На кухне в квартире любимой женщины Совин допивал третью кружку чая, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Вас слушают.

— Здравствуйте, Дмитрий Георгиевич.

— Здравствуйте. Простите, я вас не узнаю. Мы с вами знакомы?

— Я с вами знаком. А вы со мной — нет.

— Чего вы хотите?

— Не бойтесь, Дмитрий Георгиевич. Я хочу вас поблагодарить за то, как вы распутали «дело Марины Снегиревой». Я искренне восхищен. Еще больше я восхищен вашей пресс-конференцией. Пакет документов, пресс-релиз и кассеты с записями всех разговоров были выше всяких похвал. Статьи в газетах и материалы на телевидении получились просто прекрасными. Бизнес на крови Марины Снегирёвой закончен.

— И что дальше?

— Несколько подробностей. Вы, я думаю, знаете, что в ваш компьютер кто-то залезал.

— Знаю.

— Вы уж извините. Это мои люди. Мне нужна была более подробная информация.

— Для чего?

— Знаете, Дмитрий Георгиевич, мы с вами похожи. У нас у обоих есть свой закон.

— Не понял.

— Чего ж тут непонятного!.. Негодяй должен получать по заслугам. Всё просто. Вам, наверное, известно, что девушке и той паре, что с ней была, уже не открутиться. Как минимум покушение на убийство будет доказано. На вас.

— Да, я знаю.

— Господин Клевцов, скорее всего, сможет избежать наказания. Точнее, не наказания, а суда.

— Простите, что значит…

— Он умрёт. Скоро. В автомобильной катастрофе. И некий Чертков скоро умрет. Да, еще одно. Помните ту пьяную компанию, которая вас вытащила в эпизоде с двумя бандитами? Эти пьяные… Это были мои люди. Те двое, которые вас пытались убить — именно убить, они сами признались, и это об их пропаже интересовалась Настя — они уже не живут.

— Вы что, судья?

— В известной степени.

— Вы палач?

— Я — Исполнитель. Я исполняю приговоры, которые сам же и выношу. Знаете, когда в стране не работает закон, должен же хоть кто-то этим заниматься.

— Скажите, а как вы обо мне узнали?

— Я, Дмитрий Георгиевич, много чего знаю.

— А вы не боитесь? Вдруг телефон прослушивается?

— Он не прослушивается, Дмитрий Георгиевич.

— Я почему-то вам верю.

— И правильно. Дмитрий Георгиевич, когда вы снова начнете вести какое-нибудь дело и вам понадобится помощь, скажем, люди для грамотной слежки, спецтехника, оружие, вы обратитесь ко мне…

— Да вы что! Я больше и близко к таким делам не подойду! Пропади оно пропадом!..

— Подойдете, Дмитрий Георгиевич, ещё как подойдете. Не хочу быть пророком, но думаю, что новое дело где-то уже ждет вашего участия. Вы просто об этом еще не знаете.

— Вы, что ли, меня в него втянете?

— Боже упаси! Вы сами. Вы еще не понимаете, что вы попали в Систему. А коли вы в нее попали, она вас не отпустит.

— В какую ещё систему?

— Это, Дмитрий Георгиевич, почти мистика. Я этого объяснить не смогу, не сумею. Но в правоте моих слов вы убедитесь довольно скоро. И когда вам понадобится помощь — а она вам обязательно понадобится, — вы поместите в газете «Из рук в руки» объявление в раздел «Знакомства». Следующего содержания: «„Сова“ хочет познакомиться с серьезным мужчиной для серьёзных отношений». Вас найдут. Кстати, я на вашем месте попытался бы заняться спортом, кое-что из каратэ вспомнить. Вы ведь занимались когда-то. Вот и все. А пока живите спокойно. Квартиру вашу я с прослушивания снял. Пока. Квартира вашей любимой женщины никогда не прослушивалась. Всего вам доброго. Да, последнее: найдите время, съездите в больницу, к Глебову… — Уже.

— Ну тогда женщину эту, свидетельницу смерти Володи Андреева, успокойте. Наверняка ведь живет и боится.

— Пожалуй, вы правы. Я как-то об этом не подумал. Спасибо за идею. До свидания.

Даже после этого разговора Дмитрий Совин не верил, что начнёт новое расследование. Но это случилось. И гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. Да ему не очень-то и хотелось…

Май 1998 — май 1999 года