— Нет. Давайте знакомиться. Журналист, спецкор областной газеты «Заря» Александр Штихель.

Галя сдержанно пожала протянутую руку и назвала себя.

— Я вас немножко знаю, — сказал Штихель. — Вы — референт общества «Знание». Так?

— Допустим.

— Вы приехали инспектировать местную организацию?

— Это мое дело.

— Давайте будем вместе пить чай.

Галя, не ответив, прошла мимо. Ей не понравились его бесцеремонность и некоторая фамильярность. Но едва она поставила на стол чайник, как услышала стук в дверь. Вошел Штихель, тоже принес чайник и развернул газетный кулек.

— Вы не возражаете? — спросил он, садясь. — Вот что я имею: конфеты «Мишка» и ржаные сухари. Вы любите ржаные сухарики?

«Нашел чем угощать!» — Галя вздохнула и села. Штихель налил ей и себе чаю, отхлебнул из стакана и тотчас встал.

— Между прочим, я пригласил сапожника. Он должен сейчас прийти и починить вам туфлю. Здесь есть отличный мастер Степан Курков. В прошлом году он клеил мне резиновые сапоги. В лесу я напоролся на острый сучок и порвал их…

— Вы ходите по лесам? — спросила Галя.

— Иногда, чтобы спрямить путь.

— А откуда вам известно, что я нуждаюсь в услугах сапожника?

— Дежурная сказала, что вы просили шило и дратву.

— А что такое дратва?

— Толстые, просмоленные варом нитки…

— Дратву я не просила.

— Значит, она догадалась. Между прочим, в гостинице проживает ваш коллега лектор Полудников. а Антрушев, — Штихель многозначительно посмотрел на Галю, — два дня приводил в порядок дела. И еще — в магазин «Колос» вчера привезли болгарские яблоки. Позвольте вашу туфлю.

Галя покачала головой, но все же подала ему туфлю. Штихель взял ее, ушел и вернулся минут через пятнадцать.

— Вот. Он сразу же на кухне починил. У него весь инструмент с собой. Носите на здоровье. А теперь — за чай.

— Ваша фамилия Штихель, — переспросила Галя уже мягче. — Вы — немец?

— Нет. Видите ли… мой прадед был художник, гравер, Еще до революции он печатал свои рисунки в иллюстрированных журналах «Нива» и других. Но фамилия Суходолов показалась ему неблагозвучной, и он избрал себе псевдоним: Штихель. Так и стали мы Штихелями. Между прочим, штихель — это инструмент гравера, резец.

— Любопытно, — сказала Галя.

На прощанье он пообещал:

— Мы с вами еще увидимся. У меня командировка на десять дней. Сейчас еду в колхоз «Рассвет», а потом, вероятно, в Петровку.

Он унес чайник, веселую, открытую улыбку, оставив на столе несколько конфеток и кучку ржаных, высушенных с солью сухарей. Галя взяла сухарик. Он был солоноватый, вкусный.

«Исчез, — подумала она. — Шустрый парень. Все они, газетчики, наверное, такие — проныры, всезнайки!» Она подошла к окну. По дощатому тротуару четко и уверенно стучали кирзовые сапоги. Заметив ее, Штихель помахал рукой и крикнул:

— Не скучайте!

Скоро его ковбойка скрылась за углом. Мелькнул зеленоватый плащ, переброшенный через руку. Гале отчего-то стало грустно. Вздохнув, она отправилась в райком, где находилось местное отделение общества «Знание».

Лестница в гостинице была крутая, деревянная, вытертая ногами командированных так, что на ней выпукло торчали глянцевитые сучки. Галя спускалась по ней осторожно. Сверху ее окликнули:

— Товарищ Ишимова!

Она оглянулась и увидела Полудникова.

Лектор областного лекционного бюро Полудников — приземистый, полный человек с зеленоватыми, навыкате глазами, в сером костюме и видавшей виды велюровой шляпе, поравнявшись с Галей, затараторил:

— Вы вчера приехали? Отлично! А я уже три дня здесь. Прочел двенадцать лекций. Сейчас забегу к Антрушеву за путевками и пойду в профтехучилище. В два часа дня выступаю на совещании агрономов, в четыре — в доме престарелых, а вечерком, в двадцать ноль-ноль, в Доме культуры. Такая программа. Отлично, что приехали, — продолжал он, топая крепкими ботинками по тротуару и вытирая потную розовую лысину. — Сегодня, по всей видимости, будет жаркий день. И отлично! Хорошая погода вот как нужна! А вы?

