– Все-таки эту гадость надо запретить. – Голос Варвары был брезглив и трезв, несмотря на выпитый сбитень.

– А кто только что с трибуны орал? Типа выпусти ему кишки?

– Я такого не кричала.

– А что ты кричала?

– Я кричала: давай или держись. Я хотела, чтобы тот мальчик живой остался.

– Какой мальчик?

– Молоденький карел, что в конце против двоих дрался.

Никита почесал затылок.

– Там вообще было без шансов. А ты осторожней с ней, Тарас. Как бы она не ушла к тому мальчику.

– Типун тебе на язык, дурень. Ты точно перебрал сегодня.

– А что?

– Тому парнишке голову снесли, вот что.

– Ох ты. – Никита, сразу протрезвев, зашептал отговоры сброса. Даже случайная фраза в таком пробое могла повредить.

– Вот видишь. – Варвара была настроена категорически. – Одни неприятности.

– Между прочим, тот парнишка, как и все почти карелы, – это бывшая банда Колеса. Они два года вокруг Лихославля ходили, резали всех подряд.

– Там не только бандиты. Я читала программку.

– Два вольнонаемных. Так знали, на что шли. И оба живы. На арене не так-то просто откинуться. Там такие заклятия и знахари... Это надо, чтоб основательно нашинковали либо голову снесли, как тому пареньку.

– Все равно можно.

– Конечно, можно. На то и арена. А ты понаблюдай разок за первым рядом. За родичами караванщиков, что Колесо за два года покалечил. Посмотри, какими глазами они на карел любовались.

– И все равно. Можно просто повесить, в конце концов.

– Правильно. Добрая какая. Ты самого бандюгу спроси, чего он хочет. Чтобы его просто повесили или четыре боя провести. Здесь у него хоть какой-то шанс. И почёт вместо позора. И вся кровь с арены, между прочим, на лекарства идет.

– Тогда скажи мне комплимент, – сделала неожиданный переход Варвара.

– Лапушка моя, – нашёлся Тарас.

– Лапушка не катит, – сообщила Варька. – Что-нибудь... – Она сделала обольстительное движение бёдрами. – Как тебе моя талия?

– Наклюкалась, – догадался Тарас. – Отличная талия. Мощная.

– Ах ты... – Варька выгнула «когтями» пальцы, собираясь задушить своего дружечку прямо на трибунах.

– Ладно вам. Они уже убрали, – сообщил Никита. – Сейчас медведи пойдут. Я, между прочим, на мишек пять золотых поставил.

– Ну-ну. Любитель животных. Мишки тоже, между прочим, из шатунов да людоедов.

– Это только втирают.

– Хватит болтать, борцы за нравственность. Смотри, они уж на арену вывалились. Оп-па, глянь! – Тарас показал направление.

– Что там? – Повинуясь движению Тараса, все посмотрели в сторону, но там лишь мелькнуло что-то непонятное.

– Пацанчик однорукий калиту у боярина срезал. Ловко. Кстати, Пиня, проверь свой кишень. И ты, Свинка, тоже.

На этот раз Варина соседка предпочла не обижаться, проверив наличный запас серебра. Всё оказалось в порядке.

– А вы чего? – поинтересовался Пиня. – Али кишень с секретом?

– С секретом, – вздохнул Тарас. – Пустой.

День оказался хорош на удивление. Кроме медведей, бургомистр расщедрился и на саксов, что долго бились с китайцами на длинных копьях, и на огромных, невиданных в тверской земле змей. Выглядели твари жутко, но, как шепнул по секрету знакомый устроитель, яду у них не было, и могли они только душить. Змей было три, в специальной золоченой клетке. Их раздразнили длинными колючими прутьями так, что они чуть не сплелись в единый клубок, и тут в клетку ввалился бестиарий с длинным кинжалом. Впрочем, зрелище получилось не слишком эффектным. Оплести себя бестиарий не дал, но и на публику не слишком отработал – видимо, боялся заморских гадюк. Двум сразу снес головы, а с третьей уже поборолся, повалялся по золоченой клетке, но понятно было, что с одной-то, да без яда, парень совладает. Так и вышло – как только трибунам наскучило и они начали свистеть, смелый бестиарий полоснул кинжалом последнюю тварь, после чего, поклонившись недовольным зрителям, убежал за трибуны.

– Вот все нормально, но с питонами этими полный отстой.

