– Потрогай меня, Пег. Ты же знаешь, как мне это нравится.

Пег обогнула кресло и опустилась перед Нелл на колени. Они страстно поцеловались, сплетя языки. Разомкнув объятия, Пег запустила руку в панталончики Нелл и начала гладить ее лоно. Нелл изогнулась, усиливая ее толчки, постанывая и вздыхая с большим наслаждением.

– Ты такая чудесная, – пробормотала Пег, засовывая шаловливый палец в «ножны» Нелл.

– Для тебя, Пег. Только для тебя.

В восторге от любовных талантов Пег, Нелл притянула ее к соску. Пег была потрясающей любовницей, и Нелл пожалела, что у них нет нескольких минут, чтобы закончить начатое.

– Ты всегда будешь моей, правда, Сюзетт? – неистово воскликнула Пег. – Я не позволю ни одному мужчине прикоснуться к тебе! Не теперь, когда ты показала мне, как это может быть между нами!

– Я твоя, Пег! Твоя навеки!

Тут Ник не выдержал и ворвался в уборную. Пег и Нелл изумленно оглянулись, и Пег изобразила великолепную сцену. Делая вид, что ужасно испугана, она неуверенно поднялась, а Нелл схватила костюм, прикрывая роскошную наготу, запретную для Ника до тех пор, пока он не заплатит сполна.

– Прошу прощения, милорд, – запинаясь пробормотала Пег, делая вид, что приняла Ника за титулованного аристократа, – она понимала, что это заставит его важничать еще сильнее. – Я не подозревала, что там кто-то стоит.

– Чертовски точно, не подозревала, ты, поганая извращенка! – рявкнул Ник. – Убирайся прочь, пока я не позвал полицейских и тебя не арестовали за разврат!

– Прошу вас, сэр, не нужно, – взмолилась Пег. – Я порядочная девушка, честное слово. Сюзетт просто… просто… – Она закрыла лицо руками, театрально запричитала и выбежала прочь.

Нелл и Николас смотрели ей вслед. В Нике бушевали гнев и возбуждение. Открывшаяся сцена сильно взволновала его, и он еще больше, чем раньше, захотел сделать Сюзетт любовницей.

– Почему ты опять здесь? – сердито спросила Нелл. – Я велела тебе не возвращаться.

– А я сказал, что ты не сможешь прогнать меня. – Ник схватил ее и встряхнул. – Не желаю, чтобы ты позорилась с этой потаскушкой, понятно?

– Я люблю Пег, – заявила Сюзетт. – Я не могу без нее жить!

– Если тебе пришла охота, получишь между ног моего жеребца, а не паршивые пальцы какой-то шлюхи!

– Ты не имеешь права приказывать мне!

– Я получу это право, – пообещал Ник. – Очень скоро.

Нелл отступила от него на шаг, так, чтобы он не заметил ее довольную улыбку.

– Это значит, что ты нашел деньги?

– Я… я… да.

– И что ты сделал? Ограбил банк?

– Я собираюсь жениться.

– В самом деле? – съязвила она. – Что-то я не слышала сплетен, что вы, ваше великолепие, обручились.

– Это еще… не официально.

– Ха! Значит, это не что иное, как вранье. Такое ты говорил и раньше.

– На этот раз я серьезен.

– Ну разумеется. – Нелл закатила глаза к потолку, а потом фальшиво посочувствовала: – Брось это, mon ami! Ты не можешь меня содержать. Ты никогда не сможешь меня содержать. Перестань терзать себя.

– О помолвке объявят завтра, – поклялся Николас.

– Завтра?

– Да.

В это время помощник режиссера начал вызывать актеров – вот-вот должен был подняться занавес.

– Мне пора, – заявила Нелл. – Наш спор окончен.

Она протиснулась мимо Николаса, и тут он ее ошарашил, сунув руку в кошель и вытащив вычурный браслет. Николас схватил Сюзетт за руку и застегнул браслет у нее на запястье. Актриса поспешно прикинула его стоимость.

Браслет казался настоящим – золотая полоска с огромными красными камнями, вроде бы рубинами. Похоже, стоит целое состояние, и Нелл начала строить догадки: откуда Ник его взял? Украл? Неужели до такой степени одержим ею? Здорово, если так!

