— Спасибо. Вы очень добры.

— Вы должны как-нибудь зайти ко мне. Может быть, я смогу вам помочь.

— Вы очень любезны.

— Обещайте, что зайдете ко мне.

— Спасибо, обязательно.

— Самое главное я сказала, и хватит об этом. Расскажите о себе. Клэверхемы — очень приятные люди, правда? Я имею в виду хозяина и его сына. Трудно желать лучших господ. Очень известный род, его история уходит в глубь веков. Родерик станет таким же, как его отец. Это очень хорошо для наших мест. Не сомневаюсь, что они прекрасно относятся к вам.

— Да, это так.

Она посмотрела на меня с некоторой хитрецой.

— А ее светлость?

Я не знала, что ответить, и она засмеялась.

— У нее свои принципы. Но мистер Клэверхем очень хороший и добрый человек, а его сын Родерик пошел в него.

Неожиданно она сменила тему разговора.

— Некоторые зовут меня ведьмой, — сказала она. — В старые времена меня могли бы сжечь за это на костре. Только подумайте о тех бедных добрых женщинах, которые встретили свою печальную судьбу. Ведь кроме обычных, существуют еще и белые ведьмы. Белые ведьмы делают только добро. Можно считать меня одной из них. Я хочу помочь другим. Я хочу помочь тебе.

Я почувствовала облегчение, услышав стук копыт. Миссис Карлинг встала и подошла к окну.

— Это Фиона, — сказала она, и через несколько секунд Фиона вошла в дом.

— А, Ноэль, рада видеть вас. Вы уже познакомились с моей бабушкой?

— Мы очень хорошо поладили, — сказала миссис Карлинг.

— Мне пришлось поехать в Джасмин Коттедж, — сказала Фиона. — Знаете, они нашли в саду какие-то фаянсовые черепки. Кто-то, очевидно, выбросил старый молочник несколько лет тому назад. — Она невесело улыбнулась. — Такие вещи иногда происходят. Но все равно мы должны посмотреть. Мы не можем позволить себе что-то пропустить.

— Ну, конечно, — заметила я.

— Я рада, что моя бабушка немного развлекла вас. Спасибо, ба.

Мы пили кофе, когда приехал Родерик.

Он сказал, что встречался с одним из арендаторов и на обратном пути решил заехать сюда. Казалось, он был рад видеть меня здесь. Я знала, ему нравится, что мы сошлись с Фионой.

Когда мы с Родериком собирались возвращаться домой, миссис Карлинг, взяв меня за руку, серьезно на меня посмотрела.

— Я очень хочу, чтобы вы пришли ко мне, — сказала она.

— Спасибо. Обязательно.

— Пожалуйста, обещайте мне, — настаивала миссис Карлинг.

— Приду обязательно.

— Надеюсь, вам это пригодится.

Мы попрощались, и по дороге домой Родерик спросил:

— Ну и что ты думаешь об этой даме?

— Очень необычная.

— Необычная! Некоторые считают, что она немного не в себе.

— Она говорила, что лет двести тому назад ее бы сожгли на костре.

— Ну, значит, ей повезло, что она не родилась раньше.

— Мне кажется, она обожает Фиону.

— В этом нет никакого сомнения. Фиона очень приятная девушка. И ничем не похожа на свою бабку. Никаких фантазий. Фиона твердо стоит на земле. Для ее бабушки это странно, и мне кажется, та ее немного раздражает.

Мы приехали. Я пошла в дом, а Родерик отвел в конюшню наших лошадей.

Я получила письмо от Лайзы Финнелл. Она писала:

«Дорогая Ноэль!

Я не писала тебе раньше, потому что была больна. Я все еще живу в доме. Месье Буше сказал, что я могу оставаться до тех пор, пока не найду что-нибудь подходящее. Миссис Кримп очень добра ко мне. Просто не знаю, что бы я делала без нее — ну и, разумеется, без месье Буше.

Смерть твоей матери просто потрясла меня. Я очень ее любила. Ее доброта и поддержка так много значили для меня. Я никогда не забуду, как она помогла мне. Она была самым замечательным человеком из тех, кого я знала.

И то, что она умерла таким образом — в расцвете сил и так неожиданно, — действительно потрясло меня. В то время я простудилась, и после осложнения всерьез слегла.

