В недрах револьвера вдруг что-то щелкнуло, и вбок выдвинулся цилиндр — пустой. Харриет набрала патронов из коробки, но они не хотели заходить в барабан. Она высыпала все патроны на ковер и наконец нашла несколько таких, которые легко скользнули внутрь. Ага, получилось!
Едва она вошла во вкус, как хлопнула входная дверь — вернулась мать. Быстро, одним широким взмахом руки, Харриет собрала все предметы в одну большую кучу и задвинула их под Идино кресло.
— Ты принесла мне блинов? — спросила она громко.
Ответа не последовало. Харриет подождала, глядя на ковер, слушая легкие шаги матери в коридоре, потом с удивлением услышала что-то вроде всхлипа. Она на цыпочках вышла в холл, чтобы посмотреть, что происходит, но в этот момент дверь материнской спальни с тихим щелчком закрылась.
Харриет вернулась в гостиную. Она легла животом на ковер и тихонько потянула на себя «Энциклопедию». В конце концов, читать книги ей пока никто не запрещал. Упершись подбородком в ладони, она еще раз внимательно перечитала статью о револьверах от начала и до конца. Прислушалась. Тишина. Харриет засунула руку под кресло и вытащила револьвер. На этот раз дело пошло быстрее, по крайней мере она поняла, какой рычажок отвечает за откидывание барабана. Она была настолько увлечена своими экспериментами, что совершенно не слышала шагов матери, как вдруг та громко спросила из холла:
— Солнышко, где ты?
Харриет даже подпрыгнула от неожиданности и задела локтем коробку. Несколько патронов раскатилось по полу. Она торопливо подобрала их, сунула в карман, ногой задвинула револьвер и книгу обратно под кресло, одернула футболку.
— Ты здесь?
Мать стояла на пороге, пудра стерлась с ее лица, нос припух, глаза были красные. В руке она держала старый «вороний» костюм Робина. Он выглядел таким маленьким, потертым, пыльным…
Мать хотела что-то сказать, но остановилась, с удивлением глядя на Харриет.
— А чем ты тут занимаешься? — спросила она.
Харриет в замешательстве уставилась на мать.
— А что… — она махнула на костюм рукой, не зная, как закончить фразу.
Шарлот взглянула на него, как будто забыла, что держит его в руке.
— Ах это, — сказала она наконец, — это для сына Тома Френча. Мама говорит, что он просил одолжить его их сыну. Его старший играет за команду «Вороны», и ему показалось, что было бы неплохо, если младший сыночек тоже поучаствует, например выйдет на поле, одетый птицей…
— Если тебе не хочется его отдавать, можно просто сказать им об этом, — произнесла Харриет.
Мать удивленно подняла брови. Некоторое время обе молчали и просто смотрели друг на друга. Потом Шарлот прочистила горло.
— Когда ты хочешь съездить в Мемфис за школьной формой? — спросила она.
— А кто будет ее подгонять?
— Что ты говоришь?
— Ну, Ида всегда подшивала мою форму. Кто сейчас это будет делать?
Мать Харриет покачала головой, словно хотела отогнать неприятную мысль.
— Когда ты, наконец, переживешь это?
«Никогда!» — подумала Харриет, с ненавистью уставившись в ковер.
— Золотко мое, я знаю, что ты любила Иду… Может быть, я не знала, насколько сильно…
Харриет молчала.
— Но, дружочек, Ида ведь хотела уйти.
— Она бы не ушла, если бы ты попросила.
Мать Харриет рассеянно пощипала бархатные перья на костюме.
— Милая, я тоже переживаю, но поверь, Ида не хотела оставаться у нас. Ваш папа последнее время очень жаловался на нее, говорил, что она мало делает по дому, не отрабатывает тех денег, что мы ей платим.
— Да вы ничего ей не платили!
— Харриет, мне кажется, Ида не была здесь счастлива. По многим причинам… И там, куда она уехала, она найдет лучшую работу, вот увидишь. Ну и к тому же она мне была здесь не нужна…
Харриет слушала с ледяным выражением лица.
— Ида так долго была с нами… мне стало казаться, что я… что я уже не могу без нее… Но мы ведь прекрасно справляемся, правда?
