Фанеса аж передёрнуло.

— Сам знаешь, если б это от меня зависело. И знаешь, что нам устроят «наверху», если мы тут этих отпустим с ми­ром. Стирай! Пусть уж всё скорее закончится!

— Сам стирай их, ты, безжалостный пер[5]... Перс! — ряв­кнул Эрос.

— Только не перс!

— Ты... Ты — «Персил»[6]! Совесть у тебя выстирана!

— А тебе лишь бы от работы увильнуть! Только я и сти­раю всегда!

Тем временем внутри лениво зашевелились. Какой-то предмет шумно покатился по полу. Фанес в панике потерял голову — два раза торопливо нажал кнопку, направив теле­фон на окно, и кинулся прочь, а Эрос поскакал за ним, спо­тыкаясь в своих шпильках на неровной дорожке. В окне появился рыжий эфеб, жмуря глаза на ярком солнце и мор­ща нос. Сонно огляделся и, успокоившись, пропал за што­рой.

— Уфф, ради Зевса, едва успел,— пропыхтел Эрос— Да не лети так! Ну и зараза эти сапоги!

— Так сними их,— буркнул Фанес, замедляя шаги. Эрос на момент задержался, разглядывая своё отраже­ние в оконном стекле.

— Э нет. Они такие стильные!

Они надолго замолчали, возвращаясь на главную арте­рию района Вжещч. Фанес окончательно потерял желание болтать, а Эрос снова проглядывал данные в мобильнике. По мере их приближения увеличивался торговый центр «Манхэттен», расположенный в конце улицы,— гигант­ские площади окон для мытья снаружи и гигантская ярмар­ка тщеславия внутри.

— До сих пор нам везло, разумеется, если смотреть на ситуацию с определённой стороны,— заметил Эрос, когда они оказались около здания.

— Да? И что ты называешь везением?

— Ещё только полдень, а мы уже обошли шестерых. По­думай только, а если б кто-то оказался приезжим? При­шлось бы нам ехать, например, в Варшаву... или на этот лыжный курорт, где прыгают на лыжах. Поездом.

— Ох... Мне нехорошо,— сказал Фанес, бледнея от вол­нения.

— Эй, не дури,— забеспокоился Эрос— Честное слово, все местные.

— А мне на самом деле нехорошо... — И правда, Фанес для разнообразия аж поголубел и зашатался, так что прия­тель вынужден был поддержать его.

—  Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится, перед глазами какие-то жёлтые не­доразумения летают, и что-то сжимается вот здесь.— Фанес показал на область желудка.— Так себя чувствуют смерт­ные, когда болеют?

— Если внимательно прислушаться к себе, то я чую то же самое,— ответил Эрос— Может, мы съели какую-ни­будь бактерию? Я слышал, что... Эй! Всё ясно. Мы же НЕ ели. Со вчерашнего вечера ничего не ели, а выпивка не счи­тается. Мы попросту голодные, дорогой мой товарищ.

— Совсем забыл. Я не привык есть. Фанес огляделся по сторонам.

— Книжный... зоомагазин, еда для собак... ну нет. Газе­ты... кофе... О, там есть «Сфинкс»[7].

Эроса передёрнуло от отвращения.

— Я не настолько голоден, чтобы есть в «Сфинксе»!

— «Макдоналдс»?..

— Ну у тебя и шутки...

Оголодавшие путешественники пошли дальше, ища ис­точник питания, пока вдали не засверкала весёлая красная вывеска с надписью «Олимп».

— Как дома! — восхитился Фанес, с новыми силами ки­даясь к нему.— Вареники! Овсяные оладушки!

— Запеканка из чечевицы! Осьминоги в сметане! Моло­дое вино! Сидр! — с энтузиазмом отозвался Эрос.

Красная вывеска была уже недалеко.

— Ой... — разочарованно вздохнул Фанес, резко остано­вившись.

У обоих даже лица вытянулись от огорчения. Что бы ни предлагала столовка «Олимп», сидра и морских деликате­сов тут явно не подавали.

— Хрен с ним. В конце концов, мы бессмертны,— ре­шил Фанес, толкая стеклянные двери.

— К сожалению, должен заявить, что это, однако, была лучшая пицца, которую я ел с... с прошлого года и вечерин­ки в Милане,— решил Эрос. Вопреки своим словам выгля­дел он весьма довольным.

