– Что теперь, милорд?

– Нанесем небольшой визит вежливости Гришарки. Они спустились по аллеям Вирдена, ведя за собой пленников. Оплот Гришарки стоял на крутом склоне, над обрывом. Это была квадратная крепость с башнями на каждом углу и зубчатым ограждением, на концах которого гнили головы горцев из соперничающих племен, с которыми оскалы вели непрекращающуюся войну. Из амбразур сбегали коричневые подтеки. Сам замок был не слишком большой, но его белые стены создавали впечатление огромной мощи.

Торисен подъехал к запертым воротам на расстояние слышимости.

– Представь меня, – сказал он Буру. Кендар набрал в грудь побольше воздуха:

– Торисен, лорд Норф, Верховный Лорд Кенцирата, вызывает Гришарки, главу оскалов! – проревел он.

Стрела вонзилась в землю между копытами Урагана, заставив его, вздыбившись, попятиться. Раздался смех.

– Ты дурак! – Сам Гришарки просунул голову в бойницу, ветер трепал его косматую черную бороду. – Выбрался из одной ловушки и идешь прямиком в другую! Я могу пристрелить тебя, не сходя с места, а потом уж и всех твоих недоумков-спутников!

– Так сделай это и на тебя обрушится все Войско! – закричал в ответ Бур.

Гришарки сплюнул:

– Ха, что мне твое Войско! Уноси-ка ноги, пока можешь, крошка-лорд. Штурмом тебе нас не взять, а на осаду у тебя нет времени!

– Что-то он не задумывался об этих угрозах раньше, устраивая нам засаду, – сказал Ардет. – Зачем же теперь опускаться до предупреждений?

– Полагаю, у друзей Гришарки есть еще кое-что на уме. Кто знает, как отреагирует Войско на явную провокацию?

– Хм. Если так, то он прав: мы не можем задерживаться здесь, только время потеряем.

– Потеряем? – Торисен вскинул глаза на высокорожденного. – И цена крови жрецов останется неоплаченной? Да, дьявольщина, у нас нет времени, но откуда он может об этом знать?

– Сэр, ты можешь прочесть руны на дверях? – вполголоса спросил Бур у историка.

– К сожалению, нет. Если бы я мог, то по нашему приказу ворота распахнулись бы, какие бы засовы не наложил на них Гришарки.

Торисен повернул голову:

– Возможно, это и произойдет. Вы, – он нетерпеливо подозвал сдавшихся оскалов. Они качнулись вперед, так тесно сгрудившись, что наверняка отдавили друг другу немало пальцев. – Вы верите, что этот ошейник – Сан-тори!

Двадцать голов разом кивнули.

– Вы верите, что тот, кто носит Сан-тори, может все – даже разрушить Вирден?

– Д-да…

– Тогда идите и расскажите об этом своим братьям.

Пленники секунду недоуменно смотрели на лорда, потом, как стояли плотной кучкой, так и бросились к крепости, наступая друг другу на пятки. Главные ворота со скрипом открылись, и человеческий клубок закатился туда. Двери со стуком захлопнулись за ними. Наверху победно завопил Гришарки.

– Сдается мне, может слегка и поздновато, что цену крови жрецов можно было бы получить с этой черни, – сказал Ардет. – Все-таки это же они напали на нас.

– Только по приказу. Нет, мне нужен человек, поклявшийся охранять почтовую станцию – и нарушивший свое слово. Мне нужен Гришарки.

Ардет внимательно посмотрел на него:

– Знаешь, мой мальчик, иногда я нахожу тебя очень, очень опасным – ты совсем как твой отец.

Торисен застыл, напрягшись. Потом уголок его рта искривился улыбкой.

– Если ты хочешь оскорбить меня, то давай, я разрешаю.

– Мой дорогой мальчик, чем?

Торисен сбросил тяжелый черный плащ на руки Буру:

– Догадайся.

– Перестаньте, – вмешалась Зола, посылая свою лошадь вперед Урагана. – Не надо думать так прямолинейно. Сейчас противник там, за неприступными стенами Вирдена. Думаешь, они все еще готовы падать ниц от одного твоего слова?

– После того как они буквально обделались со страху? Я не удивился бы. Подвинься, Зола, пожалуйста.

Она неохотно дала дорогу, и лорд выехал вперед. Солнечный свет заиграл на Кентиаре.

– Оскалы! – Голос зазвенел, ударившись о стены Вирдена. – Открывайте ворота Сан-тори!

