– Это не в твоих силах.

Внезапно, испугав ее, он упал перед ней на колени и обхватил руками ее за талию, прижавшись лбом к ее животу.

– Я так виноват, – признался он. – Так виноват. Кейт менее всего ожидала от него такого признания.

– Ты виноват? В чем же?

Маркус жадно вглядывался в ее лицо. Она словно читала его чувства и мысли. Кейт явственно различала всю его печаль, тоску, страдания, и у нее в душе что-то зашевелилось в ответ. Неужели поэтому он так сильно похудел? Почему он выглядел таким изможденным, измученным? Неужели он страдал все это время? Искренне сожалел об их разлуке? Нет, этого не могло быть. Кейт задрожала: взволнованная, она силилась подавить вспыхнувшую у нее искру надежды.

– Прости меня за то, что позволил ей так обойтись с тобой.

Он не назвал Регину по имени, и за это Кейт была ему признательна.

– Почему ты встал на ее сторону, почему был против меня?

– Все было не так. Она сказала мне, что у тебя старый друг в Донкастере, который хорошо к тебе относился, хотел жениться на тебе.

– И ты ей поверил?

– Я считал, что тебе будет лучше с кем-нибудь другим, чем со мной.

– Наверное, ты прав.

Ей стал нестерпим его смиренный вид, ее не трогала его мольба о понимании и сострадании. Она сама вся исстрадалась и измучилась. Кейт окинула взглядом багровое зарево.

– Вставай, Маркус. Иди домой.

Она оттолкнула его и прошла мимо, но он крикнул ей вслед:

– Я не уйду, пока ты не простишь меня. Мне нестерпима мысль, что я разбил твою любовь.

Она услышала, как Маркус встал на ноги и грустно вымолвил ей вслед:

– Ты единственный человек, кто за всю мою жизнь любил меня.

– Ты ведь никогда не позволял кому бы то ни было любить себя! Большой и крепкий Маркус Пелем! Такой сильный, такой независимый. Он никого не подпускал к себе. Ему никто не был нужен.

– Мне нужна ты.

Кейт резко повернулась.

– Ведь ты обвинял меня в воровстве! Ты просто сидел рядом, когда она изливала потоки своей лжи. Ты даже не встал на мою защиту. Ты позволял ей болтать всякий вздор, хотя каждое ее слово было гнусной клеветой.

– Я заблуждался. Я понял это, как только ты ушла.

– Так почему ты не помог мне?

– Она утверждала, что ты берешь вещи. – Он слегка согнулся, словно умоляя о сочувствии, которого она не испытывала. – Я вспомнил все случаи, когда ты забирала мой перстень, и подумал, что, возможно, это правда. Она обещала возместить деньги доверительного фонда из своих средств, если… если я женюсь на Мелани.

– И ты согласился?

– Она поклялась, что отправит тебя в Донкастер, где тебе будет хорошо. – У него был такой растерянный и удрученный вид, он был похож на маленького мальчика, просившего о прощении. – Я думал, тебе будет лучше вдали от меня, раз у тебя есть кто-то, кто мог составить твое счастье. Но я ошибался, Кейт. Ты нужна мне. Я все сделаю ради твоего счастья.

Кейт сжала руки в кулаки и почувствовала на одной из них тот самый перстень. Вскоре после того как она переехала жить в свой отдельный дом, у нее на столике откуда ни возьмись появился этот перстень. Ей было одиноко и грустно, так плохо, как никогда в жизни. Кольцо раздражало Кейт, и она решила выбросить его в озеро, она даже пришла на берег, но так и не осмелилась кинуть его в воду.

С того момента она постоянно носила его на пальце. Оно служило ей единственным напоминанием об их любви. Она оставила кольцо у себя как боевую награду, она гордилась им и вместе с тем стыдилась его.

– Взгляни, что у меня есть, Маркус. – И Кейт разогнула палец. – Это твое кольцо. Я не могу объяснить, откуда оно взялось у меня. А ты можешь? Отчего ты весь съежился? Ты полагаешь, что я его украла? А я ведь не возвращалась в твой особняк в Лондоне, тем не менее эта проклятая безделушка внезапно очутилась у меня. Что ты скажешь на это? Призовешь на помощь закон, чтобы схватить меня?

В ответ Маркус приподнял руку, рукав на его куртке задрался, и Кейт увидела зеленую ленту, обвязанную вокруг его кисти.

– А это твоя. Узнаешь?

