– Тогда победит Свят-Халва, – Непуть даже вздрогнул от отвращения, – вон как он крутит казной Гильдии.

– Но он еще и скряга, – успокоил его Дерзец. – Его карта будет бита, особенно если раскошелится загадочный покровитель Сардоника. Не удивлюсь, если мы так никогда и не узнаем, кто же стоит за его спиной.

– Кто-то из Пяти уже помог Сардонику, отказавшись простить сыночка госпожи Серебряной, – вдруг сказала Штопка.

Джейм и Дерзец одобрительно глянули на нее, но Висельник презрительно хмыкнул:

– Говори, когда к тебе обращаются, девчонка. И вообще, кто тебя сюда звал?

– А кто, собственно, звал тебя? – мягко вмешалась Джейм.

Висельник поймал ее взгляд и понял, что проиграл. Он невнятно пробормотал какие-то извинения и поспешно выбрался из-за стола, подгоняемый насмешками. Его всегда недолюбливали, а когда долговязый вор еще и попытался втереться в окружение Отравы, то потерял всякие остатки уважения собратьев. Что ж, в «Луне» никто не будет по нему скучать.

– А ты опасный человек, Талисман, – прошептал Дерзец. – Но твоей юной подружке не поможет, если ты все битвы будешь проводить за нее.

– Я и не собираюсь. Если кто заденет ее в следующий раз – его может ждать оч-чень неприятный сюрприз.

Штопка усмехнулась. У нее еще не зажили синяки после последнего урока Сенеты, но она уже рвалась опробовать новые умения на ком-нибудь.

– Кроме того, – сказала Джейм, ероша рыжеватые волосы девочки, – она уже выпила полкружки, а с этого не стоит начинать самостоятельный путь. Вдобавок ко всему, – она обвела затвердевшим взглядом комнату, – чем больше они меня боятся, тем лучше. Мне надоело, что меня недооценивают. А теперь, джентльмены, простите, но мне пора выгуливать кота.

Дерзец тоже поднялся.

– Нам по пути, – сказал он и зашагал рядом.

– Что такое, боишься нападения?

– Я – нет, но тебе стоит остерегаться. Бортис в городе.

– Да? – Джейм ничуть не обеспокоилась. – Я не знала, что он вернулся.

– А должна бы знать. Помни, он горный разбойник. А сейчас сезон закончился, и он снова в Тай-Тестигоне. Бахвалится резней у Голубого перевала, это его банда поработала там. А еще он поклялся отомстить тебе за свой глаз. Ему даже в голову не приходит винить Отраву.

– Хм-м-м. Ну, собака лает – ветер носит. Словом кость не перешибешь.

– Так-то оно так, – мрачно возразил Дерзец, – но это дело пойдет дальше слов. Пару минут назад ты сказала, что устала быть недооцененной – значит ли это, что тебя не устраивает быть целью только половины всех задир города? Да, это, наверное, проблема… Но один из них угрожает тебе всерьез. И есть только одна причина, почему Бортис не может принять случившееся с ним, – пусть и не ты изуродовала его, но ты была там… И была поводом. А для таких, как он, ты – приманка в ловушке. Такие, как он, никогда не отступают и терпеть не могут, когда кто-то или что-то угрожает им. С другой стороны, пугливые шестерки, вроде несчастного Висельника, никогда не будут твоими друзьями.

– Думаешь, мне нужны такие, как он?

– Нет. Тебе повезло с союзниками, и если уж на то пошло, то и с врагами. После той стычки с Отравой на ступеньках Дворца половина Гильдии была уверена, что через неделю тебя уничтожат. А сейчас… Тем не менее никогда не недооценивай людей… особенно тех, что поклялись отведать твоей крови. Ух! – внезапно воскликнул он с горестным смешком. – Я совсем не хотел поучать тебя, Талисман, только посоветовал быть поосторожней, но, боюсь, толку от моих слов…

– Извини, Дерзец. Если тебе будет легче – я могу идти отсюда по крышам. Так безопаснее.

– У тебя странные представления о безопасности, – произнес подмастерье, глядя, как Джейм легко вскарабкивается по плющу на крышу. – Гляди там, не провались.