Сейчас я уже поправилась и собираюсь погрузиться в работу. Мне очень повезло. Мистер Доллингтон дал мне роль в своем новом спектакле «Тряпье и Лохмотья». Он пойдет через несколько недель. Я еще не знаю, в каком помещении. Сейчас мы репетируем, как сумасшедшие — ну, ты можешь себе представить. Всем заправляет Лотти Лэнгтон. Мистер Доллингтон пребывает в подавленном состоянии духа. Кажется, что-то в нем сломалось. Но ведь мы все должны жить дальше, не правда ли?

Я очень надеюсь, что ты посмотришь спектакль. Может быть, ты сможешь уговорить и мистера Клэверхема приехать в Лондон. Мне будет очень приятно повидать вас обоих.

С наилучшими пожеланиями.

Лайза Финнелл».

Все вернулось опять… Тяжелые воспоминания… Лайза под копытами лошади… Ее появление в доме… Забота о ней Дезире… Ее требование, чтобы Долли взял Лайзу хористкой…

Наверное, мне от этого не отделаться.

Прошло несколько дней, а я так и не смогла ничего решить относительно своего будущего. То мне хотелось остаться в Леверсон-Мейноре, то я испытывала жгучее желание уехать. Основной причиной этого была, несомненно, леди Констанс. За ужином я часто ловила на себе ее взгляд. Ощущение было не из приятных. Однажды в саду я разговаривала с Родериком и, посмотрев наверх, увидела в окне какую-то тень. Я знала, что это леди Констанс. Я чувствовала, что она хочет, чтобы я уехала. Но стоило мне заговорить об этом, как Чарли и Родерик начинали бурно протестовать.

Мне предстояло встретиться с адвокатом, занимающимся делами моей матери, и, узнав свое финансовое положение, следовало принять решение.

Родерик и Чарли много времени уделяли хозяйству. Поместье было очень большим, и они часто отсутствовали целыми днями.

Родерик сказал:

— Когда ты научишься ездить верхом, ты сможешь ездить со мной и посмотришь наши владения, познакомишься с арендаторами. Думаю, тебе будет интересно.

Мои отношения с Фионой стали еще более близкими. Она очень интересовалась миром театра, и мы часто болтали за кофе. Мне было легче разговаривать о Дезире с теми, кто не знал ее. Я рассказывала о спектаклях и о том, как она работала. Я уже могла улыбаться, вспоминая премьеры, напряжение, предшествующее им, и чувство радости, когда все оказывалось позади, людей, приходивших в дом, переживания и успехи.

В свою очередь она рассказывала мне о своей жизни, о том, как много сделала для нее бабушка.

— Иногда, — говорила она, — я боюсь, что не смогу отплатить ей за все. Она потратила на мое образование больше, чем могла себе позволить. Иногда мне кажется, что я для нее — центр мира, и я боюсь разочаровать ее. Она ничего мне не говорила, но мне кажется, что ей не очень нравится моя работа. Помню, она однажды сказала: «Ты становишься взрослой, Фиона. Я хочу, чтобы у тебя в жизни было все самое лучшее. Моя дочь, твоя мама, была всем для меня, и когда она умерла, у меня осталась только ты». Вскоре после этого я нашла монеты в саду, и все изменилось. Она намекнула, что это она указала мне на монеты. У нее было предчувствие, что они находятся в саду, и когда я найду их, они изменят мою жизнь, определят мою судьбу. И действительно, эти монеты заинтересовали сэра Гарри Харкорта, и он дал мне шанс. Понимаешь ли, бабушка считает, что у нее есть особый дар и естественно она хочет употребить его мне во благо.

Я рассказала ей, что ее бабушка пригласила меня к себе.

— Да, я слышала, как она разговаривала с тобой. Ее интересуют все, кто приходит сюда, а ты ее особенно заинтересовала.

— Это из-за мамы, — сказала я.

Казалось, все ведет к ней, и в любую минуту мое горе могло опять обрушиться на меня.

Фиона поняла и перевела разговор на другую тему.

На следующий день я отправилась в гости к миссис Карлинг. Я без труда нашла ее дом. Это был большой дом, вокруг которого росли кусты. Короткая дорожка вела от калитки к двери. Было очень тихо. Я постояла немного у входа, сомневаясь, стоит ли мне заходить. В этой женщине было что-то странное, и мне становилось немного не по себе от ее чрезмерного интереса, от ее манеры резко наклоняться к тебе, сверля испытующим взглядом.