— А почему тогда «к сожалению»? — поинтересовался Фанес.

— Подумай только, столько стран, столько великолеп­ных метрополий, такой технический прогресс, а чтобы съесть приличную пиццу, мне пришлось ехать в какой-то городок на Балтике!

— Такова жизнь. За икрой ты тоже не в Париж летаешь. А в посёлочек Мумра под Астраханью.

— И на блины.

Они коротали время за болтовнёй, сидя в центре старого Гданьска под Моряцкой базиликой на постаменте исклю­чительно безобразной современной скульптуры и пялясь на дубовые ворота как баран на... вот именно, на ворота, хотя эти и не были новыми. Первой причиной этого сиде­ния и пяления было то, что в костёле в настоящий момент присутствовали оба «объекта» — «номер семь и восемь». Судя по данным с мобильника, они бродили по боковым нефам с действующей на нервы медлительностью. А вто­рой причиной была слишком энергичная монашенка, ко­торая чутко бдела у входа, дабы не допустить в храм слиш­ком уж скупо одетых туристок. От её ястребиного взгляда не укрылся наряд Эроса, который был настолько короток, что ещё чуть-чуть — и он совсем бы пропал.

— Разрази меня гром,— бормотал Эрос— Что за вред­ная баба. Вот загипнотизирую её и внушу, что я ксёндз.

— В святилище Безымянного Бога не подействует. Иммунитет,— бесстрастно ответил Фанес— «Лжи нет места в Доме Божьем» или что-то в этом роде.

— В таком случае, теперь я понимаю, почему Гермеса[8] так часто нет дома. Эй, в давние времена было проще. Поч­тенный Зевс ко всему подходил с лёгкостью. Соблазнял де­виц, скандалил с женой, а время от времени швырялся мол­ниями и не вмешивался в мою работу,— с горечью конста­тировал Эрос.

— Он был нашим лучшим клиентом,— с ностальгией добавил его напарник.

Стрельчатая готическая башня скребла небо с извечным занудством, пониже изобретательные голуби легко преодо­левали колючие ограждения и гнездились в изломах стен, издевательски покакивая сверху на консерваторов памят­ника, а ещё ниже клубились толпы туристов и школьных экскурсий. Оба бога безразличными взглядами провожали извивавшиеся мимо них оживлённые и беспорядочные гу­сеницы из детворы всех возрастов — от малышни до подро­стков, разноцветные, горластые и слегка грязноватые, оставлявшие за собой дорожку из конфетных обёрток и упаковок из-под жвачки. К счастью, эти экскурсанты обхо­дили костёл, направляясь поближе к кинотеатрам, музеям и праздникам, организованным по случаю Дня ребёнка.

— Снова перемещаются,— оповестил Эрос, наблюдая за экраном.— А тут есть боковой выход?

— Наверняка. Мы уже тут около часа кукуем, с меня хватит! Только время тратим.— Фанес решительно вскочил и снял пиджак.— На, надевай! Не сверху, болван, снизу!

— Мне что, ноги в рукава засунуть?! — разнервничался Эрос.

— Прикрой им свой зад и завяжи рукава на животе. И как ты только умудрился влезть именно в того, кто сам носит только пару носовых платков!

— Ты преувеличиваешь, точно как та монашка,— огрызнулся Эрос, сделав, однако, то, что было велено.

Церберша у входа поджала губы при виде его наряда, но пропустила, сообщив только сладеньким голоском:

— Просим не использовать мобильных телефонов в доме Божьем.

Эрос демонстративно вложил телефончик в сумочку и тут же вытащил его снова, едва они вышли из поля зрения бдительной сестрички, которая уже нашла себе новую жер­тву в слишком короткой юбочке.

— Там! — Эрос указывал в сторону бокового нефа, где собралась кучка туристов.— Шшшш... слишком их много там. Можем задеть постороннего человека.

— В таком случае, установим личный контакт,— отве­тил Фанес, подхватывая напарника под локоток и направ­ляясь с ним прямиком к цели. «Цель номер семь» был, на глазок, лет двадцати двух, имел длинные, связанные в хвос­тик волосы и очки, сквозь которые он бросал влюблённые взгляды на «цель номер восемь» — хрупкую блондинку, об­ладавшую совершенно мышиной внешностью.