При виде высоченного зеленого забора с протянутой поверху колючей проволокой, за которым находился бактериологический центр, по телу Юргена пробежали мурашки.

— Быстро привыкнете к обстановке, уверяю вас, — успокоил его Лебволь.

Они подошли к массивным железным воротам. Дежурный офицер и два эсэсовца отдали честь профессору и Лебволю и задержали их спутника.

— Ваши документы? — потребовал офицер.

Юрген долго рылся в карманах, прежде чем извлек паспорт. Офицер попросил документ с места работы и только после этого пропустил Лаутербаха.

Юргена не интересовали аккуратные клумбы цветов, заполнившие маленький двор, он даже не заметил прикрытое зеленью деревьев приземистое серое здание — его охватил страх. Что прячется за этими толстыми стенами?

При входе в бактериологический центр стояла вторая охрана. Снова проверка документов. В холле Юрген заметил группу сотрудников в белоснежных халатах. Они почтительно склонили головы перед проходящим профессором, одобрительно кивнули Лебволю и с недоверием глядели на их спутника.

— Опять чей-то родственничек, — услышал Юрген за спиной голос и приглушенный смех.

По устланным коврами коридорам, мимо дежурных эсэсовцев, они прошли в приемную руководителя бактериологического центра. Доктор Штайниц уже знал о приходе гостей и вышел им навстречу. Юрген заметил, что его однокашник мало чем изменился, разве что появилась густая седина на висках да прибавилось морщин на лице. Последний раз они виделись в 1939 году на конференции химиков-органиков в Берлинском университете. Оба они тогда выступили с научными сообщениями и получили самую высокую оценку светил химической науки.

Штайниц тепло поздоровался с профессором, по-приятельски пожал руку Лебволю и только потом в удивлении развел руки в стороны, показывая радость встречи с однокашником.

— Доктор Юрген Лаутербах! — взял он обеими руками руку Юргена. — Рад видеть, рад видеть! Давно же мы, коллега, не встречались, ох давно!..

— Я испытываю истинное удовольствие от встречи с вами, доктор Штайниц, — ответил Юрген и постарался изобразить на своем лице приветливую улыбку. Штайниц бросил взгляд на секретаря, и тот услужливо распахнул дверь кабинета. Радушный хозяин пригласил гостей к себе, заботливо рассадил в кресла и предложил кофе, тут же принесенный секретарем. Расспросив о работе Юргена на военном заводе, Штайниц перешел к деловому разговору.

— Вы правильно сделали, что дали согласие на работу у меня, дорогой Лаутербах, — сказал он. — Сейчас у нас очень жаркое время. Каждый хороший специалист на счету. Я уверен, что, как и раньше, вы проявите себя во всем блеске.

Юрген съежился. Слова однокашника показались ему настолько значительными, что он не нашел ответа на них.

— Благодарю за доверие, — промямлил он.

Профессор поспешил на выручку явно растерявшемуся любимцу.

— Доктор Лаутербах станет вашим надежным помощником, доктор Штайниц, — сказал он. — Я могу поручиться за него…

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, дорогой профессор, — улыбнулся Штайниц. — С таким талантливым помощником можно закончить работы ранее намеченного срока. — Он с улыбкой посмотрел на Лаутербаха. — Все будет зависеть от вас, Юрген!

— Вы переоцениваете мои способности…

— Вот уж нет! Юрген Лаутербах был лучшим студентом в нашей группе.

— Вместе с Вольфганом Штайницем.

— Но профессор все же взял к себе ассистентом вас! — Штайниц рассмеялся. — И правильно сделал. Я не в обиде. В военном управлении «Фарбениндустри» мне посчастливилось пройти великолепную школу. Это и помогло мне создать такой уникальный бактериологический центр, равных которому нет в мире.

— Да, — согласился Шмидт, опасаясь, что беседа может принять неблагоприятный для Лаутербаха оборот. — Любой ученый может только мечтать о таких условиях. В этом случае вам просто повезло, доктор Лаутербах.

Лицо Штайница сделалось серьезным, на лбу появилась мелкая сетка морщинок.

