— Прости меня, малютка, — прошептал ты еле слышно, твои руки тоже помертвели от холода. Больше всего в своей работе ты ненавидел говорить с жертвами насильников. Как правило, они были женского пола, так что это предусмотренное протоколом испытание выпадало тебе нечасто. Бритни никогда не расскажет, кто над ней надругался. Ты поднес руки ко рту, задышал на них. В нескольких ярдах от тела валялся школьный портфель, в нем — учебники. На погибшей не было одежды; в этом свете брошенный портфель выглядел скорее вызовом, нежели промахом, и никак не вписывался в общую картину преступления.

С помощью вертолета тело извлекли из воды и доставили в морг. Смерть наступила не ранее чем четырнадцать часов назад, в то время как отсутствовала девочка уже более трех суток. Убийца сначала задушил ее, а потом бросил на скалы, рассчитывая, что тело унесет прибой. Дайверы прочесали всю прибрежную полосу, но ничего не обнаружили. В тот же день, три часа спустя, примерно в обед, Ронни Хэмилу было предъявлено официальное обвинение в убийстве внучки.

Тебя это не удовлетворило. От Ронни несло перегаром, старик явно не просыхал уже много дней. Неужели у него достало бы сил и соображения, чтобы совершить такое? Почерк выдавал педантичность и предусмотрительность преступника, один портфель не лез ни в какие ворота. На теле обнаружили следы лубриканта, но не спермы. Убийца пользовался презервативом. Ни крови, ни частичек кожи, ни волос, ни слюны — ничего, позволяющего выявить чужую ДНК, только остатки клея со скотча, которым были перетянуты щиколотки и запястья Бритни. К Ронни не вела ни единая ниточка. Правда, его отпечатки нашли на тетради; правда и то, что там и других отпечатков хватало. Весьма возможно, Бритни показывала деду тетрадь, когда он, по его словам, неделю назад проведывал внучек. Напротив, картина преступления очень уж походила на оба дела Эллиса.

Так что ты позвонил одному парню, с которым познакомился год назад на семинаре по идентификации потенциальных насильников. Тебе помнилось, что парень сильно смахивает на больного туберкулезом: сутулый, будто тяжкое бремя тащит, а глаза возбужденные, будто в маячащей на горизонте неминуемой отставке он единственный уже разглядел перспективы полного освобождения. Уилл Торнли вел дело манчестерской девочки Стейси Эрншоу. В отличие от Джорджа Марсдена, Уилл за честь мундира определенно удавился бы. Твой звонок оторвал его от работы в саду и соответственно нисколько не обрадовал. Уилл так скрытничал, что к концу разговора окончательно уверил тебя: Эллис к убийству Стейси отношения не имеет.

Ты не проникся атмосферой веселья, царившей в участке. Слава богу, Гиллмана в баре при столовке не было, и он не видел, как Нотмен сердечно похлопал тебя по спине со словами:

— А мы таки прищучили этого выродка..

— Угу, выродок и есть, — кивнул ты, в первый раз радуясь, то на сегодня у тебя запланировано семейное сборище.

И ты ушел со сборища корпоративного, но под занавес заглянул к Бобу Тоулу. Босс предложил тебе гаванскую сигару, ты отказался.

— Рэй, не нравится мне трои вид, — скривился Тоул. — Ты чего победу не торжествуешь?

— Боб, знаю, тебе не это хочется услышать, но совесть не позволяет мне замалчивать результаты расследований по херт-фордширскому и манчестерскому делам.

— К черту официоз. Валяй, выкладывай.

Ваши глаза встретились, на секунду повисла ледяная пауза. Тоул не хотел слушать. Ты не хотел говорить. Но ты заговорил.

— По-моему, Эллис невиновен. Имела место грубая подтасовка. Она еще аукнется.

— Значит, ты ставишь под сомнение приговор, на который трудились сразу два полицейских департамента?

— Если бы они действительно трудились, сейчас бы голова ни у кого не болела, — сказал ты, причем слова, сорвавшиеся с твоих губ, для тебя же прозвучали нелепо.

Миндальничать с тобой Тоул не собирался. —- А вот интересно, Рэй, где ты раньше был со своими домыслами? На Луне?

— К делу Эрншоу Эллис непричастен, это и ежу понятно.

Задачку под ответ подогнали. И по уэлвинскому делу ни единый мало-мальски существенной улики не найдено.

