— Должно быть, армейская жизнь вас не утомляет, Джейк, — сказала она. — Вы хорошо выглядите.

Он поднял взгляд и улыбнулся.

— По правде говоря, в армии чертовски скучно и мерзко, но со мной все в порядке.

Если бы такие слова произнес Гай, Элеонора непременно сделала бы ему замечание, но сейчас промолчала. Напротив, ей было приятно, что Джейк впускает ее в свой мир. Было что-то запретно-притягательное в том, что они сидят здесь вдвоем, отгороженные грозой от остального мира. Элеонора не сводила с Джейка глаз. Рукава его рубашки были закатаны, на лбу проступила испарина. Элеонора подумала, что, хотя ей не нравятся Мальгрейвы, пожалуй, к Джейку ее неприязнь не так сильна, как к остальным.

— Еще добавки, Джейк, — сказала она, перекладывая ему на тарелку остатки пирога. Потом посмотрела на часы. — Наверное, Гай задержался в больнице. Так что мы здесь вдвоем. Я нисколько не огорчена этим, а вы?

Джейк покачал головой, улыбнулся и взглянул на свою тарелку.

— Вы балуете меня, Элеонора. Я страшно растолстею, а бедный Гай останется голодным.

Она коснулась его руки.

— Боюсь, что Гай иногда воспринимает меня как нечто само собой разумеющееся. Такое бывает с давно женатыми парами.

Ее смех звучал странно даже для нее самой. Рука все еще накрывала руку гостя. Элеонора чувствовала прохладу его кожи. Ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Джейк провел большим пальцем по впадинке на ее ладони, чтобы он прижался к этой впадинке губами. Она не часто испытывала желание физической близости, и потому у нее перехватило дыхание от неожиданной силы вспыхнувшего сейчас влечения.

— Что вы скажете, Джейк? — В ее голосе все еще слышалась эта особенная хрипотца. — Давайте проведем вечер вместе? Сходим куда-нибудь… вдвоем.

— Извините, Элеонора, но мне надо идти, — сказал Джейк.

Подняв на него глаза, она поняла всю глубину своего заблуждения. Он даже не сумел скрыть свой шок и отсутствие интереса. Джейк Мальгрейв, не отличавшийся особой разборчивостью в своих увлечениях, совершенно не заинтересовался ею. Ощущение возникшей между ними общности было иллюзией. Он убрал свою руку из-под ее руки, и Элеонора почувствовала себя брошенной, одинокой, нежеланной — почти так же, как несколько лет назад, когда она встретила Хилари Тэйлор в универмаге «Фортнум энд Мейсон», — грузной, мешковатой, слишком домовитой. Старой.

Она взяла его пустую тарелку и подошла к раковине. Включила воду. Тарелка со стуком упала на дно.

— Все было изумительно вкусно, Элеонора, — услышала она голос Джейка. — Вы замечательно готовите.

Видимо, до Джейка дошло, что он ее обидел, и теперь он пытается загладить неловкость. Он не желает ее как женщину, но полагает, что, искренне похвалив ее стряпню, может утешить. Элеоноре хотелось закричать или плюнуть ему в лицо, но она не сделала ни того, ни другого. У нее было оружие поострее.

— Несколько дней назад я видела вашего отца, Джейк. Он был с подругой. Они выходили из дома на Куин-сквер. Прелестная девушка. Высокая, элегантная, платиновая блондинка, — думаю, настоящая, не крашенная. — Вытирая руки посудным полотенцем, Элеонора повернулась к Джейку и с улыбкой спросила: — Вы ее знаете?

Он не ответил, но было заметно, как побледнела его загорелая кожа. Со злорадным удовольствием она вонзила нож до конца.

— Кто бы она ни была, похоже, Ральф очень увлечен ею. Как это мило, Джейк, что у вашего отца есть такая близкая подруга в Лондоне, не правда ли?

Уйдя с Холланд-сквер, Джейк забрел в первый попавшийся бар. Когда он выпил полторы порции двойного шотландского виски, его мозг, оцепеневший от шока, гнева и страха, снова начал работать.

«Как это мило, Джейк, что у вашего отца есть такая близкая подруга».

Элеонора намекала, что у отца любовная связь с Линдой Форрестер. Джейк заставил себя задуматься, могла ли быть хоть доля правды в ее обвинениях. Он вспомнил, в каком состоянии застал мать в Норфолке: бледной, утомленной, вялой. Он решил, что она нездорова, и именно поэтому отправился к Гаю. Но что если это не болезнь, а разбитое сердце?