– Да. У меня была точно такая лента. Я потеряла ее, будучи в Лондоне.

– Ты вовсе не теряла ее. Я обнаружил ее в моей спальне, после того как проглотил тот проклятый любовный напиток.

Кейт побледнела.

– Ты знал об этом? Маркус подошел к ней ближе.

– После того как ты освободилась из Ньюгейта и уехала в Донкастер, не сказав мне на прощание ни слова, после того как ты подчеркнуто выказала свое желание не иметь ничего общего со мной, я много раз выбрасывал ленту вон. Однако всякий раз она снова появлялась у меня на комоде.

Маркус стоял прямо перед ней, их одежда еле заметно соприкасалась.

– Я пошел к аптекарю.

– Нет, не ходил.

– Ходил. И он сказал, что есть причина, по которой я не могу избавиться от нее. Мы предназначены друг для друга.

– Аптекарь сошел с ума. Ты потерял рассудок.

– Неужели?

Из внутреннего кармана куртки Маркус достал пузырек и протянул ей его, держа на ладони.

– Я купил еще один флакон.

– Это не любовный напиток.

– Разве?

Едва он вытащил пробку, как от красноватой на вид жидкости в воздухе повеяло густым, отдающим плесенью ароматом.

– Я нахожу, что этот напиток настоящий. Ты не выпьешь его ради меня, Кейт?

– Ты в своем уме?

– Я все перепробую, лишь бы заставить тебя снова полюбить меня.

Словно змей, искушавший Еву в эдемском саду, он соблазнял ее, предлагая выпить напиток.

– Мой дом без тебя словно опустел. Я совсем одинок в нем.

– Кто в этом виноват?

– Только я сам. Я никого не виню, кроме себя. Я всегда первым рвал все отношения, которые невольно складывались между мной и кем-то другим, но я изнемог быть один. Ты стала для меня путеводной звездой.

Вдруг у нее сильно разболелась голова. Чтобы уменьшить боль, Кейт потерла пальцами виски. Его слова привели ее в замешательство, его откровенное признание совершенно смутило ее.

– Что тебе угодно от меня?

– Я прошу тебя об одном – дать мне еще один шанс. – Он взял ее за руку, причем их пальцы крепко переплелись. – Прежде ты ведь говорила, что я достоин любви, что я заслуживаю этого. Я могу стать тем, каким ты, по-видимому, считала меня. Позволь мне доказать тебе, что я могу стать лучше. Пожалуйста.

Кейт посмотрела на него, затем взглянула прямо ему в глаза, в самую их синеву. Пронзительная глубина его слов смутила ее. Такие острые переживания были для него не характерны, ему чужды были столь пылкие проявления чувств, она не могла взять в толк, почему он решился на такое откровенное и мужественное признание.

«Может, он и в самом деле любит меня? – Надежда вспыхнула в сердце Кейт. – Умеет ли он быть серьезным?

Хотя, несомненно, он говорил искренне. Что, если он не шутил?..»

То, что он мог признаться в своих чувствах, – такое никогда не приходило Кейт в голову. Она даже не допускала мысли, что они могли когда-нибудь снова увидеться, не предполагала, что им выпадет случай вот так побеседовать друг с другом. Поэтому она никогда понапрасну не мучила себя, мысленно рисуя то, как бы мог протекать между ними воображаемый разговор.

Но вот он здесь и явно добивался ее, он сделал ей такое признание, какое она никогда не надеялась услышать от него. Он умолял ее, просил у неё прощения, почти отпущения грехов, взывал к ее сочувствию. Ведь он был горд и тщеславен, но, несмотря на это, смирился до того, что умолял ее полюбить его снова, и она не могла не поразиться его поступку.

Что же хотела она сама? Нужен ли он ей? Сможет ли она опять стать прежней, страстно влюбленной женщиной? Неужели эта женщина по-прежнему пряталась где-то внутри ее? Захочет ли она снова рискнуть всем? В силах ли она вынести тот мучительный, небывалый всплеск вожделения и страсти, который он снова вызывает у нее?

Сердце ее тревожно забилось.

Во время своих многонедельных размышлений и раздумий она никак не могла найти ему оправдания. Но теперь, вдумавшись, она поняла, что он все-таки не так уж и виноват. Регина манипулировала всеми, принуждая и запугивая, уговаривая и улещивая. Кто смог устоять перед ней? Она обманула даже служителей закона, адвокатов.