– До тех пор, пока миссис Фицсиммонз не встанет и не попросит меня удалиться, – усмехнулся он. – Если мне повезет, то она проспит до завтрашнего утра.

Селина улыбнулась.

– Почему бы мне не запереть двери, чтобы нам никто не помешал?

– В самом деле – почему?

Селине, вероятно, следовало опасаться оставаться с ним наедине, но страха она не испытывала. Ну что здесь такого, если они проведут несколько часов вместе? Никто не застанет их тут врасплох, и, значит, ее репутация нисколько не пострадает. Что касается самого Кристофера, возможных его поползновений, то он никогда не причинит ей вреда.

Он помог ей приподняться. Она тихо пробежала через всю комнату, повернула ключ в замке и быстро вернулась назад. Кристофер ожидал ее с распростертыми объятиями, он сразу привлек ее к себе и поцеловал, легко, едва касаясь губами.

Ее первый поцелуй! Подаренный одним из самых красивых и пылких мужчин, каких она когда-либо знала, не считая ее галантного отца. Это походило скорее на небесное блаженство. Селина наслаждалась каждым мгновением их близости, от удовольствия она даже закрыла глаза, позволяя ему осыпать себя поцелуями.

Регина ходила взад и вперед по веранде дома леди Памелы, обмахиваясь веером и беря то одно, то другое пирожное со специального блюда, которое обленившиеся слуги Памелы наконец-то научились держать все время наполненным лакомствами. Некоторые из них были так нерасторопны, что она только удивлялась, как их еще не рассчитали. У себя в Донкастере она сперва высекла бы их, а затем прогнала бы с места.

В саду прогуливались Мелани и Кейт. Они о чем-то горячо спорили. Что так сильно взволновало обеих девушек? Хотя взбалмошную Мелани было нетрудно вывести из себя.

Сколько сил приложила Регина, чтобы дать ей надлежащее воспитание, привить любезные манеры! Вероятно, только мать способна на такое. Но несмотря на все ее усилия и даже вопреки им Мелани выросла избалованной и неблагодарной, она даже не понимала, как ей повезло в жизни, тем более если она выйдет замуж за Стамфорда.

Сейчас Стамфорд вел себя нарочито грубо – и совершенно глупо. Свадьба все равно состоится, раз она, Регина, так решила: она сумеет настоять на своем и показать Стамфорду, на что способна. Она обладала невероятной настойчивостью и выдержкой. Если бы Стамфорд имел хоть какое-нибудь представление о ее упорстве, то спешно бросил бы все дела и побежал к портному заказывать костюм к свадьбе.

В этот момент обе девушки повернулись лицом к веранде и нахмурились. Несомненно, они говорили о ней. Регина пристально посмотрела на них. Они вели себя довольно необычно, по-видимому, тайно обсуждали ее и явно бросали злобные замечания в ее адрес, в особенности Мелани, которая готова была съесть ее.

Мелани выглядела сердитой, дерзкой, ей хотелось ругаться, но Регине все это уже надоело. Ее дочь станет женой Стамфорда, и чем скорее Мелани свыкнется с этой мыслью, тем быстрее и глаже все образуется.

Обе девушки снова стали прогуливаться по одной из тропинок, но теперь Регину поразило то, как выглядела Кейт. Она не виделась с ней довольно долго и теперь удивилась переменам в ее облике.

Глаза у Кейт ярко сияли, кожа будто светилась, а волосы блестели на солнце. Даже серо-унылый наряд не мог скрыть ее ликующего вида. При сравнении ее с Мелани не возникало даже тени сомнения, кто из них красивее.

Перешедшая к Кейт броская красота ее матери становилась все более заметной, это сильно беспокоило и раздражало Регину. Обворожительная женственность в совокупности с обаянием всегда внушали ей опасение. Вокруг Кейт витала некая аура радости, словно от нее исходили лучи счастья и удовольствия. Раньше этого не было заметно. Что произошло с ней? И в чем причина такой перемены?

Это преображение сбивало Регину с толку. Если бы ее заставили объяснить происходящее, то она сказала бы, что Кейт влюблена. Но это нелепо и смешно! Какой мужчина в здравом уме заинтересуется ею? Она была обедневшей дочерью шлюхи. Неужели в ней заговорила кровь ее матери?

Регину очень встревожил необычный вид Кейт. Вот-вот должно было решиться дело, над которым она так долго трудилась, и она не хотела никаких неприятных сюрпризов.

Как только девушки снова приблизились к веранде, Регина махнула им, чтобы они подошли. Обе медленно, с отрешенным видом направились к ней, словно шли на виселицу. Как только они приблизились, Мелани злобно спросила:

– Ну, в чем дело?

– Ты слишком долго находишься на солнце.

– Ну и что?

Ее дерзости пора положить конец! Регине вовсе не хотелось, чтобы слуги судачили о том, что ее дитя не оказывает матери должного почтения.

– Пройди в свою комнату, и пусть твоя горничная приготовит наряд, который ты наденешь сегодня вечером. Я скоро поднимусь к тебе и проверю.

– Я не хочу в свою комнату.

Регина сосчитала про себя до десяти, чтобы успокоиться, ей не хотелось в приступе раздражительности совершить какой-нибудь резкий поступок на глазах у всех. Наконец она взяла себя в руки и встала. Мелани оставалась неподвижной, но вся дрожала.

– Отправляйся немедленно, – очень тихо велела Регина. – Иначе ты сильно пожалеешь об этом.

Она взяла Мелани за руку. Со стороны не было ничего заметно, но Регина сильно ущипнула ее, можно было не сомневаться, на этом месте непременно образуется синяк.

Глаза Мелани наполнились слезами – как от боли, так и от гнева.

– Ты думаешь, что заставишь меня делать все, что тебе угодно?

Мелани отдернула руку и побежала в дом, хлопая дверьми и нисколько не волнуясь о том, что могут поду мать слуги о ее поведении. Ну ничего, решила Регина. Разобравшись с Кейт, она тут же займется дочерью, небольшая порка быстро приведет ее в чувство.

Будучи свидетельницей неприятной стычки, смущенная Кейт стояла молча. На протяжении многих лет она столько раз наблюдала подобные сцены, что научилась держать язык за зубами.

С деланно скучающим видом, словно ничего не произошло, Регина снова села в кресло и сделала знак Кейт приблизиться.

– Прибыла почта из Донкастера. У меня есть для тебя письма.

– От Селины?

– Верно. Она переслала целую пачку непомерных счетов. Тебе следует утвердить их и подписать. Потом я перешлю их мастеру Тамбертону для оплаты.

Как женщина Кейт не имела права выступать в качестве опекунши Селины, поэтому ее мать выбрала для этого поверенного Тамбертона. По понятным только ей одной причинам мать Кейт указала, чтобы счета Селины проверяла и лично утверждала Кейт, перед тем как отправить их поверенному. Регина сообразила, что покойная мать Кейт хотела, чтобы ее дочери общались друг с другом, и в результате это оказалось огромным благом. Но только для Регины!

Вся почта Селины проходила через Донкастер. Регина тщательно просматривала ее счета и изменяла их по своему усмотрению. Разве наивная и доверчивая Кейт могла догадаться, что расписки ее сестры не были настоящими?

Кейт уселась и принялась просматривать списки денежных расходов. Она сразу нахмурилась, смущенная длинным столбиком цифр. На странице, где были указаны расходы по ведению домашнего хозяйства, она снова и снова водила пальцем по строке, куда Регина дописала несколько ящиков дорогого вина. Кейт смотрела на полученную сумму, как будто она была обозначена на иностранном языке.

– Уж очень большая сумма, не правда ли? – пробормотала она. – Для одной юной девушки она выглядит чрезмерной.

– Твоя сестра – ужасная мотовка. Точно так же, как и ваша мать. Должно быть, она пошла по ее стопам.

Кейт подняла глаза, они так яростно сверкнули, что Регина пришла в недоумение. Обычно Кейт спокойно выслушивала ее, когда она резко осуждала ее мать. Но Регина еще больше поразилась, когда Кейт вдруг произнесла:

– На каком основании вы с таким знающим видом утверждаете, как моя мать распоряжалась деньгами?

Регина знала Кейт уже около двадцати лет, и ни разута не осмелилась дерзить ей. Как бы ни унижала, ни изводила ее Регина, Кейт безропотно сносила оскорбления и поношения, словно тяжкий крест, неся на своих плечах вину родителей.