В начале 1602 года в дни голода в Москве Григорий Отрепьев вместе с товарищами Варлаамом и Мисаилом уехали в Новгород — Северский, а оттуда перебрались в Литву. Там Отрепьев и выдал себя за чудом спасшегося царевича Дмитрия.
Такова версия Романовых, но они не смогли собрать точные сведения о подлинном чудовском монахе Григории Отрепьеве и не смогли доказать тождество личности Отрепьева и появившегося в Литве Дмитрия.
Историки Романовых приняли версию, что спасшийся Дмитрий не кто иной, как мелкий галичский сын боярский Юрий Богданович Отрепьев.
Ярым сторонником этой версии был ученый иезуит П. О. Пирлинг (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. М., 1912.). Но еще русский историк Н. И. Костомаров критически отвергал это предание (Костомаров Н. И. Кто был первый Лжедмитрий? СПб., 1864.).
«Самый способ его низложения и смерти, — писал Костомаров, — как нельзя яснее доказывает, что нельзя было уличить его не только в том, что он Гришка, но даже и вообще в самозванстве. Зачем было убивать его? Почему не поступили с ним именно как он просил: почему не вынесли его на площадь, не призвали ту, которую он называл своей матерью?
Почему не изложили перед народом своих против него обвинений? Почему, наконец, не призвали мать, братьев и дядю Отрепьева, не дали им с царем очной ставки и не уличили его? Почему не призвали архимандрита Пафнутий (Пафнутий — игумен Чудовского монастыря, где прежде монашествовал Отрепьев.), не собрали чудовских чернецов и вообще всех знавших Гришку и не уличили его?»
Следует отметить, что и Миллер во второй половине XVIII века склонялся к убеждению, что царевич был настоящий. Так считали и многие иностранные авторы XVII века (Жак Маржерет, Бареццо-Барецци, Паэрле, Томас Смит и др.). Крупнейший исследователь этого периода — С. Ф. Платонов писал, что нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог быть: истина от нас скрыта. То есть вопрос о личности Дмитрия не поддается решению (Платонов С. Ф. Вопрос о происхождении первого Лжедмитрия // Статьи по русской истории. СПб., 1912.). Но многие русские историки считали, что самозванец действительно был чудесным образом спасшимся сыном Ивана Грозного.
Во второй половине XIX века развернулись дискуссии о личности Дмитрия.
Оказавшись в Литве, Дмитрий нашел прибежище в Гоще. Там он на первых порах прислуживал на кухне у пана Габриэля Хойского (Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века. Л., 1985.). Гоща был центром арианской ереси (Арианство — течение в христианстве, основанное священником Арием. Им отрицался один из основных догматов официальной христианской церкви о единосущности Бога-Отца и Бога-Сына. Иисус Христос считался стоящим ниже Бога-Отца как его творение. Было признано еретическим и осуждено церковью.
В споре с арианством большинство теологов утверждало тезис о том, что Христос не был низшим существом и субстанционально был идентичен отцу. Но споры продолжались.
Некий монах из Евфратской части Сирии, по имени Несторий, получивший образование в Антиохии и возвысившийся до высокого сана константинопольского епископа, сделал вывод, что Мария не может быть почитаема как «Матерь Божия», ибо она есть всего лишь «мать Христа», смертного, как и все другие.). Дмитрий примкнул к арианам и стал отправлять их обряды, чем и снискал их благосклонность. Он брал уроки в арианской школе. Одним из учителей Дмитрия был русский монах Матвей Твердохлеб, известный проповедник арианства.
Связи с гощинскими арианами помогли Дмитрию наладить связи с их запорожскими единомышленниками. Когда начался московский поход, в авангарде Дмитрия шел небольшой отряд казаков во главе с арианином Яном Бучинским, который стал ближайшим другом и советником Дмитрия до его последних дней.
