Я сидела в поезде, увозящем меня в Лондон. Я все еще не могла оправиться от удара. Услышав признание Чарли, мы были слишком потрясены, чтобы осознать, что это для нас значит. Несколькими словами он разбил все наши мечты, мир вокруг нас разрушился. Единственное, что мы понимали, это то, что наши жизни — в руинах.

Не знаю, как я прожила несколько последующих дней. Мы много разговаривали. Уверен ли Чарли? Он сказал, что всегда это знал. Между ним и моей мамой не было секретов.

— Вы не должны были встретиться, — сказал он. — Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем везти тебя сюда. Я во всем виноват. Я считал, что Родерик собирается жениться на Фионе Вэнс. Казалось, у них столько общих интересов. Твоя мать была бы очень расстроена, если бы узнала, что случилось. Меньше всего она хотела обидеть кого-либо, особенно тебя, Ноэль. Она любила тебя больше всех.

Из этой ситуации выхода не было. Тогда я поняла, что мне остается одно — уехать.

Но куда я могла уехать? Что я могла делать?

Мой старый дом теперь принадлежал Роберу Буше. Я могла на какое-то время поехать туда. Я могла остановиться там, пока не определюсь в жизни, не начну сначала, не попытаюсь построить что-то на руинах своего счастья.

Чарли сказал:

— Ноэль, ты должна позволить мне заботиться о тебе. Я назначу тебе содержание.

Я не слушала. Я всегда хотела узнать своего отца, но почему это должен быть Чарли!

Бедный Чарли был глубоко расстроен. На его совести тяжким бременем лежала неверность жене, а теперь еще и это. Грехи отцов настигают детей. Оба его ребенка, Родерик и я, должны платить за его грех сполна.

Он был самым несчастным человеком — таким же несчастным, как и мы.

Я написала миссис Кримп и сообщила, что возвращаюсь домой, пока не обдумаю дальнейших планов. «Каких планов?» — спрашивала я себя.

В то время жизнь была мне не мила. Даже сейчас мне тяжело вспоминать об этом. Смерть мамы и последовавшая вскоре эта жуткая трагедия сломили меня.

Мне хотелось поскорее вернуться в свою комнату, запереться и молиться, чтобы Бог ниспослал мне силы, способность и желание собрать осколки моей разбитой жизни и попытаться начать все заново.

Вот знакомые улицы, по которым я ездила с мамой, когда мы возвращались из театра… Возвращаюсь домой… Дом воспоминаний. На короткое время я поверила, что смогу освободиться от преследовавшего меня прошлого… Но только для того, чтобы вновь столкнуться с трагедией, такой же сильной, как и первая.

Я сознавала, что должна перестать предаваться свалившимся на меня несчастьям. Жалость к самому себе еще никогда никому не помогала. Я должна заставить себя оглядеться вокруг, найти интерес в чем-то, в чем угодно, лишь бы это избавило меня от меланхолии.

Миссис Кримп встретила меня радушно.

— Я рада видеть вас, мисс Ноэль, и мистер Кримп тоже. Ваша комната готова, а пообедать вы можете, когда захотите.

— Я не голодна, миссис Кримп, благодарю вас.

Лайза Финнелл в это время спускалась по лестнице. Она подбежала ко мне и обняла.

— Меня прямо дрожь пробрала, когда миссис Кримп сообщила, что ты приезжаешь, — сказала она. — Как ты? — Она разглядывала меня с тревогой.

— О, все в порядке, — ответила я. — А ты как?

— Прекрасно! Пойдем к тебе в комнату.

Она наблюдала за мной и, когда мы оказались наедине, с тревогой спросила:

— Моя бедная Ноэль, случилось что-то ужасное, не так ли? Это Чарли?

Я покачала головой.

— Проблемы с леди Констанс?

— Нет, нет. — Я колебалась, не зная, что ответить. Затем подумала: «Рано или поздно она все узнает. Лучше рассказать ей сейчас». И я сказала: — Мы с Родериком собирались пожениться.

Она широко открыла глаза, а я почувствовала, как у меня задрожали губы.

— Но, — продолжала я, — он — мой брат, Лайза. Мой сводный брат. Чарли — мой отец.

У нее от удивления округлились глаза.

