После торжественных залов и коридоров эпохи классицизма асимметричная, живописная планировка комнат, смещенных с оси и свободно группирующихся вокруг одного или нескольких центральных помещений, обычно производила на гостей великого князя Алексея Александровича большое впечатление.
Обретя собственное жилище лишь в 35 лет, где он мог жить по установленному им порядку и в соответствии со своими интересами, великий князь Алексей Александрович делает все возможное, чтобы его новый дворец был уютен и притягателен для родственников, коллег и друзей. Добродушный и снисходительный к чужим недостаткам, веселый и хлебосольный хозяин Алексеевского дворца время от времени организовывал различные приемы, стремясь порадовать своих гостей хорошей кухней, тонкими винами и воспоминаниями о своих многочисленных путешествиях.
Для убранства интерьеров императорских дворцов, загородных поместий и яхт большинство декоративных произведений заказывалось по специальным рисункам ведущих зодчих и художников на казенных императорских мануфактурах: Императорском фарфоровом и Императорском стеклянном заводах, на Петергофской и Колыванской шлифовальных фабриках; мебель, осветительные приборы, столовое серебро и пр. — в лучших мастерских Петербурга и Москвы, получивших право называться "поставщиками императорского Двора". Ряд заказов получали известные мастера прикладного искусства Западной Европы. Разнообразные прикладные изделия из бронзы, фарфора, серебра, камня способствовали повышению эмоционального восприятия, созданию романтического настроя в готических кабинетах или библиотеках, или ощущения легкой веселости и беззаботности в гостиных и будуарах рококо, вводились в обстановку восточной экзотики в «мавританских» и «турецких» комнатах.
Завершение отделки дворца и его меблировки относится к началу ноября 1885 г. Резкий в своих оценках государственный секретарь А. А. Половцов в дневнике от 7 ноября оставил следующую запись: "Четверг. Осматриваем оканчиваемый Месмахером дворец великого князя Алексея Александровича (бывший дом Сабурова). Единства никакого, отдельные части хороши, сад приятен своей обширностью, вещей, сколько-нибудь сносных, почти нет". Из того же дневника мы узнаем, что великий князь Алексей переехал "в свое новое жилище" лишь 12 ноября 1885 года.
Александр Александрович Мосолов писал в своих воспоминаниях о великом князе: "Он жил в прекрасном дворце на Мойке, где, правда, весьма редко, но все же иногда устраивал балы, зато очень блестящие и роскошно обставленные. Давались они главным образом в царствование брата великого князя — императора Александра III" [26, с. 129].
Для того, чтобы представить себе, каким был Петербург в 1890-е годы, как проходила жизнь во дворце, необходимо вспомнить атмосферу Петербурга 1890-х годов. Город был центром культурной жизни страны. В нем выступали лучшие оперные певцы и симфонические оркестры, читались самые передовые произведения известных литераторов.
Аристократы говорили, в основном, на французском; туалеты, мебель и посуду выписывали из Франции, отдыхали в Европе, а не в родовых поместьях, ходили в Мариинский театр на императорский балет, а после него — в известные рестораны. Несмотря на темное зимнее время суток, характерное для Петербурга, сезон веселья начинался в новый год и продолжался до Великого поста. Столичная знать крутилась в сплошном вихре веселья многочисленных концертов, банкетов, балов, балетов, приемов, играх в клубах, ночных пирах. Ордена и медали, блеск драгоценностей, цыганская музыка, шампанское и изысканные деликатесы…
Созданные в разных стилях интерьеры дворца обладают общей для них особенностью — высоким профессиональным мастерством и исполнением. Участвовали в воплощении замыслов Месмахера и решении интерьеров, в основном, его воспитанники — ученики Петербургского училища технического рисования барона A. Л. Штиглица (1814–1884), которым архитектор руководил в течение 20 лет (ныне — Художественно-промышленная Академия). К отделке дворцовых интерьеров также были привлечены известные художественные фирмы, имевшие большой опыт в оформлении многих столичных дворцов и особняков. В отделке интерьеров дворца можно видеть характерные для творчества архитектора разные породы дерева, сложную рельефную лепку, красочные изразцы, майоликовые панно, резной мрамор каминов в сочетании с красной медью обшивки, гобелены, тисненую кожу, цветной камень, живописные панно. Многие декоративные детали подписаны исполнителями.