Вскоре Дмитрий пробрался в Брачин к Адаму Вишневецкому. Вишневецкие — крупнейшие украинские магнаты. Родня князей Вишневецких состояла в родстве с Иваном Грозным. Так, Дмитрий Вишневецкий был троюродным братом московского царя. В конце XVI века они захватили крупные украинские земли по реке Суле в Заднепровье. Они стали обладателями огромной территории, издавна принадлежавшей к Черниговщине, которая позднее получила название «Вишневетчина». Из-за этих земель велись неоднократные споры с русским царем, нередко переходящие в военные конфликты. В конфликты вмешивались татары и запорожские казаки.
У Адама Вишневецкого начался рост популярности спасшегося царя. Появление претендента на русский трон в пределах Речи Посполитой стало предметом политических интриг. О царевиче узнал король Сигизмунд III. Король приказал Вишневецкому представить подробное донесение о его личности и привести царевича в Краков. Сигизмунд III в ноябре 1603 года также пригласил папского нунция и уведомил его о появлении в имении Адама Вишневецкого московитянина, который выдает себя за царевича.
Уже в самом начале 1604 года Адам Вишневецкий в своей вотчине на Суле собирает армию для самозванца. Царевич особые надежды возлагал на помощь крымского хана, а также поддержку среди казацкой вольницы и православного населения Украины.
Царевич планировал занять самый крупный на Северщине город Путивль. Казаки тянулись к Дмитрию. К нему пришло письмо с Дона от имени «донского низового атамана Ивашки Степанова и всех атаманов казацких и всего войска». Казаки признавали царевича, которого Бог укрыл от неповинной смерти. «Мы холопы твои, — писали они, — или подданные твои государя прирожденного все радуемся такому долгожданному утешению и, выполняя волю бога и твою государеву… послали до тебя государя двух атаманов».
В марте 1604 года Сигизмунд III предложил Яну Замойскому возглавить поход на Москву. Самым решительным сторонником войны с Россией выступил сенатор Юрий Мнишек.
И все же поляки опасались ведения войны против России. Польско-литовские войска вели трудную борьбу со шведами в Ливонии и сами искали союза с Россией. Был даже проект брака короля с Ксенией Годуновой. Но Мнишек проявлял активность. Он не только принял царевича Дмитрия с царскими почестями, но и решил породниться с ним. Царевич Дмитрий ухаживал за его дочерью Мариной.
Вскоре Дмитрий прибывает в Краков. Он получает аудиенцию в королевском замке на Вавеле. Дмитрий обещает уступить королю шесть городов Черниговско-Северской земли. Остальная Северская земля передавалась Мнишеку на вечные времена. Дмитрий дает обещание жениться на подданной короля — Марине Мнишек и выплатить Мнишеку миллион польских злотых из московской казны на уплату долгов и переезд в Москву. Марина в качестве царицы должна была получить на правах удельного княжества Новгородскую и Псковскую земли с думными людьми, дворянами, духовенством, с пригородами и селами, со всеми доходами. Удел закреплялся за Мариной «в веки». Брачный контракт был подписан в Самборе 25 мая 1604 года.
Как отмечает Скрынников, в самом начале похода Дмитрия в его армии было около 1000–1100 польских гусар, сведенных в несколько кавалерийских рот по 200 коней в роте, 400–500 человек наемной пехоты и 2000 украинских казаков. К моменту перехода границы численность казаков увеличилась до 3000. Таким образом, на долю украинцев приходилось 2/3 армии.
Кроме православного украинского населения начали собираться московские люди. Уже в конце 1603 года А. Вишневецкий сообщил королю о прибытии к царевичу 20 москалей. К началу похода в лагере царевича собралось до 200 московитов, бежавших за рубеж из разных городов.
В течение нескольких дней войска царевича оставались на берегу Днепра. Переправиться через Днепр им помогли жители Киева, которые признавали Дмитрия истинным царевичем. Армия Мнишека и царевича собралась на берегах Десны, готовая для вторжения в Россию. Прошло всего два года с тех пор, как в северских городах начали говорить о появлении на Украине истинного царевича.
