Так же бесстрашно две пары журавлей, гнездившихся друг от друга на расстоянии полутора-двух километров, то одна, то другая отгоняли от своих птенцов нашу собаку-лайку, стоило той забежать в их владения.

Как видно, красавки, особенно когда их двое, могут успешно защищать свое потомство от степных хищников.

В ясное тихое утро конца августа мы завтракали в тени шелестящих осин в горах Жельтау, что на северо-востоке Карагандинской области. Вдруг послышался тревожный крик сороки. Прихватив бинокль, я вышел на опушку приручьевого леса и увидел, как поперек безлесной долины летит приближающаяся к нам, панически стрекочущая, видимо, молодая сорока. Ее преследовала самка лугового луня. Сорока летела над самой землей, то и дело резко бросаясь из стороны в сторону, пытаясь увильнуть от когтей луня. Подумалось, что участь сороки решена. Но случилось непредвиденное. Навстречу птицам со стороны нашего лагеря вдруг вылетела серая ворона. Казалось, она направляется по своим делам, но, сблизившись с хищником, находясь метров на пятьдесят выше него, ворона вдруг резко спикировала вниз и вперед и с частым карканьем налетела на него. Тот шарахнулся в сторону. Ворона еще атаковала, затем еще — и лунь оставил сороку, поглощенный отражением атак неожиданного защитника. Сорока между тем достигла густых ивняков на краю леса и спряталась в них. Ворона же еще с минуту-две преследовала обороняющегося когтями луня, пока тот не скрылся за гребнем увала.

Осмысливая этот случай, можно подумать, что перед нами пример взаимопомощи птиц. В действительности же здесь, вероятно, сработала прирожденная вражда ворон к пернатым хищникам. Увидев близко луня, да еще ниже себя, то есть с позиции, удобной для нападения, ворона атаковала его и тем спасла сороку.

Это было в конце июня. В Ботаническом саду Алма-Аты, в гнездах сплюшек подросли птенцы, и мы с товарищем с утра, пока не наступила жара, принялись за их кольцевание. Каждый раз, подходя к очередному дереву с домиком-совятником, мы сожалели, что с нами нет лестницы. Висели совятники на старых деревьях, высоко — на уровне десяти-пятнадцати метров от земли, так как иначе гнезда часто разоряли досужие бездельники.

Дело потихоньку приближалось к концу, осталось окольцевать птенцов в двух гнездах. Сергей уже привычно подставил спину, я взгромоздился ему на плечи и, дотянувшись до нижних веток мощного дуба, стал подбираться к совятнику.

Почти добравшись, я увидел мамашу, сидевшую в двух метрах от домика. То, что это была именно она, у меня сомнений не вызывало — на лапке блестело кольцо, одетое при предыдущей проверке гнезда. Сейчас сова щелкала клювом, таращила на меня глаза, поднимала «ушки» и перо «лица». Словом, все было, как обычно. Выглядело это забавно, и я невольно улыбался, видя ее желание напугать нежеланного гостя. «Ничего, придется немного потерпеть»,— сказал я, продолжая забираться. Но то, что случилось дальше, для меня уже не было забавным.

Когда я поднялся до самого домика, совка, не выдержав, отлетела на метр выше, продолжая угрожать мне с более безопасного расстояния. «То-то же»,— подумалось мне. Но едва я протянул руки, чтобы снять крышку с совятника, она молча сорвалась с места и, выставив вперед лапы, бросилась мне в лицо. Только я успел прикрыть его рукой, как по ней ударили острые коготки. Правда, ударом это не назовешь, скорее, было лишь касание, но от неожиданности я чуть не свалился. «Серега! Смотри, что делает!»— заорал я. Наверное, в моем голосе было не только удивление, потому что мой напарник резко вскочил с земли, тревожно вглядываясь в крону дуба. В это время сплюшка еще раз атаковала меня, ударив лапами по волосам. Вероятно, с земли, да еще в восьмикратный бинокль это все представляло комичное зрелище, во всяком случае мой друг разразился хохотом, а я подумал, что с удовольствием поменялся бы с ним местами. Кольцевал птенцов я при почти сплошных атаках отчаянной сплюшки, а птенцов оказалось целых четыре, хотя в других гнездах по два-три.

Спускался я, если так можно выразиться, бегом. Но при спуске мне еще дважды досталось когтями по волосам.

Внизу меня ждал мой товарищ. Его лицо светилось от веселья, в глазах стояли слезы от смеха. Но остался еще один совятник, и взбираться к нему была теперь его очередь...

Апрельским вечером, когда солнце закатывалось за зубцы большой тучи у горизонта, окрасив их в багрово-красный цвет, на противоположном берегу Улькаяка — небольшой речки в низовьях р. Тургай — сел самец болотного луня. По-орлиному оглядевшись, он наклонился, оторвал что-то клювом и проглотил. В бинокль я разглядел, что хищник сидит на какой-то падали. Через несколько минут пролетевший мимо полевой лунь (тоже самец) круто изменил направление и опустился рядом. Две разного вида хищные птицы пожирали одну добычу, совершенно не обращая внимания друг на друга, хотя иногда касались длинными хвостами, поворачиваясь спиной к спине. Ели они торопливо, с жадностью заглатывая куски мяса.

Над речкой в поиске медленно летела самка болотного луня. Стоило ей оказаться метрах в десяти от места пиршества, как самец болотного луня взлетел навстречу с угрожающим видом. Самка шарахнулась было в сторону, но уже успела заметить добычу и решительно направилась к ней. Самец сделал еще одну безуспешную попытку прогнать непрошенную сейчас подругу, но затем удалился сам. И правильно сделал — самки хищных птиц заметно крупнее самцов. Завяжись драка, туго пришлось бы «первооткрывателю» падали. Но набить свой желудок он все же успел. В суматохе покинул пиршество и полевой лунь — от греха подальше, хотя его бы, скорее всего, инцидент не коснулся.

А самка болотного луня приземлилась и стала в одиночестве наслаждаться доставшейся даром пищей.

Оставшись один в лагере, я сидел в палатке. Было безветренно и очень жарко. По ярко-голубому июньскому небу тихо плыли облака, разбросанные, как огромные клочья ваты, по всему небосводу. У горизонта они почти сливались. Стояла тишина, нарушаемая лишь пением жаворонков да монотонным «тявканьем» ходулочника, кормившегося неподалеку. Вдруг раздался сильный всплеск воды, как будто кто-то с силой бросил в протекавшую рядом речку Улькаяк по меньшей мере кирпич. Я насторожился, ожидая, что кто-нибудь позовет меня сейчас с противоположного берега. Но было тихо. Спустя минуту раздался новый удар по воде. «Да кто там в конце концов!» Я выскочил из палатки, но на берегу никого не было. А над рекой кружила крупная крачка — чеграва. Я вспомнил, что слышал резкое «гррак», но как-то не подумал, что удары о воду ее «рук дело». Как бы в подтверждение моих мыслей крачка на секунду зависла в воздухе и с высоты двадцати метров камнем упала вниз головой — вновь раздался сильный удар, словно веслом по воде. Нырок был удачен — в клюве у чегравы серебром блеснула рыбка.