У Дэнни тоже было полно жуков, но его жуки, к счастью, не пронзали кожу, не копошились в глазах и не наваливались на него всей массой, они только маячили в боковом зрении, как маленькие фейерверки. Или как маленькие звездочки, что светят в темноте, хе-хе. Химия, химия завладевала его телом, она уже главенствовала над ним, хозяйничала в нем, отчасти видела и слышала за него.

«Ага, вот почему я мыслю и размышляю как химик!» — пришла ему в голову мысль, и Дэнни поразился ясности и глубине этого утверждения. Он наслаждался игрой снежных искр, падающих откуда-то из-под бровей, как вдруг понял, что Фариш что-то говорит ему.

— Что? — спросил он, выпрямляясь.

— Я говорю, ты знаешь, что означает «д» в середине слова «радар»? — спросил Фариш. Он улыбался, но улыбка его была противная, хитрая, а лицо темно-бурое от прилившей к нему крови.

Дэнни, в растерянности от странного вопроса, машинально полез в задний карман джинсов за сигаретами, хотя прекрасно знал, что их там нет.

— Детектирование, понял? Ты хоть знаешь, что это такое? — Фаришу наконец-то удалось вскрыть консервооткрыватель, он отделил крышку, поднял ее, чтобы посмотреть на свет, и отбросил в сторону.

«Детектирование? На что он намекает?» — подумал Дэнни.

— Радар — это военная разработка, совершенно секретная разработка, заметь, выполненная исключительно для военных целей, а нынче вся наша чертова полиция оснащена радарами, для чего, ответь мне? Зачем все эти расходы, а? Чтобы узнать, кто на дороге едет со скоростью на пару миль больше положенного? Чушь собачья!

Показалось ему или Фариш как-то по-особенному скосил на него глаза? «Он играет со мной, — в приступе паники подумал Дэнни. — Ждет, что я ему на это отвечу». Он крепко закусил губу, чтобы не проговориться Фаришу про девчонку. Он хотел ему рассказать, но тогда пришлось бы признаться, что он ходил к башне. Как бы он объяснил это? Нет, нельзя ничего говорить, Фариш сразу заподозрит, что он хочет украсть пакет. А может быть (Дэнни пока не мог ясно сформулировать возникшее у него подозрение), Фариш сам имеет какое-то отношение к девчонке?

— Эти маленькие волны, — продолжал вещать Фариш, — они ходят туда-сюда, несут в себе информацию. Вся эта бодяга и устроена для сбора информации.

Может быть, Фариш устроил ему тест? Это вполне в его стиле. В последнее время он стал оставлять на видных местах кучки мета и пачки денег, которые Дэнни, конечно же, не трогал. Кто знает, а может быть, девчонка тоже часть его плана?

— К чему я клоню, — говорил Фариш, — если они светят на нас своими лучами, так что же? Кто-то должен принимать их здесь. Правильно? — Он с силой втянул ноздрей белый пух, на усах его остался белеть шарик амфетамина. — Вся эта информация не имеет смысла, если ее некому обрабатывать. Правильно?

— Правильно, — механически повторил за ним Дэнни и испугался, сообразив, с чем он только что согласился. Фариш с удивлением поглядел на него и недобро усмехнулся.

«Но ведь он не знает ни хрена, — вдруг пришло в голову Дэнни. — Откуда ему знать? Он ведь даже не водит машину».

— А ведь ты-то знаешь про это, братец, — хитро прищурившись, сказал Фариш и хрустнул шеей. — Тебе-то все это известно.

«Так больше не может продолжаться, — сказал себе Дэнни. — Я должен это прекратить».

Да, ему надо выспаться хотя бы пару дней, а потом взять себя в руки и бежать из города, а этот обдолбанный придурок пусть сидит тут на земле, крутит отверткой в тостерах и болтает о радиоволнах и прочей ерунде. Но в голове у Дэнни все кружилось, давление падало, ему было дурно. Он пропустил свою ежечасную дозу, и теперь сердце его билось то часто-часто, то замедляясь настолько, что он начинал бояться, как бы оно вообще не остановилось. Спиды — «скорость». Остановишься — смерть! Он закрыл глаза и немедленно увидел картинку: он сам лежит на кровати у себя в комнате, слабый, беспомощный, а к нему подбирается Фариш с кухонным ножом в руке, заносит его над ним…

— Нет, нет! — закричал он и открыл глаза.