Джейм собиралась идти по верхам, как только выбралась из таверны. Она любила прогулки по крышам поздней ночью, особенно в полнолуние, как сейчас. Лунный свет превращал крыши города в неизведанную горную страну, не имеющую ничего общего с нижним миром. Здесь ветер вольно гулял среди водостоков и печных труб, ворочался в стогах соломенных крыш, посвистывая, вертел флюгерами. Соломинки, шелестя, кружились в воздухе. Черепицы со скрипом расступались под ногой, открывая зияющую пустоту. Одинокий тучник припал к противоположному карнизу, словно филин, выслеживающий добычу. В его руках был крюк – точно такой же Джейм теперь всегда носила в рукаве – конечно, в разобранном виде. Внизу подмигивали огни, сиял мишурой ночной город. И никто в этой суетливой толпе не глядел на небо, никто не видел этой дикой и свободной страны на крышах – Королевства Туч, освещенного полной луной.

Жур нетерпеливо ждал хозяйку. Проверив еще раз Марка, она с барсом спустилась по задней лестнице. Они повернули направо и по кольцевой дороге пошли к Горным Воротам, за которыми склоны Хмари возносились к самой луне.

Джейм каждую ночь приводила сюда Жура вот уже две недели подряд. Невидимые летние цветы наполняли тьму благоуханием, шиповник тянул повсюду свои колючие ветви, ягоды под хрупкими белыми цветками уже налились и поблескивали в лунном свете, словно капли густой крови. Эти капли привлекали птиц, и те порхали среди колючих веток и исступленно пели – пока их сердечки не спотыкались о шипы и не останавливались навсегда. Косули, привлеченные сладкой травой, спускались с холмов, заставляя Жура настораживать уши и напряженно ворчать. Что-то в горах тревожило его еще больше, но Джейм не удалось уловить ничего, кроме смутной тени этого присутствия. Но она была готова к случайной встрече и помнила историю о тиморском коте – может быть, аррин-кене, – который жил высоко в горах. Она даже попробовала мысленно позвать его, но в ответ на нее обрушилась тишина, словно взрослые презрительно поглядели на влезшего в разговор ребенка. Джейм смутилась и больше не повторяла попытки.

Кроме того, они с Журом приходили сюда совсем по другому делу – они учились охотиться. Ночь за ночью они преследовали кроликов, перепелок, косуль. Нюх и слух слепого барса были достаточно остры, чтобы найти цель, но испуганная добыча обнаруживала его и начинала метаться гораздо раньше, чем барс мог занять позу для броска. Тогда Джейм, выжидающая до того с противоположной стороны, вскакивала и старалась повернуть зверюшку навстречу коту. Оба возбужденно рычали, и иногда им удавалось зажать добычу в тиски, но гораздо чаще пища ускользала. Сегодня зайчиха наткнулась прямо на Жура, перепрыгнула через него и стремглав умчалась в темноту, преследуемая слепым барсом. Через минуту он рысцой вернулся обратно, запыхавшийся и весьма довольный собой. Для него гонка была игрой – жажда убийства еще не проснулась в нем. Они напились из горного ручья и взошли на ближайший высокий холм – полюбоваться восходом.

Небо окрасилось в цвет дикого меда. Лучи пронзали воздух, превращая колышущиеся травы в бронзовые джунгли, населенные крошечными зверями и насекомыми, пробуждающимися после долгой ночи. Где-то далеко на юге по сияющему небу плыли серые гроздья туч. Свет вспыхивал на их боках, иногда долетало глухое рокотание грома. Город, стоящий как корабль на якоре в море тумана, всеми шпилями тянулся к чистым лучам солнца.

Пора возвращаться домой.

Они быстро шли бок о бок по просыпающемуся городу. Барс в такие минуты жил только ожиданием завтрака, а для девушки они всегда были пугающими – вдруг в окошко выглянет какой-нибудь знаток, узнает ее котенка по проступающим пятнам на шкуре и заорет: «Держи вора!» Но этим утром они не могли бы встретить ничего более страшного, чем человек, преградивший им путь перед старыми воротами.

Джейм успела заметить только повязку на глазу и широкий, свирепый оскал. Ее рука взлетела навстречу удару, но не смогла полностью блокировать его. Железный наконечник дубинки скользнул по правому виску, Джейм упала на землю. Она лежала на мостовой, голова раскалывалась, кровь бежала на камни, просачиваясь сквозь пальцы. Испуганный Жур припал к земле рядом с ней. Кто-то засмеялся. Темная фигура подалась вперед, нагнулась, взяла котенка за загривок. Сверкнуло лезвие… нож…