Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Она погнала по Алмериа-стрит, направляясь к автостраде Долфин, как раз когда доктор Чамберс вышел в пустую приемную, чтобы посмотреть, в чем дело.

Глава 78

— Первый надрез, которым вскрыли грудную полость, вертикально идет вниз, через всю грудную клетку, к пупку. Разрез чистый, нет ни зигзагов, ни разрывов кожи по бокам.

Джо Нейлсон невольно вздрогнул, демонстрируя сказанное на пластиковом женском манекене, установленном напротив присяжных, и указка слегка дернулась у него в руке.

— Второй разрез производился горизонтально, под грудью, начинается он под правой и продолжается вбок, к левой груди и под ней. И снова это единый разрез, чистый, никаких зигзагов и разрывов кожи.

— У вас сложилось мнение, каким типом инструмента делались эти разрезы? — спросила Си-Джей.

В зале суда стояла тишина, собравшиеся внимали каждому слову.

— Да. Это был скальпель. Разрезы глубокие, проходят до кости через три слоя — кожа, жировая ткань и, наконец, мышца. Не заметно ни разрывов, ни извилин. Скальпель «пятерка», изъятый из дома обвиняемого, проверялся нами на предмет соответствия разрезам на груди мисс Прадо. Глубина и ширина разрезов соответствуют. Они оказались идентичны.

Рядом с манекеном на мольбертах были закреплены две фотографии. На одной изображен увеличенный в пятьдесят раз скальпель, изъятый из дома Бантлинга, на второй — крупным планом разрез на груди Анны Прадо.

— После проведения разрезов грудину сломали, а грудную клетку раздвинули.

— Какой инструмент использовался, чтобы сломать грудину?

— Вероятно, кусачки.

— Анна была еще жива на тот момент?

— Да. Смерть — это остановка сердца. Когда грудину мисс Прадо сломали, легкие оказались открыты для доступа воздуха и внешнего давления, что, в свою очередь, вызвало ателектаз[21]. Легкие прекратили работу, кислород перестал циркулировать и поступать к сердцу и мозгу. Смерть от удушья в таком случае наступает примерно через две — пять минут. Во время вскрытия воздух был обнаружен в левом легком мисс Прадо, поэтому ясно, что смерть наступила не от удушья. И да, она все еще оставалась жива, когда...

Внезапно в зале суда раздался вой. Это была мать Анны. Она рыдала, ее пытались успокоить члены семьи.

— Чудовище! Чудовище! — восклицала она.

— Тишина! — потребовал раскрасневшийся судья Часкел. — Хэнк, пожалуйста, проводите миссис Прадо в коридор. Простите, миссис Прадо, но я вынужден вас удалить.

— Он убил моего ребенка! — кричала женщина, когда родственники вели ее к дверям. — Этот ублюдок забрал у меня мою девочку и порезал ее на части! И теперь он сидит там и улыбается!

Дверь закрылась, и крики женщины затихли.

— Присяжным не следует обращать внимание на эти замечания, — сурово предупредил судья, когда Лурдес встала, чтобы выступить с возражением. Двенадцать присяжных смотрели в направлении расстроенного Уильяма Бантлинга, который закрыл лицо руками.

Несколько мгновений в воздухе висела тишина, и всем было неуютно, пока крики миссис Прадо не стихли совсем. Ее, вероятно, отвели вниз.

— Мисс Таунсенд, продолжайте, — сказал судья Часкел.

— Что вызвало остановку сердца, доктор?

— Перерезание аорты. Аорту мисс Прадо перерезали и сердце извлекли сразу же после вскрытия грудной клетки, но до того, как произошел ателектаз. Это вызвало мгновенную смерть.

— Она была в сознании на тот момент?

— Это невозможно определить, хотя, как я уже говорил, хлорид мивакурия, который обнаружили в организме, оставляет сознание ясным, вызывая паралич. Поэтому мой ответ: да, не исключено, что она оставалась в сознании, когда ей вырезали сердце.

По залу прокатилась волна возмущенного шепота.

— Спасибо, доктор Нейлсон. У меня больше нет вопросов.

— Очень хорошо. Мисс Рубио? Будет перекрестный допрос?

— Всего пара вопросов. Доктор, вы заявили, что разрезы на теле мисс Прадо соответствуют скальпелю номер пять, так?