– Да на тебя не угодишь. Старался человек, лабуду всякую из Южной Америки выписывал.

– Лучше б наших рысей набрали. С этими по полу не поваляешься.

– Ну, не угадал. Не всегда ведь угадаешь. Вон страусы в прошлый раз, вспомни.

– Да, страусы – это да. Ещё сначала все смеялись, как, мол, с курями драться.

– Ну. А там такие куры... Пинается, как лошадь. Золотистого тогда, по-моему, насмерть запинали.

Бестиариев тоже различали по цвету касок.

– Не, его потом откачали. Но на арене он не скоро появится.

– Если вообще появится. И все равно медведи лучше.

– Ладно, почти пришли.

У самого густожития Никита вдруг потянул Тараса вбок.

– Цветный, нам надо перемолвиться.

– Не поняла. – Варька уперла руки в боки и собралась качать права. – Ты куда это моего парня поволок, на ночь-то глядя?

– Варенька, ты иди пока, погуляй. – Никита махнул рукой в сторону густожития. – Он тебе позже достанется.

Пиня и Варькина соседка, переглянувшись, пошли к воротам.

– Чего-то я тебя не понял, Кит, – Тарас вступился за подругу.

– Ну, в смысле, пусть идет отдыхает.

– Никита, ты никак на солнце перегрелся? Чего это я должна одна домой идти?

Никита помотал большой головой.

– Все ранимые до невозможности. Куда там одна, вон уже, проводили до упора. Мне надо с Тарасом перемолвиться, так что, Варенька, я очень тебя прошу.

Тарас озадаченно кивнул, поскольку тон его цветного не оставлял вариантов. Варька возмущенно хмыкнула и пошла по лестнице так, как и положено уходить оскорбленной женщине. Смачно шмякнула входная дверь.

– Что случилось-то? – Тарас явно был расположен идти вслед за Варварой.

– Пошли. В «Цепи» пошли, по пиву хлопнем.

– Какое пиво? Сначала надо сбитень слить.

– Вот. Сбитень сольем, пиво зальем. Есть разговор, цветный. Есть у меня одно предположение.

– В «Цепи» так в «Цепи», – не стал упрямиться Тарас. – Предположение у него есть... А денежка у тебя есть?

Никита молча показал пригоршню серебряной мелочи, и Тарас вспомнил, что он поставил кое-что на пруссов.

– Отлично. А то у меня только два золотых. – Они уже свернули на тропинку – дорога в «Цепи» вела за овраг, через деревянный мосточек, когда Тарас все же надумал проявить благоразумие. – Может, тебе лучше долги отдать?

– Такой ерундой я всё равно ничего не покрою, – резонно заметил Кит. – По долгам придется папика доить, ты за это не расстраивайся.

– Да мне-то, – ухмыльнулся Тарас.

Официально пивная носила дурацкое имечко «Цветень». На вывеске красовался веселенький чурбанчик в ромашках, символизирующий то ли весенний месяц, то ли просто лесной пенек. В народе, и особенно среди школяров, употреблялось самоназвание «Цепи», поскольку столы здесь не стояли на ножках, а были по углам, четырьмя цепями каждый, подвешены к потолку. Выглядело это весьма колоритно, мощно, как кремлевская трапезная. Два полуподвальных зала с высокими горизонтальными оконцами, каждый на шесть больших столов, в любую жару наполняла приятная прохлада. Зимой здесь ставили масляно-факельный подогрев.

Друзья заказали пива, уселись, и Никита вытащил из-за пазухи настоящую драгоценность. Синхронизирующий кристалл.

– Ух ты... – Тарас даже не пытался скрыть восторга. – Дай подержать.

– Держи. – Никита не разделял его радости.

– Настоящий?

– Ну, понятно, настоящий. Что ж я тебе, лапшу втирать буду? Самый что ни на есть.

Тарас отхлебнул пива, осушив почти половину кружки.

– Первый раз вот так вот вижу. Их же, шут... Сколько ж он стоит?

– Полсотни ногтей стоит. У отца ещё два таких. Ему по должности положено.

– Чего-то я тебя не пойму.

– Мы с тобой его сейчас потратим.

– Зачем?

– Затем. Чтобы я спал спокойно.

Тарас допил пиво. Вышел на минуту, подготавливая ёмкость к следующей порции, и помотал головой.