Что ж, по всей видимости, Ник – или кто там расстался с браслетом – не очень сильно привязан к хорошенькой безделушке. Если он настоящий, Нелл продаст камни за наличные, а себе закажет точную копию, чтобы носить украшение в присутствии Ника.

– Что это? – скривилась она, глядя на браслет так, словно это была самая уродливая вещь на свете.

– Считай это начальным взносом за те услуги, которые я потребую от тебя в будущем. Может, я приглашу тебя и твою придурковатую подружку присоединиться ко мне в постели. Вместе! – И, словно Сюзетт должна была испугаться или с омерзением отшатнуться, с вожделением заухмылялся.

– Чтобы я согласилась, потребуется больше, чем эти жалкие камушки.

– Будет и больше. Завтра. У тебя будет денег больше, чем ты сможешь потратить.

– Это ты так говоришь.

– Это я знаю, – огрызнулся Ник.

Его убежденность заставила Сюзетт думать, что, может, он и вправду вот-вот вступит в брак, хотя она не могла представить себе, какая женщина в здравом уме согласится выйти за него. Он, конечно, довольно привлекателен, и семья у него известная, но у него столько отвратительных качеств. Кто его сможет вытерпеть?

Неужели он изнасиловал кого-нибудь? Обесчестил девушку против ее воли? Если да, то это впечатляет. Она и не думала, что у него хватит храбрости на такой подлый поступок.

Помощник режиссера окликнул Нелл еще раз, и актриса поспешила на сцену. Новый браслет сверкал под светом прожекторов.

– Ты когда-нибудь любила?

– Я? – Эллен хмыкнула и начала тасовать карты, не в силах взглянуть Ребекке в глаза и испытывая потребность чем-нибудь занять руки.

Из-за постыдных свиданий с Алексом было просто невыносимо находиться рядом с Ребеккой, и Эллен всячески уклонялась от светской жизни общества. Если Ребекка узнает, как она ее предала, это будет сокрушительным ударом, и все же Эллен не могла прекратить эту пылкую связь. Но как унизительно было сознавать, что она падшая женщина с настолько слабым характером и нравственными устоями, что поддалась на уговоры первого же мужчины, проявившего к ней интерес.

Правда, он был куда заметнее и энергичнее, чем следует мужчине, поэтому ей не стоит ругать себя так беспощадно. Какая женщина смогла бы устоять перед таким обаянием и очарованием? Учитывая обстоятельства, кто вел бы себя лучше, чем она? Чтобы остаться к нему равнодушной, Эллен должна была быть сделана из камня, во всяком случае, именно так она оправдывала свое недостойное поведение.

– Почему ты смеешься? – спросила Ребекка.

– Потому что ты глупышка.

– Почему это?

– Ну кто меня полюбит?

– Какой-нибудь счастливчик, и ты это знаешь, – ласково ответила Ребекка. – Но я говорю не о мужчинах, любивших тебя. Мне интересно, любила ли ты сама.

– Была ли у меня пылкая безответная amour?

– Да.

Эллен немного подумала.

– Был один юноша в мои шестнадцать.

– Ты сходила по нему с ума?

– Тогда мне казалось, что да.

– Но на самом деле нет?

– Ну, у него были огромнейшие голубые глаза, но я думаю, что его ослепляла страсть скорее к коням, чем ко мне. И к соседской девушке – очень богатой.

– Значит, ты не сумеешь описать мне признаки.

– Признаки чего?

– Должны же быть какие-то признаки, чтобы помочь женщине понять, любовь ли это.

– Наверное, должны, – согласилась Эллен. – Разве поэты не пишут про лихорадочно бьющийся пульс и постоянное томление?

Ребекка прижала два пальца к шее и послушала пульс.

– Едва бьется.

– Может быть, твой innamorato[1] должен быть рядом, чтобы появилась какая-то физическая реакция?

Ребекка долго смотрела в окно, потом произнесла:

– Как по-твоему, Алекс меня любит?

– Лорд Стэнтон?

– Да.

Эллен тревожно заерзала. Это была мрачная трясина, в которую ей совсем не хотелось углубляться. Как ни ответь – все плохо. Она так скомпрометировала себя связью со Стэнтоном, что не могла дать ценного совета.

Кошмар выбора вдруг обрушился на нее, как кирпичи, выпадающие из стены. Нужно бежать, спрятаться там, где ее никто не знает, где никто никогда не раскроет дурацкое положение, в которое она сама себя поставила.