Гришарки насмешливо засвистел из-за бойницы, и звук почему-то донесся словно издалека. Торисен взглянул вверх – стены крепости поднимались все выше и выше, чем ближе он подходил к ним, вот они уже достигли пятидесяти футов, семидесяти пяти, сотни. Не удивительно, что тысячелетиями осаждавшие крепость войска теряли надежду на победу, пусть даже неимоверная высота была всего лишь иллюзией.

– А ну-ка остановись, где стоишь! – Голос Гришарки стал едва слышен. – Ладно, чтоб тебя, я предупреждал! Эй, лучники!

Никогда не стоит снимать плащ, подумал Торисен. Он же как броня, обит отражающей удары кожей рисара. Посверкать еще пару раз перед оскалами ошейником – вряд ли стоит того, чтобы стать утыканным их стрелами, как подушечка булавками. Тень Вирдена упала на лорда, холод пробрался сквозь тонкую рубаху. Ураган нервно переступал ногами, приближаясь к воротам – пятьдесят футов, тридцать, двадцать, – и ни одной стрелы.

– Лучники? – слабый-слабый возмущенный шепот. – Какого черта?

За стенами крепости началось замешательство. Пятнадцать футов до ворот, пять – и они с лязгом распахиваются. Внутренний двор полон коленопреклоненных оскалов.

Ардет, Бур и остальные влетели в замок вслед за Торисеном, обнажив мечи, и вынуждены были тут же резко затормозить, чтобы не растоптать толпу.

– Ух, будь я проклят, – только и сказал Ардет, уставившись на. молодого лорда.

А Торисен разглядывал склоненные головы. Что-то не видать смоляной кустистой бороды, да и оскалов гораздо меньше, чем он ожидал.

– Где остальные? – потребовал он ответа.

– Их послали на восток, на дорогу в Пештар, один, два, нет, три дня назад, – ответил седеющий горец. – Клянусь. – Он прикоснулся ко лбу, покрытому шрамами, очень напоминающими своей формой руны, выгравированные на Кентиаре.

– Наши жрецы, направленные в Тай-Тестигон, сейчас должны быть на полпути к Пештару, – заметила Зола.

– Проследи, чтобы им на защиту была послана сотня воинов, – обратился Торисен к Буру. – Если кто-то из них пострадает, то поплатится головой каждый оскал. А теперь приведите мне Гришарки и его первого помощника.

Он спешился и прошел в главный зал. Снаружи он не казался большим, но внутри… Плиты пола терялись из виду – безбрежное каменное поле под черным небом крыши, нависающей где-то высоко-высоко над головой. Здесь и был лагерь оскалов, их жилище; обычные для этого народа грязь и запустение становились незаметными в таком необъятном пространстве.

Оскалы впихнули в зал узколицего человека – вероятно, заместителя Гришарки. А где сам начальник? Горцы покачали головами. Снаружи его точно нет, а в зале милорд может и сам поискать.

Торисен опустил глаза – за рукав его дергал маленький, невероятно грязный ребенок. Он показывал на гигантский камин. Хлопья ржавой сажи еще кружились и медленно оседали в очаг.

– Разжечь огонь, – приказал Торисен.

Охранник Ардета притащил охапку вонючей соломы, швырнул ее на решетку и поджег, а дети тем временем собрались вокруг и восхищенно подпрыгивали. Языки пламени и черный дым затянуло в трубу. Изнутри донесся сдавленный вой, и прямо в камин упал с ног до головы испачканный сажей человек в дымящейся одежде. Дети захихикали. Слуги Ардета извлекли беглеца.

– Ну, Гришарки, – обратился к нему Торисен, – и что ты можешь сказать о себе?

Местный князек распрямился во весь свой, не такой уж ничтожный, рост и зыркнул сквозь оставшиеся заросли бороды:

– Так-то ты чтишь наш контракт? Что случилось с тобой? Уж не думаешь ли ты, что сыграл со мной маленькую дружескую шутку?

– Шутку. Я клялся поступать с тобой так, как ты поступаешь со мной, Гришарки, а я всегда держу свое слово. Кто-нибудь заострите кол!

Гришарки рухнул наземь, словно кости в его ногах разом размягчились.

– Нет, лорд, нет! – пробулькал он. – Я был против, но он заставил меня! Он сказал, что это заставит тебя побегать, и потом… потом… Лорд, он околдовал меня!