Располагаюсь перед телефоном и пытаюсь связаться с комиссариатом. Как и следовало ожидать, Ханке на месте нет. А мне хотелось застать его с утра и выяснить, сможет ли он добиться разрешения на обыск в доме Ленарта. Конечно, шансов вырвать согласие прокурора почти никаких, но неплохо знать, на чем мы стоим.

Как только я кладу трубку, раздается телефонная трель. В голосе Кольмара чувствуется воодушевление:

— Простите за беспокойство, господин инспектор, но я только что получил сведения, о которых вы просили. Вы заедете в комиссариат?

Это сигнал, что он раскопал нечто интересное. Я даже догадываюсь, что именно.

Выглянув в окно и убедившись, что небо затянуто свинцовыми тучами, я смиренно натягиваю плащ. Как и во всем мире, и здесь метеорологи не отличаются точностью прогнозов-вчера по радио обещали всего лишь переменную облачность. Вообще, с климатом на нашей планете творится бог весть что. И сколько бы ни утверждали в своих статьях ученые, что все в порядке, дождь от этого не перестает быть дождем.

Десять минут, определенных в моем расписании на так называемый завтрак, я провожу в полупустом вестибюле и как всегда распределяю их между автоматом с бутербродами и автоматом для “эспрессо”. Оживленный утренний поток уже успел рассосаться по автобусам, стоянки личных машин также опустели, и время вроде бы замедлило свой бег. Администратор не спеша развешивает в своей конторке ключи, швейцар спокойно уселся в одно из кресел.

На улице не холодно, однако нельзя сказать, что погода благоприятствует моей прогулке пешком. Острый мелкий дождик колет лицо, заставляя прохожих кутаться в воротники пальто.

Кольмара я застаю в его кабинете, он висит на телефоне, упорно стараясь выжать из кого-то нужные ему сведения. На письменном столе перед ним раскрытая папка с делом Манолова, сверху — с десяток фотографий.

Я сажусь, а он, закончив разговор, сгребает фотографии и протягивает их мне.

— Прошу вас, господин инспектор! Это я получил утром.

Кольмар слегка возбужден, в его нотках сквозит профессиональная гордость.

На всех фотографиях снят один и тот же мужчина. Он молод, хорошо одет, среднего роста. На отдельных снимках скрытая камера запечатлела его лицо крупным планом. Интеллигентное лицо, с живыми темными глазами, с подбритыми по последней моде бакенбардами. Тип лица явно не скандинавский.

На складе он появился рано утром и принялся осматривать выставленные под навесом разбитые машины, хотя и не походил на обычных дельцов, постоянно околачивавшихся вокруг таких складов и наперечет известных всем работникам.

Затем события начали развиваться в полном соответствии с моим предположением. Он долго рассматривал машины, подолгу останавливаясь возле каждой, и наконец задержался возле нашего покореженного “пежо”.

— Эрик поинтересовался у него, какие части ему потребуются и не хочет ли он воспользоваться услугами монтера, — поясняет Кольмар.

Эрик — это наш человек на складе. Я вполне оцениваю его работу скрытой камерой — фотографии очень приличные для тех условий, в которых они делались.

— Ну и?

— Тот тип не стал ввязываться в разговор. Просто сказал, чтобы “пежо” доставили ему по указанному адресу. И добавил, что будет там к одиннадцати часам.

— И кто же это?

Кольмара распирает гордость именно потому, что он знает имя этого мужчины. И я его хорошо понимаю. Для того чтобы меньше чем за час по крупицам собрать сведения о нем, ему пришлось немало побегать под дождем и покрутить диск телефона.

— Петер ван Гроот, — сообщает Кольмар. — Представитель ряда фирм по производству медицинской аппаратуры.

— А адрес, оставленный им?

— Это его дом. А также нечто вроде конторы.

Ясно, что они начинают действовать. И даже не стали выжидать, решили взяться за дело немедленно. Кольмар, которому ничего не известно об ампуле, причинившей смерть Манолову, не совсем понимает, что означает вся эта суета вокруг разбитой машины, однако и его охватил азарт преследования.

