Помимо училища изначально предполагалось создать и музей, где на примерах изучения прикладного искусства прошлых эпох ученики могли бы постигать теорию и практику художественного творчества.

Щедрый благотворительный поступок Штиглица был поддержан дарами коллекционеров, промышленников и аристократов Петербурга, заложившими основы художественно-промышленного музея. Первоначально музей располагался в учебном здании. После смерти А. Л. Штиглица (в 1884 г.), бывшего попечителем училища, было обнародовано его завещание, по которому он оставил своему любимому детищу еще девять с половиной миллионов рублей для строительства музея и создания коллекции. На эти же деньги поручается создать проект музейного здания известному петербургское зодчему M. Е. Месмахеру.

Для обозрения главнейших музеев прикладного искусства в Европе архитектор командируется за границу. Как известно, в XIX в. было несколько музеев художественной промышленности: Лондонский Южно-Кенсингтонский (основан в 1857 году, с 1899 г. получивший название Виктории и Альберта), Венский (1864 г.) и Берлинский художественно-промышленный музей (1867 г.), Гамбургский музей искусства и ремесел (1877 г.).

Неоценимую роль в создании и комплектовании музея училища сыграли приемная дочь Штиглица H. М. Июнева и зять барона А. А. Половцов, фабрикант, политик, страстный собиратель предметов искусства. А. А. Половцов дружил с великим князем Алексеем Александровичем и, судя по дневнику, часто с ним встречался, особенно в 1880-1890-е гг. 6 июня 1891 г. А. А. Половцов записал в своем дневнике: "В 10 1/2 часа у великого князя Алексея Александровича, с коим отправился осматривать вновь строящийся музей наш. Он в восхищении; Месмахер показывает все свои рисунки с проектами декораций различных комнат в различных стилях".

30 апреля 1896 года состоялось торжественное открытие музея Центрального Училища технического рисования барона А. Л. Штиглица. На вернисаже присутствовала императорская фамилия, именитые гости. Неизгладимое впечатление на приглашенных произвело само здание музея с потрясающими по отделке интерьерами в различных исторических стилях, исполненных по проектам архитектора M. Е. Месмахера. "Он роскошен, несравненно роскошнее музея нашей Кенсингтонской школы", — заявил в своем выступлении представитель из Лондона. Помимо художественного образования учащихся, музей вел большую экспозиционную и исследовательскую работу. Хранители музея систематизировали коллекции, создавали научные каталоги, организовывали выставки, например, "Старинного русского серебра", куда были доставлены превосходные вещи графа Шереметева, князя Белосельского, графа А. А. Бобринского. Великий князь Алексей Александрович, постоянно интересовавшийся событиями в училище, доставил в музей золоченый туалетный прибор работы знаменитого Germain, который он купил в Опекунском совете.

Великий князь Алексей Александрович пользовался репутацией самого красивого члена императорской семьи. Это был светский человек "с головы до ног", которого баловали женщины и в России, и во время его заграничных путешествий. Его личная жизнь сложилась неудачно, хотя и была полна многими романтически ми приключениями.

Главный роман его жизни был с замужней дамой — Зинаидой Дмитриевной Богарне, ради ко торой "великий князь открыл двери своего дворца петербургскому бомонду", где она блистала "как царица нашего большого света" [26, с. 120].

Младшая сестра генерала М. Д. Скобелева (1843–1882), Зинаида Дмитриевна состояла в браке с герцогом Евгением Максимилиановичем Лейхтенбергским. Впоследствии она получила титул и фамилию графини Богарне. Сын пасынка Наполеона Евгения Богарне и отец супруга 3. Д. Богарне, — Максимилиан, — увлек любимую дочь императора Николая I — великую княгиню Марию Николаевну. По случаю брака король Баварии пожаловал Богарне титул герцогов Лейхтенбергских. Император Николай I в свою очередь наградил детей великой княгини титулами императорских Высочеств и князей Романовских.

Таким образом, герцоги Лейхтенбергские, ни где и никогда не царствовавшие, почитались в России высочайшими особами.

Первая жена Евгения Максимилиановича Лейхтенбергского, Дарья Константиновна Опочинина, умерла в возрасте 24 лет от послеродовой горячки, спустя неделю после рождения дочери.

В первом браке Е. М. Лейхтенбергский состоял около года. В 1878 году он женился вторично.

Зинаида Дмитриевна, или, как обыкновенно ее звали, Зина Богарне, была удивительно обаятельна, красива и жизнерадостна.

