Ник прошел вдоль стены дома, заглядывая в окна, немытые в этом десятилетии. Все вокруг было завалено хламом – старые покрышки, мотоцикл, ржавая газонокосилка. Позади дома две пятнистые охотничьи собаки, посаженные на цепь, даже не повели глазом в сторону Ника.

Фуркейд постоял у задней двери дома и вошел, замок он открыл без труда. Кухня оказалась убогой крошечной комнатенкой с грязными тарелками на всех свободных поверхностях. Рядом с половиной батона, открытым пакетом картофельных чипсов и тремя пустыми бутылками из-под пива были сложены какие-то железки. Револьвер Маллена в кобуре лежал на стопке старых журналов.

Ник заглянул в шкафчики и в холодильник, достал кастрюльку, масло, яйца. Пока грелась сковородка, Ник разбил яйца в кастрюлю, понюхал пакет с молоком на предмет свежести, налил немного, добавил щепотку соли и перца, потом сбил смесь вилкой. Сковорода удовлетворенно зашипела, когда будущий омлет покрыл ее дно.

– Ни с места!

Ник обернулся через плечо. Маллен стоял на пороге кухни, прижимая к белому рыхлому плечу приклад дробовика.

– Ты собираешься изрешетить меня после того, как кричал на всех углах, что я твой лучший друг? – поинтересовался Ник, помешивая омлет лопаточкой. – Вы плохо воспитаны, помощник шерифа.

– Фуркейд? – Маллен опустил ружье и подошел ближе, словно глаза могли его подвести на расстоянии в полтора метра. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Лично я готовлю миленький такой завтрак, – спокойно ответил Ник. – Твоя кухня – это просто безобразие, Маллен. Знаешь, ведь кухня – душа дома. Как ты содержишь кухню, так ты и со своей душой обращаешься. Оглянись по сторонам. Я бы сказал, что ты абсолютно себя не уважаешь.

Маллен молчал. Он положил дробовик на стол и почесал голову, покрытую редкими сальными волосами.

– Какого…

– Кофе у тебя есть?

– Что ты делаешь в моем доме? Да еще в шесть часов утра, черт бы тебя побрал!

– Ну, как тебе сказать. Я подумал, что, раз мы такие хорошие друзья, ты не будешь против. Разве я ошибся, помощник шерифа? – Фуркейд последний раз помешал яйца, снял сковородку с огня и обернулся. – Прости, что не называю тебя по имени, но, видишь ли, я не думал, что мы настолько с тобой близки, поэтому я просто забыл узнать его.

Маллен тупо смотрел на него.

– О чем ты толкуешь?

– Что ты делал вчера вечером… – Ник перегнулся через стол и взглянул на имя и фамилию на конверте с надписью «Ваш новый клей всегда с вами!» – …Кейт?

– А что?

– Мы же приятели. Так почему бы нам не поболтать? Чем ты занимался вчера вечером, Кейт?

– Пошел в стрелковый клуб. А что?

– Пострелять захотелось? – поинтересовался Ник, заливая омлет соусом «Табаско». – Из чего же ты стрелял? Уж не из этого ли револьвера, что валяется на столе?

– Ну…

– Как насчет ружья? Подстрелил пару мишеней?

– Ага.

– У тебя нет чистых тарелок, – недовольно сказал Ник, беря сковородку за ручку. – Ты слышал, что кто-то стрелял в Ренара вчера вечером?

– Слышал. – В маленьких глазках Маллена все еще светилась неуверенность, но он несколько приободрился. Раз уж они приятели… Он сложил руки на голой груди. Улыбка раздвинула губы, обнажая плохие зубы. – Жаль, что парень промахнулся, верно?

– Ты можешь и сам представить себе мою реакцию, раз ты так хорошо меня знаешь, – прокомментировал Ник. – Ведь это не ты пытался помочь правосудию, верно, Кейт?

Маллен принужденно рассмеялся:

– Черт побери, конечно, нет.

– Это ведь противозаконно. Кому об этом знать, как не тебе. Ты, конечно, можешь сказать, что это не остановило меня в тот вечер. Меня остановила помощник шерифа Бруссар.

Маллен презрительно фыркнул:

– Эта сучка! Ей следовало заниматься своими делами.

– Я слышал, ты пытаешься ей в этом помочь, правда? Устраиваешь ей всякие пакости и все такое.