Кольмар поворачивается к висящей на стене карте.

— Коллега, где находится этот дом, — спрашиваю я.

— В Бергстадене.

Стоя у карты, Кольмар пальцем обводит район, испещренный густой сетью улиц, островами и извилистыми каналами. Из его объяснений мне становится ясно, что в этом районе живут избранные — владельцы небольших вилл, поселившиеся вдали от шумных городских улиц и дымного порта. Типичный аристократический квартал, где люди живут замкнуто и куда закрыт доступ для простых смертных. Мне нетрудно представить, как он выглядит и какие драмы разыгрываются за изысканными фасадами изящных коттеджей.

— У меня есть одна просьба, — говорю я Кольмару. — Опишите мне путь, по которому будет доставлено “пежо”.

— Я… Я как-то не подумал об этом, господин инспектор. Но если нужно, я немедленно свяжусь с Эриком.

— Ни в коем случае! Прикиньте просто, какую дорогу вы выбрали бы на месте шофера.

Кольмар вдруг становится похожим на нерешительного школьника, вызванного к доске учителем географии. Разыскав на карте склад, который находится практически на окраине в противоположной части города, он проводит от него линию к одной из самых широких городских артерий и задумывается.

— Наверное, он проехал бы по Тюрингатан… Да, скорее всего по ней.

Это довольно длинная улица, одним концом она упирается в пресловутый аристократический квартал. В принципе, неплохо было бы иметь под рукой компьютер, чтобы рассчитать, откуда мог бы проехать грузовик с катастрофировавшим “пежо”. А так как Кольмар не компьютер, ему приходится изрядно попотеть над решением этой задачи. И все же, после того как он долго рассматривал лабиринты улиц с односторонним движением, мосты и автобусные маршруты, он, страдальчески вздохнув, показывает на одну из площадей.

— Вот здесь они непременно проедут, господин инспектор!

Площадь находится посередине Тюрингатана, значит, после нее свернуть грузовику некуда.

Я начинаю анализировать предполагаемый маршрут. Потом даю Кольмару несколько различных по сложности заданий и покидаю здание комиссариата, мысленно стараясь как можно лучше распланировать свое поведение на следующий час. Я посвящаю его отправке телексов в Софию, провожу серию телефонных разговоров, причем один из них — с Велчевой, и у меня как раз остается время для того, чтобы на автобусах добраться до площади на Тюрингатан.

Поиск площади отнял немного больше запланированного времени, поскольку я плохо знаю город, но в конце операция заканчивается успешно — я нахожу нужную площадь. Выполнение первой части плана завершается тем, что я бросаю якорь на автобусной остановке вблизи площади.

Дождь действует на нервы. Над городом повисли серо-стальные тучи, словно подобранные по цвету со всего Балтийского моря, а я торчу на автобусной остановке, изучая расписание движения автобусов. Занятие это не вселяет в меня бодрости, ибо промокший плащ все сильнее начинает липнуть к плечам Гораздо больший оптимизм внушают мне такси — тут и там мелькают зеленые огоньки Поэтому есть надежда, что при необходимости одна из машин окажется под рукой.

Итак, особняк в Бергстадене, в одиннадцать часов. Меня живо интересует, кто будет сопровождать трайлер с “пежо” Может, тот, кто вмонтировал ампулу со смертоносным ядом в машину Манолова? Или кто другой? Во всяком случае, на сцене должен будет появиться кто-то, кто знает об этой ампуле.

По необходимости время ожидания я заполняю маленьким экспериментом. Его цель — проверить, продолжает ли заботиться о моей персоне “Медведь”, мой вчерашний спаситель.

Проверка заключается в том, что я на ходу вскакиваю в отходящий автобус и после небольшой поездки по улицам вновь возвращаюсь на свой наблюдательный пункт. Вокруг меня все спокойно. Наверное, мой ангел-хранитель получил более серьезное задание, и подозреваю, что я даже знаю, какое.

Все дальнейшее — вопрос терпения и везения.

Терпению я обучен. Стоически выстаиваю под дождем, отгоняя мысли о возможных последствиях простуды. Занятие весьма полезное.