"Видной петербургской дамой была и ее сестра, княгиня Надежда Дмитриевна Белосельская-Белозерская; ее муж, князь Константин Эсперович был близок императору Александру III. Белосельские много принимали в своем доме на Невском и дворце на Крестовском острове" [26, с. 130]. Ольга Дмитриевна Скобелева была замужем за графом В. П. Шереметевым.

Великий князь Александр Михайлович писал о 3. Д. Богарне: "Когда я упоминаю ее имя, я от даю себе отчет в полной невозможности описать физические качества этой удивительной женщины. Я никогда не видел подобной ей во время всех моих путешествий по Европе, Азии, Америке и Австралии, что является большим счастьем, так как такие женщины не должны попадаться часто на глаза. Когда она входила, я не мог оставаться с нею в одной комнате. Я знал ее манеру подходить в разговоре очень близко к людям, и я сознавал, что в ее обществе я становлюсь не ответственным за свои поступки. Все молодые великие князья мне в этом отношении вполне сочувствовали, так как каждый страдал при виде ее так же, как и я. Находясь в обществе очаровательной Зины, единственное, что оставалось сделать — это ее обнять, предоставив церемониймейстеру делать, что угодно… Дело осложнялось тем, что наш «Beau Brummel», великий князь Алексей Александрович, был неразлучным спутником четы Лейхтенбергских, и его любовь к герцогине уже давно была предметом скандала. В обществе эту троицу называли "menage royal а trois", и все усилия императора Николая II воздействовать на своего темпераментного дядю не имели успеха. Я полагаю, что великий князь Алексей пожертвовал всем русским флотом, только бы его не разлучили с Зиной". [3, с. 127]

Несмотря на то, что великого князя Алексея Александровича очень любили его братья, а супруга императора Александра III — Мария Федоровна, была особенно привязана к холостому брату своего мужа, тем не менее члены царской фамилии не раз давали понять великому князю Алексею Александровичу о нежелательности его от ношений с графиней Богарне.

А. А. Половцов в своем «Дневнике» за январь 1887 года приводит любопытный рассказ великого князя Михаила Николаевича о посещении Алексеевского дворца по случаю дня рождения его хозяина.

Михаил Николаевич был приглашен к Алексею Александровичу обедать, "нашел там императора с императрицей, Владимира Александровича с Марией Павловной, Сергея Александровича с Елизаветой Федоровной и… Евгения Максимилиановича с графиней Богарне, державшей себя вроде хозяйки. Присутствие ее весьма не понравилось императрице, которая после обеда отпустила ей маленькую пику насчет ее туалета.

Уходя, спрашиваю великого князя, не собирается ли он вечером в театр, и, чтобы ввести его в соблазн, сообщаю ему, что их величества едут в Александринский театр. Великий князь с грустью говорит мне, что он перестал спрашивать у их величеств, в какой театр они собираются, потому… что они не отвечают!" [28].

А. А. Половцов описал еще один из больших приемов в Алексеевском дворце, состоявшийся в марте 1891 года. "Спектакль у великого князя Алексея Александровича в выстроенном им дворце, что прежде был дом игрока Сабурова (директора театров). К девяти часам съезжаются приглашенные числом 80, в 9 1/2 часа выходят их величества и их высочества; все собиравшиеся переходят в большую галерею, имеющую назначение ужинной комнаты, там устроена сцена и расставлены стулья. В первые ряды садятся члены императорского семейства, за ними дамы, а позади мужчины. Первая пьеса (французская, сочинения Коппе, совершенно салонного характера, довольно плохо разыграна Лего и Гитри), потом следует представление сцены из второй части «Мертвых душ»… Сцена эта разыграна превосходно Варламовым и Давыдовым. В заключение играют импровизированный фарс, сочиненный совокупными усилиями русских и французских актеров, как изображают себя самих, будто бы задумавших дать представление, сами не знают чего. Под этим предлогом они поют куплеты, передразнивают известных парижских и здешних актеров, словом, говорят всякий вздор, направленный к возбуждению смеха, в чем и успевают, впрочем. В 12 час. переходят все в большую залу, где подают ужин гостям, разместившимся за небольшими 12-кувертными круглыми столами. Повар великого князя считается первым в городе, почему я и запишу меню его ужина: «Консоме с крессом, буше по-королевски с пирожками, форель, паштет из дичи, котлеты из молочного барашка по-кланярски, пармские вафли с фиалковым мороженым». В 1 час все окончено.