1813 год, Англия, Лондон

– Любовный напиток? – фыркнула Кейт Дункан. – Ты шутишь?

– Нисколько.

– Ну и для чего он тебе нужен?

Шестнадцатилетняя леди Мелани Льюис, ее дальняя кузина, была очень дерзкой и своевольной.

– Неужели не догадываешься, для чего? Я хочу заставить лорда Стамфорда влюбиться в меня.

Кейт едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Лорда Стамфорда? Влюбиться? – Кейт изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. – И где же ты его достала?

– В аптеке. – Мелани наклонилась и прошептала: – Аптекарь клялся, что зелье очень сильное, поэтому нужно соблюдать осторожность и применять его крайне аккуратно, чтобы не вызвать нежелательных последствий.

– И каких последствий следует опасаться?

– Если не быть осмотрительным, то два чуждых друг другу человека вдруг влюбятся. Просто ужасно.

Кейт закатила глаза.

– Мелани, неужели ты веришь, что это действительно любовный напиток?

– А почему ты считаешь, что это не так?

– Любовного напитка не существует вообще.

– Ха! Мало же ты знаешь! Я отдала за него целое состояние. Это самое настоящее зелье.

Кейт поднесла флакон к лампе, рассматривая его содержимое. В пузырьке колыхалась какая-то темная жидкость. Кейт была готова поспорить на что угодно, что это красное вино.

– А что именно… мм… я должна сделать с напитком?

– Ты дашь его лорду прямо перед моей встречей с ним. Тебе надо налить напиток ему в рюмку с бренди или в суп, конечно, чтобы он ничего не заметил.

– О, разумеется.

– Пожалуй, завтра вечером будет лучше всего, в момент нашего первого знакомства. Я хочу огорошить его сразу.

Кейт вздохнула. На протяжении ряда лет она была для Мелани не столько домашней учительницей и компаньонкой, сколько подругой и наперсницей. Ее подопечная впитала в себя кучу разной чепухи, внимательно прислушиваясь к самым пустым идеям, но последнее сумасбродство Мелани было совсем уж ни на что не похоже.

По общему мнению, Маркус Пелем, тридцатилетний граф Стамфорд, представлял собой тип законченного негодяя, бездушного, беспутного и самоуверенного. Поэтому стремление Мелани вскружить голову графу выглядело по меньшей мере глупым. Совершенно безумная затея. Уж не лишилась ли она рассудка?

Маркус Пелем никогда не полюбит Мелани. Добавляй хоть какой угодно любовный эликсир ему в пищу, он все равно не воспылает к ней страстью. Естественно, Мелани была прекрасно осведомлена о требованиях и условностях аристократического брака. Ее мать, Регина, едва не замучила дочь разъяснениями и наставлениями на этот счет. Если бы лорд Стамфорд согласился взять Мелани в жены, то скорее всего по вполне объяснимым и видимым причинам: богатство, знатность, родственные связи. Чувство здесь не играло бы никакой роли.

– Очень важно рассчитать время, – продолжала наставлять Мелани. – Ты должна поговорить с прислугой, узнать, когда и где удобнее всего ему…

– Мелани, послушай меня. – Кейт схватила ее за плечи и слегка встряхнула. – Я не собираюсь делать этого.

– Еще как сделаешь!

– Стамфорд – умный, сообразительный и проницательный человек. Что, если он уличит меня? Как я все это ему объясню?

– Со всей откровенностью, Кейт, без утайки. – Мелани стряхнула с плеч руки Кейт. – Ты должна заранее приготовить какое-нибудь оправдание на случай, если тебя изобличат. Почему бы нам не придумать что-нибудь прямо сейчас?

Кейт сосчитала про себя до десяти, чтобы успокоиться. Капризы своенравной и непослушной Мелани немало попортили ей крови.

– Позволь мне быть откровенной. Я против того, чтобы ты занималась этим, а если будешь упорствовать, то я поговорю с твоей матерью.

При одном упоминании о матери, Регине Льюис, вдовствующей графине Донкастер, Мелани разозлилась. Ее белокурые локоны затряслись от раздражения.

– Если только ты осмелишься, – громко заявила она, – я найду способ заставить тебя пожалеть о содеянном.