— При всех обстоятельствах нам не следует терять много времени. Давайте приступать к работе. — Он нажал на кнопку звонка и приказал вошедшему секретарю пригласить в кабинет старшего ассистента доктора Нушке.

Ассистент появился быстро, словно дожидался за дверью вызова шефа.

— С этого часа доктор Лаутербах является сотрудником бактериологической лаборатории, — передал ему Штайниц. — Покажите ему наше хозяйство и позаботьтесь об устройстве. Кстати, дорогой профессор, — повернулся он к Шмидту, — у нас сейчас намечены проверочные испытания препарата «Д». Не хотите ли посмотреть?

Шмидт отрицательно покачал головой:

— У меня сегодня много работы…

Штайниц сухо засмеялся, понимая отказ профессора по-своему: на старого ученого все еще давит тяжелый груз пацифизма и желание продолжить игру в сверхгуманизм. Старик совершенно не осознает времени, в котором живет, не представляет тех огромных событий на фронтах войны, способных перевернуть весь мир.

— Понимаю, вы по-прежнему не одобряете мой выбор подопытных, — проговорил он. — Однако это просто необходимо! Впрочем, если вы отказываетесь, то пусть на опыты посмотрят наши молодые люди. Им будет полезно. А мы тем временем выпьем еще по чашечке кофе и обсудим некоторые проблемы.

Лебволь и Юрген степенно поклонились и вышли из кабинета. Нушке повел их осматривать лабораторию и знакомить с ее сотрудниками. Лебволь впервые был внутри фабрики смерти и потому с особым пристрастием вглядывался в оборудование для массового производства бактерий, запоминал расположение помещений и что в них находится.

Старший ассистент, понимая, что от будущего зятя своего начальника и нового научного сотрудника, который теперь уже не выйдет из стен лаборатории до окончания работ, скрывать секреты нет необходимости, постарался блеснуть своей осведомленностью и показать во всей красе хорошо налаженный процесс работы, широту и размах исследований. Он водил своих гостей из комнаты в комнату, рассказывая об их предназначении, знакомил с сотрудниками, в большинстве своем докторами наук, крупными учеными. Особо Нушке восторгался культивированием болезнетворных бактерий по методу доктора Штайница. Питательную среду для выращивания бактерий варили в котлах, затем наливали в культиваторы системы Штайница, помещали в автоклавы и нагревали под высоким давлением. По готовности питательная среда подвергалась охлаждению в холодильниках, и на ней производился «посев» бактерий. Дозревали они в инкубаторах при высокой постоянной температуре и определенной влажности. «Урожай» снимали особым приспособлением, тоже разработанным доктором Штайницем, и помещали в стеклянную посуду. Выращенные таким образом бактерии испытывались сотрудниками на инфекционность, патогенность и вирулентность, после чего шли на специальную обработку в качестве будущего оружия.

— Бактерии — ужасные капризули! — усмехнулся Нушке. — Почти каждая из них требует своей любимой питательной среды, температуры, влажности, давления. Если японцы потчуют своих питомцев лишь мясным бульоном, пептоном или агар-агаром, то у наших персональное меню. Например, возбудитель болезни Вейля обожает хориоалантоис эмбриона цыпленка, бацилла сапа любит глицерин, а бацилла туляремии в восторге от глюкозного агара крови.

Не менее восторженно Нушке говорил о массовом размножении насекомых — переносчиков инфекций, осуществляемом по его, доктора Нушке, методу. Пальму первенства он отдавал блохам. Они размножались в больших цинковых банках на крысах, предварительно зараженных чумой.

— Достаточно одну такую крысу выпустить в город, и дело будет сделано, — показал Нушке на банку.

Юргена болезненно передернуло от одной только мысли возможного прикосновения к телу мерзкого, почти невидимого глазом насекомого, напившегося крови чумной крысы и передающего болезнь человеку. Немного успокоился он, оказавшись в лазарете, куда ассистент привел их для показа условий, созданных подопытным особям. Здесь идеальная чистота, ряды коек с белоснежным бельем, на столах книги, журналы, газеты, шахматы, шашки, домино, карты. Но никто из пациентов не читает и не играет. Люди, сознавая свою судьбу смертников, молча, насупившись, сидят на койках, совершенно не обращая внимания на появившихся немцев.