– Эта Бруссар не знает, что такое верность, она предала одного из нас. Этой суке незачем носить форму.

Ник поморщился, услышав ругательство, но сдержался. Он только широко улыбнулся, представив на мгновение, как горячая сковородка летит в голову Маллена, тот ударяется о косяк, кровь хлещет у него из носа и рта.

– Значит, ты решил сам отомстить ей за то, что она обидела меня, – констатировал Ник. – И все потому, что мы с тобой такие хорошие друзья, ты и я?

– Эта долбаная сука не имела права предавать братство.

Ник запустил сковородку через всю кухню, и та приземлилась в раковине. Зазвенели разбитые тарелки.

– Эй, ты что! – завопил Маллен.

Ник размахнулся и ударил его, пригвождая к кухонным шкафчикам. Костяшки пальцев давили Маллену на солнечное сплетение.

– Я тебе не брат, – прорычал Фуркейд, глядя прямо в глаза Кейту. – Даже намек на наше кровное родство был бы оскорблением для моей семьи. И среди моих друзей ты тоже не числишься. Для меня ты все равно что грязь на ботинках. Я сам сражаюсь за себя. Я сам решаю свои проблемы. И я не позволю, чтобы какой-то деревенский ублюдок прикрывался моим именем, чтобы свести счеты с женщиной. У тебя с Бруссар свои проблемы, это твое личное дело. Но если ты еще раз впутаешь в это меня, мне придется сделать тебе больно. Так что будь умницей и просто оставь ее в покое. Тебе все ясно?

Маллен отчаянно закивал головой. Стоило Нику отойти, как он согнулся пополам, отчаянно пытаясь вдохнуть.

– Мне следовало догадаться, что только человек без чести может держать кухню в таком состоянии. – Ник покачал головой, в последний раз с сожалением оглядывая тесное помещение. – Печально.

Маллен поднял на него глаза:

– Ты, Фуркейд, просто долбаный псих! Правду все говорят.

Ник сверкнул крокодильей усмешкой.

– Я куда психованнее, чем думают люди. Так что заруби это себе на носу, Кейт.

Анни видела, как машина Ника ехала по дороге вдоль затона. У нее в душе появилось странное ощущение пустоты. Обычно она была так осторожна в выборе мужчин, да и любовный опыт ее был минимален. Так почему именно Фуркейд?

Потому что он был совсем не таким, каким казался с первого взгляда. Ник верил в справедливость, в силу добра, в высшую власть. Он погубил свою карьеру из-за погибшей четырнадцатилетней проститутки, на которую всем остальным в этом мире было наплевать. Но он же до крови избил подозреваемого у нее на глазах. До слушания его дела оставалось уже меньше недели, и Анни со страхом думала об этом.

Прошлой ночью они были нужны друг другу, хотели друг друга, но что ждет их дальше? Как сложатся отношения между ними после того, как Анни сядет на место свидетеля и скажет, что видела, как он избивал человека? А она обязательно сделает это. Те чувства, что она испытывала к нему сейчас, не могли изменить ни того, что случилось, ни того, что произойдет.

– Потирая виски, Анни вернулась в квартиру, натянула шорты и футболку и принялась за обычную разминку. После пробежки она вернулась к дому, где ее поджидал разбитый джип и Эй-Джей, сидящий на лестнице.

Он заглянул к ней по дороге на работу – строгий костюм в тонкую полоску, крахмальная белая рубашка, галстук цвета бургундского вина. Никогда еще он не казался Анни таким красивым, таким милым. У нее защемило сердце при мысли о том, что ей придется причинить ему боль.

– Рад видеть тебя целой и невредимой, – приветствовал ее Эй-Джей, вставая. – Ты попала в аварию? Вид твоего джипа меня напугал.

– Ударили в бок. Ничего страшного. Выглядит хуже, чем есть на самом деле, – солгала Анни. Он покачал головой:

– Ох уж эти мне луизианские водители. Надо бы нам прекратить выдавать водительские права в этом штате.

Анни нашла в себе силы улыбнуться шутке и поправила Эй-Джею галстук.

– Что ты здесь делаешь в такую рань?

– Раз уж ты не отвечаешь на мои сообщения на автоответчике, пришлось навестить тебя.

– Прости, я была очень занята.

– Чем, интересно? Насколько я слышал, последние дни у тебя полно свободного времени.

Анни скорчила гримаску: