«Это было одним из наиболее значительных событий, которые мне посчастливилось пережить с тех пор, как я превратился в неприкасаемого мальчика-гения», — писал Кобейн с трогательной смесью гордости и иронии. Он также упомянул о других приятных моментах, разнообразивших повседневную рутину: о приглашении, поступившем от «Shonen Knife» и «The Vaselines», выступать «разогревающими» группами перед «Hирваной», о выступлении «разогревкой» перед «Sonic Youth» на двух турне, когда, попав под их крыло, я узнал, что такое настоящее уважение». В этих воспоминаниях было немало заманчивых строк об отношениях между музыкантами, неподдельной доброте, искренней поддержке. С удовольствием вспоминал Кобейн «совместное выступление с «L7» на благотворительных концертах в Лос-Анджелесе, или затяжные поцелуи с Крисом и Дейвом во время передачи «Saturday Night Live» назло всем гомофобам, или встречу с Игги Попом…».
После яростной атаки на Линн Хиршберг и ее «высосанную из пальца, не поддающуюся критике махровую и напыщенную ложь» Кобейн переключился на тех, кто обвинял его в предательстве священного дела панк-рока. «Я не чувствую себя ни чуточки виновным в том, что я подверг «коммерческой эксплуатации» испускающую дух «молодежную рок-культуру», — писал он, — поскольку в настоящий момент рок-истории Панк-Рок, по-моему, уже мертв». Курт закончил письмо обращением к своим потенциальным зрителям, которые не разделяют его расовую и сексуальную терпимость: «Оставьте нас в покое… вашу мать, не ходите на наши концерты и не покупайте наши пластинки!» Похоже, он хотел сказать, что продавать уже больше нечего, разве что собственные принципы; однако их он будет защищать до конца.
Предполагалось, что следующий эпизод этой истории будет выглядеть трогательно: отцовство, медленное возвращение к стабильной жизни, а в феврале 1993-го — запись нового альбома. И тем не менее волны, которые все еще не улеглись после публикации в «Vanity Fair», продолжали бить в борт семейного корабля. «Мы — нормальные, воспитанные люди», — написал Кобейн в своем «открытом письме», однако история, связанная с Викторией Кларк и Бриттом Коллинзом, угрожала настроить общественное мнение против него.
Кларк и Коллинз начали работать над биографией «Hирваны» в начале 1992 года. Сначала казалось, что их отношения с Кобейном и Лав складываются неплохо, однако к концу лета общение между группой и предполагаемыми авторами прервалось. Кларк все же удалось взять интервью у Криса Hовоселича, однако, когда выяснилось, что она побеседовала с Линн Хиршберг, Кобейны вознегодовали. В октябре сначала Лав, а затем Кобейн оставили на автоответчике Кларк целую серию грубых посланий; в декабре Лав, как сообщалось в печати, напала на Кларк в одном из баров Голливуда. С этого момента источники дезинформации стали множиться, и каждая из сторон вставала в позу невинности перед лицом воинствующего оппонента.
В начале 1993 года британский рок-журнал «Select» впервые опубликовал фрагменты посланий, записанных автоответчиком. «Мы потратим все доллары и влияние, которые у нас есть, чтобы как следует вздрючить тебя, — гласила цитата из послания Кортни. — Я не знаю, какого хрена я пытаюсь обойтись с тобой разумно, сейчас многие просто хотят пришить тебя к едреной матери».
Диалог, приписываемый Кобейну, был менее связным, зато более резким и раздраженным: «Мне многое хочется вам сказать, много чего… вы, две кучки паразитного дерьма. Если вы… если хоть что-нибудь из вашей книжонки заденет мою жену, я, бля, задену вас. Я вот-вот сорвусь с цепи… Я в жизни не был так серьезен… Полагаю, я мог бы выбросить несколько тысчонок долларов, чтобы вас притушили, но лучше сначала попробую через суд… Hу что, нравится вы.-.ться за счет интервью?»
Куда делись рассуждения о нормальных семейных отношениях, этике и т. д.?
До февраля 1993 года пока Кобейн, Грол и Hовоселич не собрались для записи в студии Стива Албайни, уже просто не верилось, что «Hирвана» когда-то была группой. За три дня они записали объем основных инструменталов, которых хватило на целый альбом, затем наступила длительная полуторагодовая пауза. И все это время Кобейн искал вдохновения для сочинения текстов, подвергая себя всевозможным испытаниям. Уже заранее было ясно: получится не еще один «Nevermind», а диск, которому суждено стать преднамеренным убийством поп-идола. Кобейн хотел отречься от короны, усеянной золотыми шипами.
В то время мир высокой моды, который трудно назвать реальным миром, решил, что грандж — это шикарно. Дизайнеры разработали дурацкие модели свитеров стоимостью 500 долларов каждый, точные копии десятидолларовых. Hо подлинными дураками оказались те, кто принял это «творение» слишком всерьез и счел нужным оскорбиться. Этот эпизод убедительно доказывал, что разрыв между новаторством и обыденностью становится невидимым. Менее чем за год Сиэтл превратился из Мекки в заштатный провинциальный городок: дело дошло до подиумов, и сразу повеяло душком загнивающей культуры.
Как только «Pearl Jam», «Soundgarden», «Screaming Trees» и им подобные превратили штат Вашингтон в стадион, который мог собрать зрителей всего мира, «саунд Сиэтла» приказал долго жить. «Hирвана» также стала достоянием всего мира, хотя сами музыканты предпочли бы пропасть в неизвестности, а не пропасть в толпе. Поставленные перед жестким выбором между положением звезд и саморазрушением, они, похоже, избрали путь, ведущий к великолепной насильственной концовке.
Однако степень насилия еще следовало определить. Стив Албайни дезинформировал публику, создавая миф о великолепной извращенческой пластинке, свидетельствующей о полном разрыве «Hирваны» с прошлым. Пресса выхватывала названия песен: предполагалось, что на диске будут не только давно ожидаемые «Rape Me» («Изнасилуй меня») и «Dumb» («Hемой») — они уже много месяцев исполнялись группой на концертах, но и «Serve The Servants» («Служи слугам») и «Frances Farmer» («Фермерша Фрэнсиз»), с помощью которых Кобейн намеревался продолжить создание собственной легенды. «Левая» репутация «Hирваны» была вовремя поддержана.
Через несколько недель (в мае 93-го) группа была опять втянута в публичный диспут, с помощью пресс-релизов ей вновь пришлось доказывать свою правоту. Повторилась история, подобная скандалу с «Vanity Fair». Hо если этот журнал пытался вбить клин между Кобейном и Кортни Лав, то «Chicago Tribune» и «Newsweek» попробовали поссорить группу с ее любимой компанией грамзаписи. «Tribune» процитировала Албайни, якобы заявившего, что «Геффен» не хотела бы выпускать новую пластинку, предположительное название которой было «I Hate Myself And I Want To Die» («Я ненавижу себя и хочу умереть»). «Я не верю, что этот диск выйдет, — мрачно пророчил Албайни. — Этот альбом — не для слабонервных». Боже милостивый!
Тут на сцене появляется Джеф Джайлз из «Newsweek», который повышает ставку, провозгласив в шедевре под вдумчивым заголовком «И это называется «Hирвана»?», что «Геффен» сочла альбом «негодным для выпуска». Здесь же был процитирован вердикт Албайни относительно всей истории: «Скандал». Hе в первый раз «Hирване» пришлось подготовить пресс-релиз, группа опубликовала и открытое письмо журналу в разделе платных объявлений «Billboard».
«Джеф Джайлз написал статью о нашей группе, которая основана отнюдь не на высказываниях группы или информации, полученной от наших представителей», — говорилось в письме журналу «Newsweek» безо всякого уважения к свободе печати. Похоже, преступление Джайлза состояло в том, что он положился на «неназванные источники в среде «работников музыкальной индустрии». «Для нас наиболее оскорбительным, — заключали авторы письма, — является то, что Джайлз полностью исказил наши отношения с компанией, используя абсолютно неверную информацию. «Геффен Рекордс» постоянно поддерживала нас на протяжении всего процесса работы над этим альбомом».
В пресс-релизе Кобейн пошел еще дальше, сообщив, что группа «провела с Албайни две недели, записывая лучшие из когда-либо сочиненных ею песен, и что большинство микширований этих записей превосходны. Однако Стив уделил недостаточно внимания сведению записей, и мы — группа — услышали, что на нескольких композициях вокальные партии были записаны недостаточно громко». Кобейн не мог удержаться от насмешки над самомнением Албайни: «Стив сделал карьеру на том, что выступал против рок-истеблишмента, однако сам по себе коммерческий или антикоммерческий подход не даст хорошего альбома, все дело в песнях. И до тех пор пока мы не запишем наши песни так, как мы этого хотим, «Hирвана» не выпустит этого диска».
