— Червяк не выражение, а часть живой природы, — ответила Люська.

— Но ты это использовала как выражение. Ты ловкая особа.

— Позвоните моему отцу, он вам все про меня расскажет.

— Назови номер, — согласилась инспекторша. Паспорт передала сержанту.

Люся назвала номер. Инспекторша позвонила.

Подошла Зоя Авдеевна и на вопрос о Люсе коротко ответила:

— Аферистка.

Освобождая под охраной сержанта служебный кабинет, Люся сказала инспекторше:

— Вам субботник провести надо — сколько грязи в коридоре.

На столе инспекторши зазвонил телефон, и опять началось:

— Ты меня расстраиваешь…

В коридоре знакомая Люсе женщина сидела за столом, с суконным в порезах верхом, и заполняла какой-то бланк. Увидела Люсю под конвоем, сказала:

— Ты все-таки убежала из семьи.

Люся ответила:

— Разговаривать с арестованными запрещено.

В отделении милиции, куда доставили Люсю, дежурил тот же лейтенант с усиками. Он взял со стола фуражку, надел ее и приготовился слушать рапорт сержанта. Усики его заранее улыбались.

— Товарищ лейтенант, доставил правонарушительницу — ходит с чужим паспортом.

— Здравствуйте, — сказала Люся.

Лейтенант покачал головой:

— Все шумишь?

— Шумю, нет… шумею… — Люська баловалась.

— Шу… — попробовал лейтенант.

— …тю, — добавила Люська.

Лейтенант подкрутил один подстриженный усик, будто завел часы, а сержант сказал:

— Ловкая особа.

Лейтенант раскрыл знакомый паспорт на одиннадцатой страничке.

— Не вписали еще, — сказала Люся.

— Теперь обратным ходом — ты лжедочь.

— Да. Обратным ходом.

— Задержанную куда?

Лейтенант не успел ничего ответить, как в отделение в незастегнутом пальто, без галстука, без шляпы вбежал возбужденный Николай Иванович. За ним вбежал шофер такси.

— Вы забыли шляпу. — И сунул шляпу Николаю Ивановичу в руку.

— Ну вот, — сказал лейтенант. — И лжеотец здесь.

— Что происходит? — взволнованно спросил Николай Иванович, едва владея дыханием и стараясь привести себя в порядок. Из кармана пальто достал галстук, подумал и снова сунул его в карман.

— Смепилейпи, — быстро сказала Люська.

— А?.. — Потом Николай Иванович догадался, обрадованно закивал Люсе — он будет смелым.

— Когда вы решите свою проблему? — спросил лейтенант.

— Ах, вот эту? — Николай Иванович принял из рук, дежурного паспорт. — Люся…

— Да. Вот эту.

— Я беру ее на поруки. Паспорт я ей сам дал.

— Проблему куда мы денем?

— В милиции не решают нашу проблему?

— Решает управление народного образования, потом передает райисполкому.

— А ты где была? — спросил Николай Иванович Люсю.

— Где она была? — спросил лейтенант сержанта.

— В народном образовании.

— Теперь в райисполком, — бодро сказал Николай Иванович.

— Если таким же образом, то опять будете здесь, — сказал сержант и козырнул Николаю Ивановичу.

— Мы пойдем с ней вдвоем.

— Вы один, — сказал лейтенант. — И вначале в жэк.

— В жэк я один, — опять бодро сказал Николай Иванович, нахлобучил шляпу, ставшую совсем неузнаваемой после Москвы-реки, поправил рубашку, застегнул пальто. — И всё, да? В жэк я один, и всё. А зачем в жэк?

— Нет, не всё. Жэк — это справка о жилплощади, а поликлиника — это справка о состоянии вашего здоровья.

— Но я здоров!

— А он больной? — показал лейтенант на сержанта. — Он здоровый, но как мы узнаем, что он здоровый и должен продолжать службу в милиции? У каждого на лбу написано…

— …кто он такой? — закончила вопрос Люська.

— Правильно сказала.

