Джейм содрогнулась:

– О мой бог, как жестоко!

– Да, не правда ли? Но милорд Геридон настаивал. «Значит, крошка-принц захотел стать кенциром – как ты. Прекрасно. Осуществи его желание». Так я и сделал. У моего лорда иногда странные… капризы.

Его тон покоробил Джейм.

– Но ведь ты же ненавидишь такие вещи, да? Тебе противно то, что ты делаешь. Зачем же тогда? И почему тебе так важно занять место принца?

– Бедняжка Джеми. Никто ничего тебе так и не объяснил? Если бы Геридон поговорил с тобой тогда, ты так не паниковала бы, а у него остались бы целы обе руки. Я не хочу совершать подобной ошибки. Видишь ли, среди перевратов поднялся бунт. Одни из них отправились в Пустошь и возглавили Рой: повели его на Кенцират. Другие несколько раз пытались убить тебя и твоего брата: тебя, потому что твоя смерть повлияет на Мастера; твоего брата – потому что в настоящее время он один способен сплотить Кенцират. Если мятежные перевраты все-таки уничтожат его до или даже во время решающей битвы, Рой наверняка сметет Войско с лица земли.

– Но разве не этого хочет Мастер?

– В целом – да, но дальнейшие планы бунтовщиков – направить Рой на захват всего Ратиллена и использовать его против своего прежнего хозяина. А такие идеи совсем не радуют моего лорда. Он намеревается стравить двух своих врагов – Кенцират и мятежных перевратов. Кто бы ни потерпел поражение – выигрывает Геридон. Но в данный момент он куда больше сердит на изменников, чем на Верховного Лорда, так что мне приказано при необходимости пожертвовать всей армией принца, но поддержать Войско в битве против Роя.

– Н-но настоящий принц и сам поступил бы так же.

– О да, но учти последствия. Если каким-то чудом Войско действительно побеждает, то вот он – принц Одалиан, готовый требовать признания себя полноправным союзником. Торисен честный человек. Он не сможет отказать после того, как все каркинорцы погибли, сражаясь за него. И когда я отведаю его крови, что ж, я смогу заменить его. И тогда через меня Геридон из Норфа снова станет Верховным Лордом Кенцирата.

Джейм отпрянула:

– И когда ты и твой драгоценный Мастер завершат свое черное дело, что будет с Тори? Ты тоже запрешь его в кандалах?

– Нет. Милорд, может, и желал бы этого, но я никогда не позволил бы себе поступить так с одним из детей моей леди. Конечно, – задумчиво продолжил он, – если это будет полный обряд объединения, при котором пьют обе стороны, то даже один глоток моей крови наверняка убьет его, как это случилось бы с Одалианом, если бы он пил первым. С учетом того, что кровь переврата разъедает даже закаленную сталь, это была бы мучительная смерть. Единственная худшая кончина, которую я могу представить, – это если переврат ухитрится затеять ритуал с шаниром Связующим Кровью. Эти две крови столкнутся так, что переврата может разорвать на кусочки, хотя не думаю, что даже это убьет его. А насчет твоего брата я обещаю: никаких цепей в темноте, никакой агонии. Видишь ли, все части переврата так или иначе смертельны, но в разной степени. Немного моей слюны на рассеченной ладони Торисена – и я смогу держать его под контролем, так, чтобы убийство произошло относительно легко. Он умрет быстро, безболезненно, примерно через час после ритуала. Слово чести!

– Чести! – она почти выплюнула ему в лицо это слово. – Она у тебя еще осталась?!

Украденное лицо застыло, глаза засеребрились нечеловеческим блеском. Джейм подалась назад, вдруг вспомнив, что находится в опасной близости от страшного существа. Затем переврат поднялся и чопорно отступил назад – тени из угла покрыли его лицо.

– Честь, – повторил он совсем не голосом принца. – Дай ей определение.

В голове Джейм что-то раскололось. Все это было так знакомо, но голова кружилась куда сильнее, чем раньше, и она опять не могла ухватить кончик ускользающей памяти.

– М-мы уже спорили об этом прежде, да?

– И не раз. Но тогда ты была ребенком. Может, с того времени ты чему-то научилась.

Мысли Джейм вертелись вокруг банальностей – всегда держать данное слово, помогать друзьям, защищать слабых… Как глупо и расплывчато все это звучит, но, кажется, она не способна сейчас думать четко.

