На обратном пути завезли в городок Грюндлера и потом уже Шмидтов в Вальтхоф.

К битве под Курском Гитлер готовился давно, часто повторяя своим приближенным, что эта победа «должна стать факелом для всего мира». Еще весной, 15 апреля, фюрер подписал совершенно секретный оперативный приказ № 6, преамбулу которого доктор Кальтенбруннер помнил наизусть:

«Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году.

Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решительным успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления…»

Отборные войска 9-й и 2-й армий группы «Центр», 4-я танковая армия и оперативная группа «Кемпф» при поддержке 4-го и 6-го воздушных флотов, знаменитые танковые дивизии «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Рейх» с севера от Орла и с юга от Белгорода нанесут сходящийся удар, завяжут «мешок» с армиями двух советских фронтов — Воронежского и Центрального и преподнесут его любимому фюреру.

В первую неделю наступления немецкие танковые дивизии буквально прогрызали мощную оборону русских. А потом вдруг советские войска перешли в решительное контрнаступление, и доблестные части и соединения вермахта стали поспешно отходить на запад к Днепру. Не было никакой возможности хотя бы приостановить лавину русских.

Гитлер неистовствовал, срывая злость на генералах, так постыдно проваливших его план наступления под Курском. Военные опасались заходить к фюреру, боясь, что на них падет его гнев и немилость. Лишь те, кто фактически не был причастен к вооруженным силам — партайгеноссе Борман, доктор Геббельс, рейхсфюрер Гиммлер, доктор Кальтенбруннер, всячески успокаивали фюрера, уверяя, что блистательные победы еще ждут впереди.

Рейхсмаршал Геринг решил взять на себя новую обременительную обязанность — общее руководство исследовательскими работами по созданию абсолютного бактериологического оружия. По согласованию с начальником штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршалом Кейтелем в здании общего управления вооруженных сил на Бендлерштрассе состоялось секретное совещание узкого круга лиц, в той или иной степени причастных к будущему применению болезнетворных бактерий в качестве особого оружия для продолжения победоносной войны. На совещание, которое от имени генерал-фельдмаршала Кейтеля и начальника общего управления вооруженных сил генерала Рейнеке проводил уполномоченный ими начальник штаба общего управления полковник Каренбауэр, были приглашены министериаль-директор профессор Шуман, представляющий научный отдел управления вооруженных сухопутных сил, советник министерства Штантин из отдела вооружения и испытаний того же управления, эксперт по гигиене и бактериологии в ставке главнокомандующего сухопутными силами генерал-майор медицинской службы профессор Шрайбер, генерал ветеринарной службы профессор Рихтер, представитель военно-санитарной инспекции оберштабсарцт Клифе, а также старшие офицеры штабов военно-воздушных сил и управления вооружения. Был создан комитет по вопросам бактериологической войны, куда вошли все участники секретного совещания. Комитет принял решение о создании под городом Познань в генерал-губернаторстве специального института по быстрейшему культивированию болезнетворных бактерий в массовых формах, в том числе и бактерий, заражающих скот и уничтожающих сельскохозяйственные культуры. Членам комитета было сообщено, что они будут работать под руководством рейхсмаршала Геринга, якобы уже уполномоченного самим фюрером. В свою очередь рейхсмаршал руководство всей работой по созданию для рейха бактериологического оружия возложил на заместителя начальника имперской медицинской службы профессора Бломе, потребовав от него по возможности быстрее начать изыскания.

Обо всем этом начальнику главного управления имперской безопасности было известно уже на следующий день после тайного совещания. Ничего, кроме, улыбки, не вызвала у Кальтенбруннера очередная затея неугомонного рейхсмаршала, лезшего из кожи вон, дабы угодить фюреру. Его радужные иллюзии так и останутся неосуществленными. Ведь для создания бактериологического оружия и производства его в военных целях новому институту в Познани потребуется не менее двух лет. За такой период при сложившихся на фронтах обстоятельствах война уже успеет закончиться. А на Германа Геринга уже через два-три месяца публично, в присутствии фюрера будет вылит отрезвляющий ушат ледяной воды, когда курируемый Кальтенбруннером бактериологический центр доктора Штайница начнет серийное производство бактериологического оружия. Гитлер и сам ни капельки не верит в затею рейхсмаршала, хотя для видимости и поддерживает его кипучую инициативу. Иначе бы не стал торопить с завершением исследовательских работ начальника РСХА.

Для того чтобы Гитлер окончательно уверовал в своих «генерал-микробов», Кальтенбруннер попросил его принять руководителя бактериологического центра, который обстоятельно проинформирует о завершении исследовательских работ по созданию бесшумного оружия. Этим шагом начальник РСХА еще больше упрочивал свой авторитет в глазах фюрера и в то же время заставлял доктора Штайница быстрее завершать исследования.

Штайниц, нимало удивленный срочным вызовом в Берлин, прибыл в имперскую канцелярию. Точно в назначенное для приема время адъютант открыл перед ним двери. В кабинете, как и в первый прием поздней осенью 1941 года, находился начальник РСХА. «Доктор Кальтенбруннер не допускает меня одного к фюреру. Боится, как бы не рассказал лишнего», — подумал Штайниц. Он уже без первоначальной робости входил к всесильному мира сего. Время работало в его, Штайница, пользу. Он — создатель абсолютного оружия, без которого рейх не выиграет войну и не покорит планету, а посему и отношение к нему со стороны руководителей третьей империи должно быть почтительное, достойное его огромного вклада в победу великой немецкой нации. Отметил про себя: Гитлер осунулся, даже несколько постарел, под глазами заметны мешочки. Должно быть, не прошла для него бесследно проигранная его любимыми командующими битва под Курском.

Фюрер подал руку доктору Штайницу.

— Доктор Штайниц, — устало сказал он, — нас… — Гитлер покосился на начальника РСХА, — интересует ход вашей работы на завершающем этапе.

Штайниц кратко — фюрер не любил длинных, пространных разглагольствований — доложил о результатах экспериментального воздействия болезнетворных бактерий на грызунов. В эту неделю начнутся главные опыты на военнопленных как в лабораторных условиях, так и на местном полигоне. Осенью первая партия бактериологического оружия может быть представлена для практического применения против врагов рейха. К тому времени завод перейдет на серийное производство и будет закончено сооружение арсенала для хранения нового оружия.

— Уточните: начало осени или конец? — попросил Кальтенбруннер.

Штайниц на секунду задумался, понимая, что в сентябре ему не управиться.

— В середине, — на всякий случай ответил он, полагая, что всегда может оттянуть время, сославшись на эксперименты, в которых начальник главного управления имперской безопасности не разбирается.

Фюрер подошел к огромной, лежащей на столе оперативной карте восточного фронта, задумался.

— К осени мои войска могут отойти к Днепру, — проговорил он и поглядел на руководителя бактериологического центра. — А ведь наше оружие может дать эффект лишь спустя несколько месяцев после применения.

— Наше оружие… — Штайниц чуть не сказал «мое», — принесет немецкой армии успех в течение нескольких часов после использования, мой фюрер. Мы работали над бактериальными средствами применительно к ближнему бою, то есть непосредственно на линии фронта…