничего не сказала, только отступила назад, пропуская его в дом. Ей не нужно было спрашивать о том, что им удалось найти на месте происшествия, потому что и так все знала.

Марли выглядела очень усталой, лицо у нее осунулось, темные круги окружили глаза. Достаточно было заглянуть в эту бездонную глубину, чтобы понять, что ее усталость не имеет ничего общего с физическим измождением.

Ему хотелось хоть как-то утешить ее. Обнять, убаюкать. Осознав, что он рядом, она заснет, расслабится… Он готов был держать ее в своих объятиях хоть всю ночь напролет.

Но стоило им взглянуть друг другу в глаза, ощутить, как учащается сердцебиение, все больше и больше отвечая торопливой барабанной дроби дождя за дверью, как Дейн тут же забыл о всех своих благородных рыцарских устремлениях. Прошло всего несколько часов с того времени, как он овладел ею, сделал ее своей… Их прервали, тела их были еще сплетены, когда зазвонил пейджер. А те минуты блаженного покоя, которые следуют за завершением самого акта любви, являются едва ли не главными и для мужчины и для женщины. Им не дали закончить. Его оторвали от Марли, и он это чувствовал необычайно остро.

Дэйн прикрыл за собой дверь и запер ее на замок, не отрываясь взглядом от любимой. Затем быстро подхватил ее на руки и отнес в спальню, задержавшись только для того, чтобы погасить свет.

Она не протестовала, к тому же было видно, что покоряется ему охотно. Дейн положил Марли на кровать, и она лежала там, наблюдая, как он нетерпеливо срывает с себя одежду. Сев на постели, Дейн во второй раз уже за эту ночь расстегнул на ней халат. Ее обнаженное тело забелело в темноте. Он почувствовал, как ее бедра раздвигаются, приглашая его. Дейн охватил ее лицо руками и, касаясь губ и век жадными поцелуями, одновременно на ощупь стал отыскивать влажный и нежный вход в ее лоно. Его обволакивало теплом, исходившим от ее тела.

Эрекция была настолько сильной, что Дейн не смог удержаться от стона во время очередного поцелуя.

— Сделай так, чтобы я забыла… — с мольбой и одновременно отчаянием в голосе прошептала она.

Дейн погрузился в нее до конца, и она изогнулась под ним дугой, пытаясь подстроиться под мощные толчки его большого тела. С ее уст сорвался почти жалобный стон, и он почувствовал, как быстро отвердели ее соски.

Дейн мог лишь наполнить ее страстью, заставить ее сосредоточиться на ощущениях своего тела и на той радости, которую он был способен ей подарить. Но он не мог изгнать из ее сознания эту ночь кошмара.

Он так старался. Сдерживая собственную страсть, отдавался ей, внедряя в сознание Марли уверенную мысль, что она не одна. А после он обнял, прижал ее к себе и держал так до утра, чтобы она постоянно чувствовала его тепло, равномерное биение сердца и знала, что он рядом.

Марли проснулась от внезапного толчка: кто-то лежал рядом с ней в ее постели. Ах да… Она все вспомнила. Но это первое мгновение пробуждения, когда она невольно вздрогнула, осталось с ней. Дейн спал здесь уже вторую ночь, но в первый раз она находилась в беспамятстве и даже не почувствовала его присутствия. Это утро было первым утром в ее жизни, когда, проснувшись, она увидела рядом с собой спящего мужчину. Его сильное тело излучало тепло, а тяжелая рука лежала у нее на животе, прижимая к кровати. Вот это, пожалуй, кстати, ведь он занимает собой почти всю кровать, и если бы не придерживал ее рукой, Марли во сне запросто могла бы свалиться на пол.