Сэм вспомнил вчерашний рассказ Дейва о визите к сенатору. Когда Поль увез Матью, они наговорились всласть и обсудили последние события и план на сегодня.

Действия Поля были безукоризненны, как хороший гроссмейстер он продумывал ходы далеко вперед, играл партию предельно осторожно, но на ничью соглашаться не собирался. Они ковырялись с Дейвом почти до утра, ни на секунду не прерывая болтовню. За это время Сэм окончательно убедился в правильности выбора партнера для решающей схватки, — они мыслили одними категориями, им были дороги одни и те же вещи. Не стоило столько подтрунивать над Дейвом, подумал Сэм, но несмотря на это, тот не держал на него зла. Сэм встал и бросил последний взгляд на разоренный компьютер. Если они победят, к чему Сэм страстно стремился вот уже десять лет, возврата к старому все равно не будет. Сэм вспомнил о контракте: что делать с такой уймой денег? — Он легко мог бы и раньше заработать,… или украсть, — здесь Сэм усмехнулся, — сколько его душа пожелает, но привычный уклад жизни был ему дороже, возможность делать невозможное с точки зрения других привлекала его больше, чем любые блага.

Дейв позвонил, что выезжает, и Сэм стряхнул с себя меланхолию. Им предстояло по сценарию Поля поставить спектакль, который увидит весь мир. Сэма волновало только одно — программа, расхваленная Дейвом. Если она окажется непригодной, то срочно придется придумывать что-то еще, а в таком цейтноте напороть проще простого, найдется зловредный баг, который выползет в самый неподходящий момент.

Сэм успел одеться и не спеша выпить кофе, пока Дейв преодолевал утренний трафик. Переезд прошел нормально, и спустя пару часов они углубились в отвергнутое произведение стажера. Опасения Сэма оказались напрасными, программа действительно была неплохая, красивая, и в ней был шарм. Покопавшись в чужом коде, чего Сэм отчаянно не любил, он подправил сырые места и подключил Тейл Мониторинг вместо SuperVScan-а. Программа пошла, и еще несколько часов Дейв пытался всеми силами ее запутать, вылавливая баги. Наконец, он отвалился от компьютера и сказал:

— Все, не могу больше, в глазах рябит. Если что там и осталось, то завтра устроим демонстрацию прессе — по закону Мэрфи враз вылезет.

Сэм молча грыз палец. Получилось недурно, но он чувствовал, что не хватает последнего штриха мастера. Мультиэкранный режим, вот что не помешает, сообразил он, навесить штук пять экранов — и довольно, а основной пригодится для всяких неожиданностей. Пришлось вернуться к коду. Когда Сэм тоже почувствовал, что больше не может, Дейв уже валился с ног.

Поль также не терял даром времени, с утра он еще раз переговорил с обоими Питерами. Он детально объяснил Питеру ТВ, что от того требуется, и с облегчением понял, что имеет дело с мастером. Питер сразу ухватил идею Поля и обещал в течение дня подготовить нужную аппаратуру.

— Никаких операторов, — неоднократно подчеркнул Сэм, — только ты один. И чтобы ни одна живая душа не знала, откуда ведется передача. Пронюхай кто — все пойдет насмарку.

Покончив с организационными делами, Поль запросил медицинский файл Кэрол и акт об изъятии PTPIC Матью. Ответы не заставили себя ждать: файл Кэрол пришел, а насчет PTPIC какой-то чиновник из INSC прислал извинения за происшедшую ошибку и заверил, что через два часа компьютер вернут хозяину. Конечно, подумал Поль, все что ему надо, сукин сын директор уже сделал. Файл содержал факт применения АД-2000, но сведения о тестировании были неполными. Выходило, что проанализировали лишь две пробы — “шесть недель” и при рождении. Вторая и десятая, отметил Поль.