Студенты, воспитанные под руководством Месмахера, принимали участие во многих международных выставках, представляли свои работы на съездах зодчих.
Представить облик Месмахера можно, познакомившись с воспоминаниями о нем его многочисленных учеников. Так, Анна Петровна Остроумова-Лебедева в своих "Автобиографических записках" писала: "Директором школы был Максимилиан Егорович Месмахер — властный, умный и энергичный человек. В школе отличные, светлые классы, электрическое освещение (в то время редкость), чистота, порядок, организованность, дисциплина. В младших классах преподавал сам, первый знакомясь с вновь поступившими. Подходил к каждому индивидуально, внимательно подмечая особенности каждого. Он был строг и требователен, но в нем была простота в общении, правдивость, искренность и справедливость. Наружность была очень внушительная. Высокая плотная фигура. Седая вьющаяся грива волос. Крупные черты широкого лица со следами оспы. Совсем львиная голова… Помню, как я однажды роптала на рисовании, стоя с рукой на весу, а Месмахер мне сказал: «Когда вырастете и станете художницей, будете писать портрет. Обладая легкостью и твердостью руки, вы подойдете к холсту и сразу поставите блики на глаза. Рука вам не изменит. А пока это время не пришло, надо упражняться, школа учит точности, терпению и выдержке»".
В. В. Стасов вспоминал: "Достойны всяческого уважения усилия директора школы M. Е. Месмахера, хорошего и образованного художника, держать школу на возможно высоком уровне. Его энергия неутомима и громадна: он во все входит сам, от крупного до самого мелочного, до последних подробностей начальных рисовальных и орнаментальных классов; он, можно сказать, ведет сам все преподавания и, хотя такое беспредельное тяготение одной личности иногда дает в результате известную неблагоприятную однотонность, однако оно же заставляет дело сильно и равномерно двигаться вперед, не дает никому заснуть".
"В училище были прекрасно оборудованные светлые классы, отличный музей, одна из лучших в Петербурге библиотек по богатству специального материала, собранию гравюр и дивной коллекции бабочек. Библиотека охранялась ее цербером — профессором Гальнбеком…
Во всем чувствовалась рука и зоркий глаз хозяина, а главное — большая любовь к своему детищу… Чистота коридоров и прекрасно оборудованных классов была невероятной для меня. Казалось, как же работать здесь, когда и пошевелиться страшно, чтобы не пачкать помещений. Казалось, что и порядок здесь должен быть особенный, по движениям служителей в темно-синих сюртуках, по расчитанности шагов", — писал К. Петров-Водкин в своей книге "Хлыновск. Пространство Евклида. Самаркандия". И далее: "В области учения еще заметнее отражался на мне строгий порядок в работе: он развивал во мне работоспособность и соревнование с товарищами. Занятия в различных материалах и инструментах делали свое профессиональное дело: рука приобретала точность в изображении и аккуратность в количественном распределении красящих веществ…Коридорами и классами с шевелюрой Саваофа носился дух школы — Месмахер. Он вскидывал на черной ленте пенсне, улавливая на ходу, не сдает ли где колесо машины четырех этажей, внутренним коридором уходил Месмахер в готовившийся к открытию музей, в свою лебединую песнь…"
В своих «Воспоминаниях» Аркадий Александрович Рылов, известный русский пейзажист, с 1888 года учившийся, а затем — преподававший в училище, писал: "Мне очень нравилось учиться у Штиглица. Благодаря трудовой дисциплине, работа кипела. Я чувствовал, что с каждым уроком мои технические знания увеличиваются. Мы в совершенстве рисовали смывной тушью гипсовые вазы, отлично передавали тростником стекло и металл. С наслаждением я рисовал акварелью и масляными красками натюрморты. До иллюзии передавал клеевыми красками рельефы и металлические предметы на декоративном панно…" [40].