Мысли Джейка скользнули к Линде Форрестер. Красивая, холодная, безнравственная Линда. Он и сам захаживал в квартиру на Куин-сквер, приезжая в Лондон в отпуск. Он давно уже прочел приглашение в этих голубых глазах, но ни разу не принял его. Что-то в ее манере поведения останавливало его, лишало уверенности. Что касается Ральфа… После переезда Мальгрейвов в Англию Джейк, запертый в военном лагере в Нортумберленде, видел отца лишь изредка. Может быть, Ральф, в отместку за свое насильственное возвращение в страну, которую он ненавидел, решил развлечься с Линдой Форрестер?

Джейк стиснул кулак и стукнул по стойке бара. Зазвенели стаканы, бармен посмотрел на него предостерегающе. Есть только один способ выяснить это, понял Джейк. Допив залпом остатки виски, он направился сквозь дождь на Куин-сквер.

Сквозь тяжелую дверь он слышал глухой настойчивый звон. Громыхание цепочки, лязганье замка, и в щель между дверью и косяком выглянула Линда.

— Я могу войти?

— Джейк. — На ней был голубой шелковый пеньюар. — Уже поздно.

— Я всего на одну ночь в Лондоне. Надеялся застать тебя. — Джейк толчком распахнул дверь и вошел в коридор. Услышав протестующий возглас Линды, он прижал палец к ее губам. — Тс-с. Соседи.

Он начал подниматься по лестнице, Линда догнала его, шурша шелком. Дверь в ее квартиру была открыта, он вошел.

— Хочешь выпить, Джейк? — спросила Линда и, не дожидаясь ответа, налила ему виски. Подавая стакан, она посмотрела на него, нахмурилась и проговорила: — Что случилось?

Его порожденная гневом уверенность схлынула; он не мог подобрать слова. «Ты — любовница моего отца?» Произнести такое вслух означало допустить, что это может быть правдой.

— Мне сказали… — начал он и запнулся.

— Что, Джейк?

Он подошел к окну. Плотные занавеси светомаскировки закрывали стекло, отгораживая комнату от улицы и сохраняя в ней дневную жару. Издалека донесся раскат грома.

Стоя спиной к Линде, он проговорил:

— Мне сказали, что видели тебя с моим отцом. — И повернулся, чтобы увидеть выражение ее лица. Но в ее спокойных чертах ничего нельзя было прочесть.

— Видели с твоим отцом? — повторила она.

— Да.

Наступила тишина. От неяркого освещения на ее лицо ложились тени, скрадывающие четко очерченные линии. У Джейка начала болеть голова, его слегка поташнивало. То ли погода, то ли чересчур обильный ужин, который впихнула в него Элеонора.

— Ральф мой друг, — начала Линда, затем остановилась и бросила на Джейка быстрый взгляд. — Ты ведь не хочешь сказать… — В свете лампы ее глаза казались огромными и серебристыми. — Ты ведь не хочешь сказать, что мы с Ральфом… что Ральф и я — любовники?

Он молча смотрел на нее. Странно усмехнувшись, она подошла к нему.

— Джейк, ты не можешь верить в то, что у меня любовные отношения с твоим отцом. — Линда впилась в него взглядом. — Неужели ты действительно в это веришь? Господи. — Выражение ее лица изменилось. — Тебе лучше уйти, Джейк. — Она подошла к двери и распахнула ее. — Немедленно.

Джейк остался стоять на месте, прислонившись к подоконнику.

— Нет. Я не уйду, пока не узнаю правду.

— Похоже, ты уже все для себя решил.

Голос Линды звучал холодно. Но поскольку Джейк не двинулся, она отпустила дверь, чтобы та захлопнулась, и села на диван.

— Кто сказал тебе эту чушь?

— Ты не знаешь этого человека.

— Друг?

Джейк вспомнил ненависть, блеснувшую в глазах Элеоноры, когда она повернулась от кухонной раковины и посмотрела на него. Он вздрогнул.

— Не совсем. Нет. Не друг.

Линда пожала плечами.

— Вот видишь.

Джейк закрыл глаза и потер лоб.

— Зачем ей лгать?

— Откуда я знаю? Может, от злости или из ревности.

— Из ревности?

Линда окинула его внимательным взглядом.

— Ты очень привлекательный мужчина, Джейк. Хотя, должна сказать, — ее голос стал чуть мягче, — что сейчас у тебя довольно отталкивающий вид.