— Да.

— И это мог быть любой скальпель «пятерка»? А не только тот, что найден в доме мистера Бантлинга?

— Да. Любой скальпель «пятерка».

— А скальпель номер пять не является чем-то особенным, не правда ли? Это совершенно обычный инструмент в медицине и таксидермии, не так ли?

— Я не могу ничего сказать про таксидермию, но в медицине их использование — обычное дело. Такие скальпели можно купить в любом магазине медицинских инструментов.

— Спасибо, доктор. — Лурдес пошла назад к своему месту, но вдруг повернулась. — Да, — сказала она, словно мысль только что пришла ей в голову. — А кто вам принес этот скальпель, это предполагаемое орудие убийства, для проведения тестов и сравнительного анализа?

— Агент полицейского управления Флориды Дом Фальконетти.

— О-о... — произнесла Лурдес задумчиво, опускаясь на стул. — Больше у меня нет вопросов.

— Обвинение, у вас есть еще что-нибудь? — уточнил судья Часкел.

Было десять минут седьмого, пятница, 29 декабря, последний рабочий день в календаре 2000 года. Когда Си-Джей утром направлялась в задние суда, реальность трещала, крошилась и угрожала рухнуть. После еще одной бессонной ночи ее глаза ввалились, круги под ними стали больше, а морщины на лбу глубже. Она сидела за столом обвинения и просматривала документы, потому что больше ничего не могла сделать на этой стадии процесса.

Во всем, как и в перекрестном допросе Лурдес, ей виделись намеки. Ответы вели к новым вопросам. То, что она раньше считала абсолютной истиной, теперь стало двусмысленным и вызывало сомнение. Ничто больше не было реальным, ничто не было определенным. Свидетели, которые, как предполагалось, должны были выступать на стороне обвинения, давали ответы, благоприятные для защиты. Доктора, которые, как предполагалось, должны были помогать ей, помогали врагу. Доверенные лица теперь могли оказаться шпионами. А трещины в защитном панцире становились все глубже и расходились в миллионе направлений. Точно так же, как раньше.

— Нет, ваша честь. У меня больше нет вопросов, — сказала Си-Джей, вставая. Джо Нейлсон был ее последним свидетелем, она завершила представление дела тошнотворным, жутким описанием последних моментов жизни замученной Анны Прадо. — Обвинение закончило представление доказательств.

— Очень хорошо. На этой ноте мы и расстанемся на праздники, — объявил судья Часкел, затем повернулся к присяжным и дал стандартные наставления перед тем, как их отпустить.

Си-Джей посмотрела на Бантлинга, сидевшего рядом с Лурдес. Он все еще прикрывал лицо руками и медленно качал головой — явно старался для присяжных. Но только теперь она поняла, почему он закрывал лицо.

Он смеялся.

Глава 79

— Ты пытался до нее дозвониться, Дом? — спросил Мэнни.

Шляпа, украшенная золотыми блестками, купленная специально для новогодней вечеринки, угрожала свалиться у него с головы. Мэнни был уже здорово пьян, как и почти все в компании.

— Да. У нее включен автоответчик. Я беспокоюсь, Мэнни.

— Я знаю, amigo. Выпей еще пива. Мари! — крикнул он через гостиную Эдди Боумана, заполненную полицейскими, аналитиками, агентами и детективами в потешных блестящих колпачках. Все гости пили пиво из пластиковых стаканчиков. — Принеси Домми еще пива!

Марисол оторвалась от разговора с приятельницами, Она была одета в длинное пурпурное платье с блестками, правда, большого куска ткани явно недоставало — на талии оно натянулось и пошло морщинами. Она раздраженно посмотрела на Мэнни и изобразила недовольную гримасу.

— Да, да, пожалуйста, принеси Дому еще одно пиво. — Мэнни повернулся к Доминику. — Боже, один раз позанялись с ней в кроватке, и теперь мне нужно, черт побери, быть с ней вежливым. Я снова думаю вернуться к холостяцкой жизни, Дом. И тебе не следует от нее отказываться.

— Мне сегодня хватит пива, Мэнни. Я скоро поеду домой.

вернуться

21

Спадение легочных альвеол при сдавлении.

80
{"b":"12062","o":1}