— Может, только сумасшедший меня возьмет! — засмеялась Люська. — Или у кого немочь падучая!

— Невероятно, но факт, — козырнул сержант. — Такую особу… — Сержант, очевидно, стоял на своем в отношении Люськи.

— Молчи, служба! — не выдержала Люська.

— Оскорбление должностного лица, — немедленно зафиксировал сержант.

— Отставить, — приказал лейтенант. — А ты не увлекайся. Ты мне нравишься. Я бы тебя взял в свой отряд в милицию.

— Спасибо. Но я хочу дрессировать экзотических животных.

Люся и Николай Иванович в который раз попрощались с лейтенантом. Вышли на улицу. Люся сказала:

— Хочу есть, и первое что я сделаю — съем твою шляпу.

Люська шла, покачивая джинсиками, руки вставила в карманы куртки, полосатая кепка сикось-накось. На ботинках болтаются бомбошки-вишни. Ничего более чудацкого не придумаешь.

Николай Иванович давно еще начал приходить к этому дому, останавливался и стоял перед воротами, смотрел во двор, как там играют ребята. Дом был с портиком, украшенным русалками и странного вида птицами, с двумя колоннами. Обветшали, растрескались стены, почернели трубы на крыше, из которых шел старомодный дым в белое еще от зимы небо. На крыльце в узеньких ящиках сохранились стебли цветов, обесцвеченные дождями и снегом, сохранились, как воспоминание о лете, о прошлом.

Возвращаясь с работы, Николай Иванович делал крюк, чтобы оказаться возле дома и поглядеть на него.

Мария Федотовна с крыльца видела человека с портфелем под мышкой, неподвижно стоящего за воротами, и не подозревала, что это тот самый Николай Иванович, которому она запретила видеться с Люсей. Человек, неподвижно стоящий за воротами, был жалким, грустным и поэтому неузнаваемым. Это были два совершенно разных человека — тот, у себя в квартире, и этот, за воротами. Между ними ничего не было общего. Если бы Мария Федотовна все это знала, может быть, она бы не разговаривала так с Николаем Ивановичем, поверила бы в его любовь к Люсе и признала бы наконец все то, что придумала Люся и во что теперь верил Николай Иванович.

С Люсей Мария Федотовна испытала много сложностей. Прежде Люся увлекалась бурными играми, от которых долго не засыпала. Увлеченность играми сохраняется у Люси и поныне. Люся часто застывала на месте, сидела неподвижно в спальне на краю кровати в ночной пижаме, завернувшись в одеяло. Мария Федотовна спрашивала, о чем думает. Люся отвечала с неохотой: думает ни о чем. «Ни о чем думать нельзя». «Я думаю ни о чем, — упрямо говорила Люся, — потому что думаю обо всем».

Люся обладает способностью собирать вокруг себя ребят, заводить с ними споры. Теперь она начала искать себе отца. Мария Федотовна боялась новой Люсиной игры: Люся упорно начала верить, что есть тоже человек, который тоже ищет ее, и только надо постараться найти этого человека, и он окажется ее отцом на всю жизнь и именно тем самым отцом, которого она себе назначила. Люся не сомневалась в успехе. Мария Федотовна боялась, что Люсю обидят и тогда останутся в ней только дерзость и насмешливость.

Мария Федотовна пыталась остановить Люсю. Люся спрашивала:

— Почему вы считаете, что нет человека, которому я нужна?

— Пойми, это зависит не от тебя.

— От кого?

— От обстоятельств. Ты можешь ошибиться.

Люся ошибалась, но искать не переставала. «Мой отец робкий, поэтому ищу его я, а не он меня», — отвечала всем, кто пытался удержать ее.

Кирюша, как обычно, не противоречил Люсе, Трой относился строго, требовал обоснований и подготовки, не экспериментов на ходу. Терпел ее приключения по дружбе и принимал в них участие. И то, что с Люсей постоянно был Трой, успокаивало Марию Федотовну, и даже часть ответственности за происходящее она переложила на него, В решительную минуту она вступит сама. И вступила.