– Честь, – вновь сказал переврат из темноты. – Я, как и ты, был уверен, что знаю, что это. Держать свое слово. Повиноваться своему лорду. Но потом мой лорд приказал мне сделать нечто бесчестное. Я решил, что постыдно оставлять его одного, – и совершил то, что было велено. Я был не прав. Но это был мой выбор, и я должен держаться его. Теперь это моя честь – до конца жизни. Возможно, это не растянется надолго.

– Н-но это же Парадокс Чести! – Джейм хотелось кричать, но слова выползали медленно, запинаясь друг о друга. – Тирандис, Сенетари… т-ты м-можешь умереть?

– Огонь убьет меня, если проникнет в кровь, он подожжет ее. – Переврат рассмеялся, кажется, над собой. – Мы, перевраты, презрели смерть, и теперь каждый из нас несет в себе собственный погребальный костер, дожидающийся первой искры. Я часто думал об этом. – Он подошел к камину, наклонился и голой рукой подобрал тлеющий уголек. – Я могу держать его, пока он не прожжет кожу…

– Нет!

– Нет. – Он бросил уголь обратно в пламя. – Не сейчас, пока я еще играю свою роль, и не здесь. Если мне суждено сгинуть, пусть это случится подальше от этого проклятого Дома. Если бы только нашлось такое место, куда не послала бы за мной миледи Джеймсиль; но она придет, даже если я заберусь на самый край мира. Милорд Геридон не позволит верным ему перевратам такую роскошь, как смерть. Нас и так слишком мало у него осталось.

– Слишком мало… А остальные? Умерли? Или Дом всегда был так пуст?

– Для тебя – да. Ты всегда была ограничена пустынным настоящим Дома. А те немногие из нас, кого хранит Мастер, могут передвигаться сквозь пласты времен в сгинувшее прошлое, впрочем, без всякой для себя пользы. Свершившееся нельзя изменить. Мы пытались научить тебя этому фокусу, но ты была еще слишком молода.

– Да, да. – Ох, ну когда же карусель в голове остановится. – Я почти помню. Н-но все те мертвые лица на флагах… Тирандис, что здесь творится? Почему восстали перевраты?

– Ну, просто Мастер растратил уже почти все души, которые собрала для него Госпожа в ночь Падения, что поставило лорда Геридона в несколько неловкое положение. Если бы его удовлетворяло одно только бессмертие, он принял бы грязные души, которые ему предлагает Темный Порог – как подарок, или, скорее, как приманку. Тени хотят окутать моего лорда, чтобы… овладеть им. Он на славу послужил им, когда был Верховным Лордом, предав свой народ и открыв павшие миры. Теперь они хотят, чтобы он стал их созданием, их голосом. Было бы справедливо, если бы и он потерял все человеческое – ведь он так дешево продал человеческую природу тех, кто пошел за ним, но он чересчур умен, чтобы совершить такую огромную ошибку, – я так думаю. Если он желает сохранить и бессмертие, и человеческую сущность, то должен питаться душами высокорожденных или переключиться на кендаров или перевратов.

– У тебя еще осталась душа, Сенетари?

– Да, но поврежденная. Как и у всех нас, добровольно принявших участие в измене Мастера. Это нам как награда. А перевраты взбунтовались потому, что испугались, что когда голод милорда возрастет, он откажется от своего слова и найдет способ питаться ими. А те, чьи души вытянула Плетущая Мечты, стали непогибшими жертвами, купившими Геридону бессмертие. Один из них – мой брат Террибенд. Бедный Бренди. На секунду расслабился, раз – а души уже нет. С тех пор он сражается за то, чтобы вернуть ее и уничтожить Геридона, но Мастер сильнее и держит его душу в заложниках. Он не хочет верить, что у нас с ним одинаковая цель. Здраво рассуждая, и сама Плетущая Мечты всего лишь еще одна жертва Геридона. Она – его орудие и еще может сохранить подорванную честь, не подчинившись ему. Я был бы счастлив отдать остатки своей собственной души и чести, только чтобы увидеть это.

– Н-не понимаю. – Зубы Джейм начали стучать, как от холода. – У Мастера кончаются похищенные души высокорожденных. Ему нужно еще. Почему он не может отправиться за ними в прошлое Дома – или послать Госпожу на жатву в настоящем?