– Ради Бога, потише, ты разбудишь весь дом, – вспылила Кейт. Она достаточно долго прожила с Мелани, перенесла немало вспышек ее недовольства и не желала покорно сносить ее капризы, особенно посреди ночи. Раздосадованная, она поставила флакон на комод с зеркалом, сделав вид, что уходит. – Сейчас очень поздно, к тому же завтра тяжелый день.

– Ты возьмешь напиток с собой! – повелительно заявила Мелани и, схватив флакон, принялась размахивать им, словно оружием.

– Как ты смеешь указывать мне таким тоном?

– Если ты не захватишь его с собой, то я не ручаюсь за себя, я… я…

В этот момент она уже не задумывалась, насколько предосудительно ее поведение, и, повинуясь только своей безрассудной прихоти, была готова на какой угодно отчаянный поступок.

– Что ж, очень жаль, – проворчала Кейт. – Давай его сюда.

Она сделала шаг навстречу Мелани и взяла у нее флакон. Хотя глаза Мелани еще сердито сверкали, в них явно проблескивало торжество от сознания своей власти над Кейт.

Стиснув зубы, Кейт удалилась из спальни, закрыв за собой дверь. Их хозяйка, леди Памела, очаровательная мачеха лорда Стамфорда, явно не испытывала нужды в деньгах: на этаже горела лампа, освещая путь. Кейт медленно и тяжело подошла к лестнице, ведущей в ее комнату. Как же она устала, измоталась и от поездки в Лондон, и от отношения к ней Регины и Мелани! На третьей ступеньке Кейт, вздохнув, спрятала лицо в ладонях.

Впрочем, торопиться ей было некуда и не к чему. Ее чистая, опрятная комнатка содержала все необходимое, хотя меблирована она была довольно скудно и скромно, да и располагалась в самом конце коридора. Изолированное расположение спальни только усугубляло чувство одиночества, которое Кейт с недавних пор начала остро испытывать.

Но по крайней мере ей не придется больше ютиться вместе с остальной прислугой на чердаке. С тех пор как она осиротела в восемь лет, ей довелось испытать немало унижений, но последнее сильнее всего уязвляло ее гордость.

Как давно это было! Тогда ее отец был хозяином графства Донкастер. Кейт еще помнила те незабвенные благодатные времена всеобщего поклонения. Когда же он скончался, его титул вместе со всем состоянием унаследовал Кристофер, сын Регины.

Неужели она действительно дочь графа? И ее мать была самой красивой женщиной в Англии? Неужто она жила когда-то словно принцесса? Или все это происходило лишь в странном и причудливом сне?

Мать Кейт вышла замуж очень молодой. В замужестве она была несчастлива и безутешна и в конце концов сбежала в Италию с любовником. Ее отец не пережил позора и покончил с собой, не позаботившись о Кейт; он не выделил ей приданого и даже не назначил опекуна, который защищал бы интересы маленькой девочки.

Когда прошел шок от случившегося, в Донкастер прибыла Регина, полная решимости захватить в свои руки бразды правления имением. В течение нескольких коротких недель ее хилый муж вступил в права владения графской землей и состоянием. Однако он скоро и очень вовремя умер, его жена стала вдовой, а ее крошка сын – новым лордом. С тех пор Регина получила неограниченную власть в Донкастере, она железной рукой правила в графских владениях, держа в узде и страхе всякого, кто осмеливался перечить ей.

Регина никогда не упускала возможности напомнить Кейт о том, что она стала всем надоевшей докучливой обузой, что ее себялюбивые родители не захотели видеть ее богатой и счастливой и бросили на произвол судьбы. Регина постоянно разглагольствовала о том, какими убогими и сумасшедшими были ее отец и мать, что теперь их золотушная кровь течет в жилах Кейт. Она так часто и так громко бранилась по поводу и без повода, что Кейт стала слишком болезненно принимать это к сердцу и редко называла себя полным именем, чтобы как можно меньше людей знало об ее ужасном происхождении и не осуждало ее.

В коридоре на стене висело зеркало. Кейт задержалась напротив него, чтобы рассмотреть свое отражение. При тусклом свете лампы ей никак нельзя было дать ее двадцать пять лет. У нее были роскошные густые темно-рыжие, отливающие медью волосы. Регина утверждала, что это волосы ведьмы, что такой цвет, признак неуправляемости, принес гибель матери Кейт. Из-за боязни, что это будет сочтено проявлением пагубных наклонностей, Кейт стремилась прятать волосы под шляпками и капорами.