— Что — я? — спросила Галя, ошеломленная таким словесным потоком.

— Какие у вас планы?

— Буду знакомиться с работой здешней организации.

Полудников тотчас ее перебил:

— Ну вот и отлично! Так сказать, контроль, помощь и оперативное руководство на месте. Ну, я потороплюсь. Вы уж извините — побегу.

Он обогнал Галю и, прижимая локтем папку, побежал дальше.

«Энергичный дядька, и все у него «отлично». Галя вспомнила, что на одном из заседаний Полудникова хвалили, как активнейшего лектора, и в день его шестидесятилетия Петров торжественно вручил ему премию — транзисторный приемник.

Она улыбнулась солнцу, которое выпуталось из березовых зарослей и начало свое обязательное, рассчитанное из минуты в минуту путешествие по небу. В густой листве небольшого сквера трепыхались, сбивая с веток росу, невидимые пичужки. По улицам спешили васильковские хозяйки и тащили свои заботы в продуктовых сумках, кошелках, бельевых корзинах. По дороге пылили грузовики, тарахтя плохо пригнанными бортами.

Хорошее утро!

Дойдя до перекрестка, где на телеграфном столбе гремело радио и висело объявление, начинавшееся традиционно: «Утерялась коза… просим сообщить…», Галя свернула в проулок, к зданию райкома.

Опять лестница, на этот раз опрятная, блестевшая свежей желтой охрой. В предвидении делового разговора Галя старалась внушить себе, что ей надо быть официально-вежливой, по долгу службы требовательной, но не придирчивой. С таким настроением она отыскала кабинет, где вместе с инструкторами сидел ответственный секретарь районной организации общества Антрушев.

Как только она вошла в кабинет, Полудников, уже успевший, видимо, уладить свои дела, встал со стула, глянул на часы и, помахав рукой, скрылся за дверью.

Антрушев проворно встал ей навстречу и, поздоровавшись, сказал:

— Очень активный товарищ! — кивнул он на дверь, за которой скрылся Полудников. — Молодец. Побольше бы таких лекторов — план бы сразу вытянули. Садитесь, пожалуйста. В гостинице вас устроили? Вот и ладно. — Он тоже сел. — Будете дела смотреть? Пожалуйста: вот квартальные отчеты по лекциям в разрезе тематики, здесь — договоры с организациями, а тут личные дела наиболее активных лекторов. И планы работы.

Галя, не торопясь раскрыла свою сумочку, достала платок и мимоходом глянула в зеркальце. Небрежно щелкнув замком, она поставила сумочку на подоконник.

— Садитесь за этот свободный стол, — пригласил Антрушев.

Она вспомнила о своем плане, о намерении ознакомиться с отчетами, но, видя, с какой готовностью Антрушев выкладывает папку за папкой, изменила решение. Ей не хотелось сразу показывать себя неким ревизором, да к тому же Антрушев, наверное, постарался и в его гроссбухах все в порядке.

— Неплохо бы, — сказала Галя, — съездить куда-нибудь на село к лекторам.

Это несколько озадачило Антрушева. Он насторожился и с сожалением поглядел на папки с делами. Галя взяла одну из них, полистала.

— Ну что же, — не стал возражать он. — Можете ознакомиться, например, с группой лекторов в Наволоке. В ней учителя, агроном, два зоотехника, ветеринар, председатель колхоза и другие. Дорога хорошая, машину организуем.

Галя записала в блокнот название села.

— А еще что можете предложить?

— Ну, еще… Петровка. Десять лекторов, хорошая группа, мобильная. Только… Туда ехать плохо. Волок шестьдесят километров, дорога тряская. Очень плохая дорога. Костей не соберете. Осенью без тягача машины не проходят.

«Ясно. Ему не очень хочется, чтобы я ехала в Петровку. Значит, туда и отправлюсь», — решила Галя.

Антрушев почувствовал, что эта совсем еще молодая девушка с внимательными синими глазами и рыжеватыми волосами, собранными в большой тяжелый узел, не так уж проста. «Дотошная, видать, — сделал он вывод. — С ней надо быть настороже. Но какие у нее удивительные золотые волосы! Такого теплого цвета. Любопытно, крашеные ли?»