— О, моя бедная, бедная Ноэль! Вот почему ты вернулась!

Я кивнула в знак согласия.

— Понятно. Как это чудовищно! Кто-то же должен был догадаться!

— Я всегда считала их хорошими друзьями. С моей стороны, вероятно, это было очень наивно.

— Что ты собираешься делать? — спросила Лайза.

— Не знаю. Я об этом еще не думала.

— А Родерик?

— Мы оба были озадачены. Все шло хорошо. Леди Констанс благословила нас. Но затем приехал Чарли и рассказал правду. И все рухнуло. О, Лайза, я не знаю, как смогу все это вынести!

Лайза покачала головой, и на глазах ее появились слезы.

— Это ужасно, — сказала она.

— Именно теперь, когда я думала, что снова буду счастлива, случилось такое.

— Ты должна перестать убиваться, Ноэль. Тебе необходимо как-то отвлечься.

— Знаю. Расскажи, как у тебя дела?

— Я получила работу, а Долли, я уверена, уже смотрит на меня как на одну из постоянных членов своей труппы. В один из вечеров Лотти Лэнгтон отсутствовала, и я получила шанс занять ее место. Публика встретила меня хорошо. По-моему, я играла довольно прилично. Все это оказалось мне на руку. Уверена, что в следующем спектакле Долли даст мне роль.

— Я рада, что у тебя все в порядке.

— Ты должна посмотреть наше шоу еще раз. Его улучшили с тех пор, как ты его видела.

Я поняла, что оказалась права, приехав в Лондон, несмотря на то, что здесь все напоминало о матери, и первая трагедия накладывалась на вторую. Но ведь я научилась жить без мамы и даже рассчитывала на счастливую жизнь. Теперь следовало научиться жить без двух людей, самых любимых на свете.

Все помогали, чем могли. Появился Долли. От Лайзы он слышал о том, что случилось, а потому был само сострадание, и даже на удивление нежным. Я обещала дать ему знать, если почувствую желание посетить театр. Даже если я захочу посмотреть не его шоу, он гарантирует хорошие места. Между театральными работниками существует дух товарищества, и дочь Дезире всегда встретят по-доброму.

Пролетали дни. Жизнь превратилась в существование. Только так я могла охарактеризовать ее. Каждое утро я просыпалась в состоянии депрессии и проводила дни в полном отчаянии.

Лайза считала, что я должна заняться какой-нибудь работой.

Я подумывала, что могла бы пойти работать в больницу. Вероятно, там нашлось бы для меня дело.

Лайза считала, что такая работа будет угнетать меня, и предложила поговорить с Долли.

— Что я смогу делать в театре? — спрашивала я.

Я плыла по течению. И, возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы не приехал Робер Буше.

Робер был удивлен и обрадован, обнаружив меня в доме, но понял: что-то случилось.

— Ты должна рассказать мне все, — ласково сказал он.

Я рассказала. Он был глубоко потрясен.

— Ты абсолютно не догадывалась?

— Нет. Мне и в голову не приходило.

— Ты когда-нибудь интересовалась, кто твой отец? И спрашивала об этом маму?

— Она всегда уклонялась от ответа. Она только сказала мне, что он хороший человек. Что же… Чарли — хороший человек.

— Их дружба продолжалась очень долго.

— Да, я знаю. Возможно, мне следовало догадаться.

— Он настаивал, когда решил забрать тебя к себе?

— Я теперь понимаю почему. Боюсь, я слишком простодушна… И очень наивна. Я считала, что они большие друзья. И все-таки мама должна была рассказать мне правду.

— Моя дорогая Ноэль, ты перенесла два тяжких удара. Ты в замешательстве, и будет лучше, если ты подумаешь о будущем. Тебе надо что-то предпринять. По-моему, самое лучшее уехать отсюда.

— Куда же я поеду?

— Как и Чарли, я обещал твоей матери позаботиться о тебе. Почему бы тебе не поехать со мной во Францию, хотя бы на то время, пока ты примешь решение о своем будущем. Ты окажешься на новом месте. Там все будет иначе. Ты сможешь начать все заново. Построить новую жизнь.

— Уехать… — тупо повторила я. — Уехать… Вы никогда не рассказывали о своем доме, Робер.

— Возможно, тебе будет интересно самой все увидеть.