Он погрузился в раздумья, выходило так, что остальных восьми как бы и не существовало. Если принять во внимание все сказанное Матью, то получалось, что в файле нет ничего необычного, никаких признаков, что случай Говарда выбивается из всех известных теорий и фактов. Нет и участия BGTI сверх положенных в подобающих случаях анализов, но свидетельство ежемесячных визитов Кэрол в госпиталь — налицо. Получалось, всю ответственность за несчастный случай нес госпиталь, не забивший тревогу. Хотя, стоп — даты. Полный анализ пробы, взятой в шесть недель, был сделан через две недели после отбора, или через неделю после инцидента с АД-2000. Что это могло означать? Как-то нелогично: если подозрений на влияние антидота нет, то зачем вообще делать этот анализ, если они возникли, то какой смысл в анализе того, что было за неделю до происшествия. Никакой нормальной логикой этого не объяснить. Интересно послушать, что скажет главврач на эту тему, с диктофоном, конечно. Поль взялся за телефон. Ответ секретарши его не удивил — Фурье нет и не будет, встречу назначить она не может.

— Что дальше? — спросил себя Поль. — Файл Говарда ничего не даст, события будут отражены точно также.

Главный пункт из медицинского файла он получил — упоминание о АД-2000, неизвестно, почему главврач так себя вел, может просто боялся. Найти бы еще какую-нибудь ниточку в BGTI, которая выдержит, мгновенно не оборвется, и тогда можно попытаться распутать весь клубок. Надо поговорить с Матью, он должен знать все внутри, как свои пять пальцев. Поль снова потянулся к телефону.

Ответила Кэрол.

— А, Поль, это вы, что вы сделали вчера с моим мужем? — спросила она. — Он вернулся вечером сам не свой.

— Все нормально, он всех вчера превзошел, — ушел от ответа Поль, — можно его на минуту?

— Матью, расскажите мне, пожалуйста, о пробах, — попросил он, когда тот взял трубку, — обо всей бюрократии, с этим связанной. Кто дает указание взять пробу, кто заказывает тест и прочее. Кстати, PTPIC вам уже вернули?

— В дороге, позвонил кто-то из INSC, был очень вежлив. Это ваша работа?

— Моя, — не без гордости ответил Поль, — так что там с пробами?

— Смотря какими, “шесть недель” и при рождении госпиталь берет автоматически, они делают экспресс-тест и, если он подозрительный, сразу же запрашивают BGTI о необходимости полного анализа, который BGTI тоже делает практически всегда. Во всех остальных случаях анализ инициирует эксперт, даже при вступлении в брак его не делают автоматически — закон, при сочетании некоторых групп риска обязывает, но направление выдает только эксперт и ни кто иной. Еще эксперт может затребовать любую пробу из любой клиники для повторного анализа или для других целей.

— Эта бюрократия открыта? — с надеждой спросил Поль.

— Для меня — да, а что? — Матью пока не мог понять, к чему клонит Поль.

— Как только получите обратно PTPIC, выясните, кто заказывал тесты, все, кроме последнего, и не забудьте про Logbook, точно так же, как вы копировали отчеты из архива.

Интересно, думал Поль, выйдет что-нибудь или нет. Через час Матью перезвонил:

— Клингстон, во всех случаях — это вам что-то дает?

— Лучше бы это был не он, — Поль хотел сказать “директор”, но решил не произносить вслух. — Спасибо, пока все.

Опять стрелочник виноват, но секретарши ему вроде не положено, подумал Поль, можно попробовать.

— Клингстон в отпуске, — ответили ему, — с сегодняшнего дня.

— Так, — сказал себе Поль, — интервью откладывается, Штеукзщд его искать не будет, не сейчас, по крайней мере.

Положение складывалось парадоксальное: то, что он обнаружил, было отнюдь не ниточками, а довольно крепкими веревками, и при ведении обычного дела Поль бы вполне удовлетворился настолько успешным началом. Если все так обычно, пусть кто-нибудь объяснит полное отсутствие логики в действиях медперсонала. Но в его распоряжении было три дня, ну четыре, от силы, а чтобы заполучить нужных свидетелей — пойди открой дело, потом разыщи их неизвестно где… Определенно, стандартный путь отпадал, оставалось лишь уповать на четверг.

Этот вторник Дейв позже вспоминал как самый кошмарный день в своей жизни.

Начался этот день обычно. Они с Сэмом встали и не торопясь позавтракали. Его жена и дети перебрались на неделю к родственникам, но холодильник еще не успел опустеть. Поль предупредил, что с утра должна приехать пресса, и друзья с некоторым любопытством ожидали прибытия корреспондентов. Они милые ребята, обещал Поль, но сделайте скидку на профессию — это Поль добавил персонально Сэму.