– А! Наше утреннее солнышко взошло! – тепло проговорил он. – Ты хорошо выспалась, девочка?

– Прекрасно. – Он тоже был в халате, так что Эмили не почувствовала себя неловко. – Давно встал?

Он пожал плечами.

– Не очень. Просто надо было утрясти кое-какие дела, чтобы полностью посвятить свое время тебе.

Он так жадно смотрел на нее, что сердце Эмили забилось сильнее. Невероятно льстит самолюбию, что ты для кого-то желанна.

– Ну и как, все улажено? – спросила она, пытаясь выглядеть серьезно.

– Улажено. – Он усмехнулся, чем поверг ее в смущение, и продолжал неотрывно смотреть на нее. – Утро настало, милая моя Эмили Грэм, а я все еще не передумал жениться на тебе.

– Гм… Ты завтракал?

Он рассмеялся.

– На завтрак я ждал тебя. – Он приблизился и коснулся губами ее губ. – Ты такая вкусная.

– Лучше бы съесть чего-нибудь посущественней, – смеясь и отстраняясь от него, проговорила она. – Мы ведь с самого ужина ничего не ели.

– Тогда придется обойтись обычным гостиничным завтраком. Я уже заказал его, скоро доставят.

Она, впрочем, тоже хотела не завтрака, а его… Но заставила себя сдержаться, переведя разговор в деловое русло.

– Что это за должность, Хэмфри, которую ты хотел мне предложить? Мы, кажется, собирались это обсудить.

– Первая и наиважнейшая должность – это должность моей жены, – ответил он, и глаза его ясно выражали, что от своего намерения он не собирается отказываться.

Сердце Эмили дрогнуло.

– А что, если я скажу «нет»?

– Ты не можешь сказать «нет». Я сделаю все, что в моих силах, дабы ты ответила согласием.

– Я ведь совсем не знаю тебя, Хэмфри, – неуверенно проговорила она.

– А что бы ты хотела обо мне знать?

Твою душу, собралась она сказать, но тотчас усомнилась в своей способности правильно оценить его душу и промолчала. Ведь она так ошиблась в Джейке, а полагала, что знает его хорошо. Но, поскольку говорить что-то было нужно, она сказала:

– Мне известно, что у тебя есть отец. А как насчет других членов семьи?

– Мать моя умерла, когда мне было три года. Я был ее единственным ребенком.

– Прости. Это, должно быть, тяжело, остаться без матери, – проговорила она с искренним сочувствием.

Он не без иронии улыбнулся.

– Ох, мой папочка постарался не оставлять малолетнего сына без материнской ласки. Он женился еще четыре раза, но все эти браки, увы, кончались разводами. У меня есть сводный брат и две сводные сестры, но их собственные матери, уходя от отца, забирали детей с собой. Так что я был единственным ребенком, который постоянно жил при отце, мы-то с ним и составляли основу семьи и были очень привязаны друг к другу.

– Понимаю, – пробормотала Эмили, подумав, что Уолтер Вэнс отнюдь не был для сына образцом примерного отца семейства.

– Понимаешь? Значит, ты поняла и то, почему я противник мимолетных браков? – спросил он, будто прочитав ее мысли. – Я хочу иметь постоянную семью, чтобы у моих детей были постоянные родители. Родители, живущие вместе, стабильная семья.

Словом, он не хотел, чтобы его дети повторили судьбу отца. Это вызывало доверие, но было еще нечто, на что Эмили до сих пор не получила ответа. Понятие «идеальная мать» не включает в себя понятие «счастливая в браке женщина».

Принесли завтрак. Они уселись за стол, и Хэмфри, открыто глядя на нее, продолжил:

– Возможно, тебе трудно понять меня, ведь ты выросла в стабильной семье, не так ли? Но скажи, для тебя это что-нибудь значило? Ты понимала преимущества такого детства?

– Да. Потому-то меня и смущает поспешность твоего решения в столь серьезном деле, как брак.

– У тебя есть какие-то возражения против моей кандидатуры на должность мужа?

Эмили нахмурилась, ибо против Хэмфри у нее не было никаких возражений, кроме одного…

– Просто я не понимаю причин такой поспешности.

Она заметила в нем резкую перемену. Он вдруг глубоко задумался, ей даже показалось, что он ищет такой ответ, который удовлетворил бы ее, но никак не может подобрать нужных слов.