Харриет закусила губу. Неужели мать действительно так считает? Она не убирает в доме, не стирает, не готовит. И сколько времени это будет продолжаться?
— Правда, детка? Нам же хорошо втроем? Ида… — Мать беспомощно оглянулась. — Ида… Она меня просто тиранила, понимаешь?
Харриет скосила глаза на ковер и вдруг заметила патрон, который закатился под стол.
— Пойми меня правильно: когда вы с Алисон были маленькие, я бы не справилась без Иды, она мне очень помогла, но теперь… — Мать вздохнула. — Все ей не нравилось, все было не так. Может быть, с вами она хорошо обращалась, но когда я видела ее здесь, на кухне, она всегда выглядела такой надутой, как будто постоянно обвиняла меня…
Харриет стало скучно. Мать продолжала говорить, но Харриет отключилась, мысленно уплыв в свою любимую игру, которая всегда помогала ей на особенно занудных уроках, — на этот раз она решила подумать о спасении экспедиции капитана Скотта. Итак, машина времени была уже приведена в действие, продовольствие было закуплено, вот только глупый интендант привез совсем не то, что нужно. Харриет составляла список необходимых продуктов для спасения полярников — апельсиновый сок, какао, арахисовое масло и бензин для обогрева палаток. И вот они идут по заснеженной пустыне и издалека видят полузанесенную снегом палатку… Ура, она прибыла как раз вовремя, никто из полярников еще не умер. Какой радостью светятся их обмороженные лица при виде ее! Она наливает им кофе из термоса, бинтует загноившиеся пальцы, она знает, что они будут еще долго бороздить просторы Антарктиды…
Голос ее матери зазвучал как-то по-иному, и Харриет неохотно вернулась назад в реальность. Мать стояла в дверях гостиной и задумчиво смотрела на нее.
— Похоже, я ничего не могу сделать нормально, — тихо сказала она и вышла из комнаты.
Харриет упрямо тряхнула головой, глядя вслед матери. Еще не было десяти часов утра. В гостиной было прохладно и сумрачно, в воздухе таял слабый цитрусовый запах материнских духов. В коридоре скрипнула дверь кладовки, мать зашуршала и заскрипела вешалками. Харриет вытянула шею, ожидая, что мать закончит и уйдет к себе, но шуршание и скрипы продолжались. Точным пинком Харриет забросила патрон под диван, потом села в Идино кресло и стала ждать. Спустя полчаса она не выдержала, встала с кресла и выглянула в холл. Мать стояла на коленях около кладовки, сгребая в кучу разбросанное по полу постельное белье, которое она, видимо, стащила с верхней полки.
Как ни в чем не бывало Шарлот посмотрела на дочь и улыбнулась. Потом она вздернула плечи, комически вздохнула, поднялась с колен и отступила на несколько шагов, указывая рукой на ворох белья у своих ног.
— Господи, иногда мне кажется, что лучше всего было бы нам всем прыгнуть в машину и переехать жить к твоему отцу. Что ты на это скажешь?
«Она все равно сделает так, как ей захочется, — безнадежно подумала Харриет, отворачиваясь от матери. — Ей глубоко плевать, что я на это скажу».
— Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, — продолжала мать, возвращаясь к белью, — а мне кажется, нам давно пора вести себя как одна семья.
— Почему? — после недоуменной паузы спросила Харриет. Ее мать начала использовать выражения отца. Это он обычно говорил, что им надо вести себя «как одна семья», — в основном перед тем, как высказать какую-нибудь идиотскую, совершенно необоснованную претензию.
— Ах, ну это же слишком тяжело для меня, — мечтательно пробормотала мать, — я же не могу одна воспитывать двух дочерей.
Харриет удалилась наверх, села на подоконник и так провела половину дня — глядя в небо на несущиеся рваные облака. В четыре часа она отправилась к Эдди, устроилась на парадном крыльце, обхватив колени руками, и просидела там до пяти, пока не услышала шум подъезжающей к дому машины.
Харриет вскочила и бросилась к машине открывать Эдди дверь. Бабушка улыбнулась ей, вид у нее был усталый, темно-синий костюм за день измялся и уже не выглядел так формально. Харриет, подпрыгивая от волнения, поведала Эдди о коварных материнских планах переезда в Нашвилль и была удивлена и разочарована, когда та только покачала головой.