Здоровый глаз Фариша ввинтился ему в голову со свирепостью электродрели. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Потом Фариш бросил:

— Что ты сделал со своей рукой?

Дэнни вытянул перед собой дрожащие руки. Большой палец был весь покрыт запекшейся кровью там, где он оборвал сломавшийся ноготь.

— Следи за собой, брат, — медленно сказал Фариш.

На следующее утро ровно в восемь Эдди, в строгом темно-синем костюме, приехала, чтобы забрать мать Харриет и отвезти ее в город на встречу с юристом. Она предупредила Шарлот о встрече за три дня и поэтому сейчас явно разозлилась, что дочь оказалась не готова к выходу. Тонкая, прямая как солдат, она стояла в прихожей, отказываясь присесть, и нетерпеливо постукивала носком туфли об пол, хмуря четкие брови и неодобрительно прищелкивая языком: цк-цк-цк. Ее щеки были бледны от пудры, на губах алела помада, которую Эдди обычно использовала только для походов в церковь. Костюм, приталенный, с удлиненным пиджаком, был элегантен в старомодном стиле и (как заметила когда-то Либби) придавал ей сходство с миссис Симпсон, вышедшей замуж за английского короля.

Харриет лежала на ковре у ног Эдди и смотрела на бабушку гипнотическим взором.

— Ну почему мне нельзя поехать с вами? — в который раз повторила она.

— Во-первых, — отчеканила Эдди, глядя куда-то поверх головы Харриет, — нам с твоей матерью надо кое-что обсудить.

— Да я не буду вам мешать!

— Во-вторых, — Эдди обратила свои пронзительно зеленые глаза на внучку и вдруг нахмурилась, словно только что заметила ее. — Во-вторых, ты не одета для того, чтобы куда-то идти. Посмотри на себя, ты же грязная как свинюшка. Я советую тебе немедленно принять ванну.

— А если я приму ванну, вы привезете мне блинов из кафе?

— О, мама, — виновато выдохнула Шарлот, спускаясь вниз по лестнице в мятом платье и босиком. Туфли она несла в руке, а волосы были еще мокрые после ванны. — О, мне так жаль, что я заставила тебя ждать. Я…

— Ничего, — сухо отчеканила Эдди, но по выражению ее лица можно было легко заключить, что она имела в виду «ничего хорошего».

Они вышли. Харриет вскочила с ковра, отряхнулась от прилипшего к рукам песка и прислушалась. В доме было тихо, как в подводной лодке. Алисон спала у себя наверху — вчера вечером она пришла поздно. Харриет побрела на кухню — на одной из полок она нашла пакет соленых крекеров, которые покупала еще Ида. Захватив горсть крекеров, Харриет устроилась с ногами на Идином кресле и прижалась лицом к спинке. От нее еще исходил Идин запах, правда, он был уже едва различим. В это утро Харриет впервые за последние несколько недель проснулась без слез и в голове прояснилось, но теперь в ней бурлила энергия, которую надо было куда-то приложить. Однако делать ей было абсолютно нечего.

Доев крекеры, Харриет пододвинула стул к стеклянному шкафчику с семейным арсеналом и после недолгих колебаний сняла со стеклянной полки самый большой и уродливый из лежащих там револьверов — самовзводный кольт. Он больше всех походил на оружие, из которого стреляли полицейские в фильмах, что шли один за другим по телевизору. Она спрыгнула со стула, обеими руками уложила на ковер тяжелый револьвер, вытащила коробку с патронами и помчалась в соседнюю комнату за «Британской энциклопедией». Итак, смотрим, вот что нам нужно:

Харриет притащила необходимый том «Энциклопедии» в гостиную, села на ковер, скрестив ноги, и начала изучать предмет. После получаса мучительного чтения она поняла, что не понимает ни слова из того технического сленга, на котором была написана статья о револьверах. Предохранительная скоба? Откидной барабан? Харриет уставилась на картинку в книге. Она совсем не соответствовала револьверу, который лежал у нее на коленях. Стержневой выбрасыватель, передаточная штанга…