Тоул так яростно тряхнул головой, что челюсти щелкнули, вызвав у тебя секундную ассоциацию с выбравшейся из воды ищейкой.

— Ты, что, не слушал запись, которую прокручивали у могилы убитой девочки? Или слушал, но не слышал? — Тоуловы глаза вылезли из орбит. — Эллис все перечислил, все, что сделал с бедной малюткой.

От воспоминаний тебя затошнило.

— Эллис — больной человек, но девочек он не убивал,

И потом, он никакого отношения не имеет к белому фургону...

— НА ХРЕН БЕЛЫЙ ФУРГОН! - взревел Тоул. - Давай теперь всех пересажаем — и разнорабочих, и типчиков, что с чужими женами путаются, и недоносков, что на процессию школьниц мастурбируют. Как же, у них же у всех белые фургоны! Все, Рэй, проехали! Преступник у нас в руках!

После такой отповеди ты обнаружил у себя первые симптомы смирения. А первым, с кем ты столкнулся в коридоре, был ухмыляющийся Гиллман.

Ресторан «Обелиск» представлял собой заведение выше средней категории, получившее целых две мишленовских[8] звезды. Медные лампы на терракотовых стенах и массивных деревянных столах сеяли тусклый свет. Ты явился не в лучшем настроении. Твоя мать Авриль и сестра Джеки опередили тебя на пару минут, метрдотель как раз помогал им раздеться. Мать в экстазе округлила глаза.

— Рэй, по какому поводу сбор? Ничего не случилось?

— Нет. — Ты отбил охоту к дальнейшим расспросам. — Сейчас все узнаешь.

— Ну и хорошо, — с облегчением кивнула Авриль и долго примеривалась, прежде чем подставить тебе щеку для поцелуя, который ты послушно отвесил. Второй поцелуй получила твоя против всего и вся предубежденная сестра.

— Энгуса не будет, он в Лондоне на конференции, — сообщила Джеки. В кивок ты вложил сожаление, а удовлетворенную улыбку удержал.

Дональд и Джоанна Лоу уже сидели за столом подле дочери. Труди надела синее платье, которого ты прежде не видел, и тщательно уложила волосы. Ты поцеловал ее, подмигнул и похвалил наряд, затем поздоровался с ее родителями. Ты симпатизировал обоим. Моложавые, они были ближе по возрасту к тебе, чем к своим пятидесятилетним ровесникам. Дональд — красивый мужчина, лицо тонкое, волосы только начали седеть и редеть — занимал не последнюю должность в автобусной компании и когда-то профессионально играл в футбол, стоял на воротах для «Мортона» и «Ист Файф». Джоанна — ухоженная женщина, глаза светятся, словно окна родного дома, улыбка что твой джекпот — держала в Ныовингтоне сувенирный магазин с эзотерическим уклоном.

Энтузиазм четы Лоу вылился в неловкие объяснения Авриль и Джеки по поводу отсутствия их мужей, особенно усерд-ствовала Авриль: Джон, дескать, скоро придет.

— Он на работе задержался. — Авриль закатила глаза. — И по воскресеньям покоя нет! — добавила она тоном слишком высоким для твоих истерзанных нервных окончаний.

Твой отец всегда работал по воскресеньям, говорил, если дело касается железнодорожных перевозок, воскресенье — самый суматошный день. Джон Леннокс контролировал местные перевозки из крохотного кабинетика в Хэймаркете, куда его перевели после давнего инфаркта; прежде он сам водил поезда. Тебе нравился этот обшарпанный, темный кабинетик, было в нем что-то готическое, ты нередко заглядывал к отцу, и вы вместе шли перекусить в ближайшую пивную. Несмотря на то что ручной труд давно заменили компьютеры, отец все накладные, отчеты и схемы хранил в аккуратных папках. Он гордился, что не зависит от исправности компьютера.

Отец пришел через несколько минут, кивнул тебе, поцеловал Труди и пожал руки Дональду и Джоанне, а на жену и дочь едва взглянул.

— Что, Стюарта не будет? — спросил он.

Скотина Стюарт, подумал ты, паршивец младшенький, непременно все мероприятие сведет к своей персоне.

— Стюарт просил начинать без него, — произнес ты и заказал шампанское. Смешно, честное слово: все делают вид, что не догадываются о причине сбора. Косят на руки Труди, она в перчатках кремового цвета, но ясно ведь: перчатки не просто так.