Что-то за всем этим стоит? – подумала Эмили. Что-то явно мешает ему объясниться напрямик.

Она почти физически ощущала его напряженность, и это убедило ее, что некая, неизвестная ей причина в самом деле существует. Хэмфри просто колеблется, ибо не уверен, что его признание улучшит их отношения.

Наконец, явно на что-то решившись, он тихо заговорил:

– Хорошо, Эмми, я скажу тебе, почему возникла такая спешка.

Эмили напряглась, ожидая услышать нечто важное.

А Хэмфри, решившись открыться, страстно рассчитывал на ее понимание, но уверенности в этом у него, увы, не было.

– Мой отец сердечник. Каждый день, прожитый им на этом свете, чудо медицинских достижений. Уже несколько раз он заговаривал о том, как ждет моей женитьбы, как хочет перед смертью увидеть мою жену и, если повезет, дождаться внука. Он просто одержим этим. У меня такое ощущение, что он боится даже не самой смерти, а того, что умрет, не дождавшись внука или хотя бы известия о том, что внук должен родиться. Я долго тянул с браком, не считаясь с его желанием, но последнее время ему стало совсем плохо. И тут, как чудо какое-то, возникла в моей жизни ты, и я, кроме прочего, подумал и об отце, который рад будет узнать, что род его продолжится.

Продолжение рода! Это прозвучало как нечто средневековое. Как рассуждение феодала, которого и смерть не берет, пока род его не будет продолжен.

– Так ты, значит, торопишься с женитьбой ради отца? – растерянно спросила она.

– Нет, родная. Если бы я делал это лишь ради отца, то давно бы уже все устроил, проблем с выбором невесты у меня не было бы. Но я тянул с этим, ибо жениться ради отца, конечно, можно, но жить-то в этом браке пришлось бы мне самому.

Эмили старалась поверить ему, но что-то все же ее беспокоило. А он продолжал:

– Знаешь, Эмили, не мог я жениться на ком попало, лишь бы угодить отцу. Я хотел найти женщину, которая была бы подходящей женой. Твое слово многое объясняет. Чтобы мы с ней во всех смыслах подходили друг другу. – Сейчас этот сильный мужчина, скинув на какое-то время маску властности и уверенности в себе, казался беззащитным. Ей как бы приоткрылся внутренний человек, которого Хэмфри до этого от всех скрывал. – И вот я встретил тебя и каждой своей клеточкой почувствовал, что ты моя женщина.

Сердце ее от этих слов радостно встрепенулось. Да, она способна его понять, и раз уж все так сложилось… Но не стоит слишком уж выдавать свои чувства.

Взяв в руки чашку кофе, она спросила:

– Ты так сильно доверяешь своим инстинктам?

– На этот раз да. Ни одна женщина раньше не пробуждала во мне подобных чувств. Ты – первая. И, похоже, единственная.

– Значит, я подхожу тебе? Хотя бы на месяц? – язвительно спросила она.

– Отец может и этого месяца не протянуть… – проронил Хэмфри и огорченно умолк.

Это было сказано тихо, однако Эмили током ударило, ибо она отчетливо вспомнила день смерти своего отца. Он был добровольным пожарным, из которых отчасти складывались пожарные бригады Сиднея. Во время одного из выездов по тревоге ветер – а он в Австралии бывает необыкновенно силен – повернул огонь в другую сторону и трое пожарных, среди которых был и ее отец, охваченные пламенем, погибли.

Хэмфри взял руку Эмили и легонько сжал, пытаясь выразить всю свою нежность и заботу о ней.

– Теперь ты понимаешь, Эмми, почему я хочу жениться на тебе. Завтра же. И представить своему отцу, чтобы он успокоился, увидев, что я… Словом, чтобы он, уходя, не тревожился относительно моего будущего.

Она осознавала, как много значит для Хэмфри спокойствие отца, тем более что они с отцом единственные из всей семьи постоянно оставались вместе и что его отец всегда оказывался рядом, когда сын в этом нуждался.

Эмили понимала его чувства и была тронута тем, что Хэмфри во всем искренне признался. Ей даже польстило, что именно ее он выбрал для того, чтобы представить отцу в качестве жены. Но все же нелегко было отделаться от подозрения, что им, возможно, двигала единственно забота об отце, а она, Эмили Грэм, была лишь фигурой, которой он утешит напоследок отца, а не женщиной, которую он полюбил всем сердцем.