Однако, любопытство прокурора не осталось неудовлетворенным, хоть ответ и не слишком радовал. На вопрос о Людвиге Вэрбе эльф с поразительным простодушием сообщил, что тот заявился ранним утром в дом Леттера, вооружившись идиотской сказкой об уличных грабителях, а Сангрита, по доброте душевной, его впустила. С этого момента сходить с ума от количества задаваемых вопросов начал Джастис. Интересовала собеседника исключительно его рыжая подруга, а прокурор, к своему стыду, признал, что, несмотря на весь свой ум и жизненный опыт, не знает, что лучше ответить и стоит ли вообще отвечать. Отношения Вельта Демолира с Агатой Фламмен были для него чем-то за гранью логики и понимания, так что и разобраться в них совершенно не представлялось возможным. Столичное общество сочинило о них целый приключенческий роман, супруги Фламмены гневно отрицали любые попытки связать имя их внучки с именем бывшего хозяина музтеатра, саму Агату зациклило на смертельной ненависти, а сам маэстро Демолир… мда, а маэстро Демолир и вовсе напоминал Джастису влюбленного мальчишку: безответственного, глупого и до смешного увлеченного собственными чувствами.

— Маэстро, будьте так любезны, держите себя в руках! — с легким раздражением сказал прокурор, когда, вдруг растерявший всю свою невозмутимость, Демолир, вскочил на ноги и начал нервно расхаживать взад вперед по комнате, вызывая у него еще больше опасений касательно целостности рассудка собеседника. — С госпожой Фламмен все в полном порядке. По крайней мере, так было два часа назад, когда я провожал ее к выезду из города.

— Она уехала? — резко остановился эльф.

— Да. А вы ожидали чего-то другого?

— Я… я вообще не знал, чего ожидать… — растерянно ответил музыкант и рухнул обратно в кресло, вновь впавший в прежнее апатичное состояние. — А она ничего обо мне не говорила? Или, может быть, просила что-то передать?

— Маэстро, я не почтальон, чтобы передавать послания. А самое цензурное, что она о вас говорила, заставило бы покраснеть пьяного матроса и арестовать вас даже самого ленивого и продажного полицейского.

— О, я, кажется, себе это представляю. И что же, в вашей душе тоже расцвело чувство всепоглощающей справедливости? Не утруждайте себя обвинениями, у столичной полиции и без того есть веская причина отправить меня на костер, — сардонически усмехнулся музыкант.

Боже милостивый, какие вкрадчивые театральные интонации, какая картинная поза, какой романтичный налет печали… Изысканный и прекрасный принц на белом коне, сломанный жестокой судьбой и поневоле превращенный в злодея. Что ж, очень трогательное амплуа, вот только он не безмозглая девица, обчитавшаяся любовными романами. Природное эльфийское обаяние для него — пустой звук, а вся эта гамма страданий, столь явно отражавшаяся в безупречно красивых зеленых глазах собеседника, не вызывала даже снисходительной улыбки. Эльфы… пафосные, эпатажные, чувствительные и романтичные существа с полным отсутствием рассудка, но оооочень вместительным сердцем. Они живут настоящим моментом и, должно быть, тот же маэстро Демолир действительно предпочел бы сейчас умереть, чем жить, осознавая, что его любовница бросила его без капли сожаления и печали, вдобавок сохранив на память жгучую ненависть… Но, черт побери, эти остроухие слишком хорошо живут, чтобы знать, что такое настоящая жизнь! А значит, страдания их изначально фальшивы, значит, они не стоят и медяка. Впрочем… впрочем, при желании даже из них можно извлечь пользу.

— Ну что вы, маэстро, я вовсе не собираюсь обрекать вас на смерть, — прокурор позволил себе улыбнуться уголками губ. — Это было бы совершенно нерационально. Вы можете оказать мне очень большую услугу, если захотите. А вы просто не можете не захотеть, потому что взамен я могу повернуть вашу жизнь в нормальное русло.

— В нормальное русло? Вы очень занятно выразились, милорд, — уже с долей интереса отметил эльф.

Что ж, ему попался чрезвычайно понятливый собеседник, явно привыкший мыслить масштабно. И сейчас лорд Джастис готов был жизнью поклясться, что знает до мелочей все, о чем думает музыкант. Сколько новых возможностей откроется перед ним, если к нему вернется имя, состояние, поместье вблизи Лесного города, столичный театр… И это все вполне реально, если кто-нибудь близкий к королю, например его кузен, поговорит с Его Величесвом. Вряд ли маэстро вспомнит о беспощадных душевных муках, что терзали его еще минуту назад. Ну а если черствый лорд Джастис все же недооценивает нравственность бедного страдальца, то бедный страдалец не замедлит принять к сведению то, что за такого жениха как он, выдаст свою внучку даже упрямец Эвальд Фламмен. Особенно если учесть, что после ее приключений в Лохбурге, на ней не женится ни один трезвый и здоровый столичный молодой человек. Ну а если несчастный герой-любовник окажется вдобавок ко всему мудрым человеком и жениться не захочет, то он не может не понимать также и то, что красивые дорогие подарки, обилие комплиментов и внимание богатого, следящего за собой мужчины, заставят забыть о прошлом и лечь с ним в постель любую женщину.

— Я выразился чрезвычайно точно, маэстро Демолир. Так вы готовы сотрудничать? — деловито переспросил прокурор, заранее зная, что затея удалась. Теперь-то он точно услышит о Людвиге Вэрбе много нового, а в ближайшие месяцы, возможно, и украсит им лохбургскую тюрьму. Все зависит от того, насколько хорошо Вельту Демолиру будет удаваться шпионаж. Ну а если учесть его знакомство с интересуемым объектом, эльфийское обаяние и актерские данные, то удаваться он ему будет великолепно.

Ополоумевшие родственники с гор упились до окончательной потери в пространстве и дружно затянули какую-то национальную застольную песню. При этом ложки и тарелки в их лапах окончательно потеряли свои основные функции и переквалифицировались в новый ударный инструмент, звучанием своим способный удовлетворить разве что очень непритязательное чувство прекрасного. Валеру, впрочем, уже было все равно. Если в начале застолья еще был какой-то шанс внушить неотесанным родственникам важность соблюдения хотя бы видимости этикета, то теперь инициативу целесообразней было сразу отправить туда, куда люди добровольно не ходят, да и самому двигаться следом.

Ну что с этим еще можно сделать, кроме как молча терпеть? Не пошлешь же этих полудиких троллей обратно в свои пещеры? Точнее, послать-то их можно, но кто поручится, что после этого его дом не станет напоминать такое же природное обиталище горных жителей? Нет уж, пусть лучше самозабвенно гнут столовые приборы и расколачивают ими тарелки. Кухонную утварь, по крайней мере, легко заменить. Хотя, к примеру, его матушку, чрезвычайно выводило из себя даже это. Собственно говоря, ее можно было понять. Весь так называемый семейный ужин она провела на кухне, выготавливая для незваных гостей яства одно изощреннее другого, и появлялась в столовой только для того, чтобы поставить на обеденный стол то или иное блюдо. Причем с каждым своим посещением целой посуды на столе она наблюдала все меньше и меньше. Тролли почему-то считали, что уничтожив со стола еду, они просто обязаны уничтожить также все столовые приборы и сам стол. Отец, правда, в ответ на гневные взгляды жены примиряющее шептал ей на ухо, что до гор цивилизация, увы, еще не дошла, и человеческие обычаи троллям чужды. Его, как человека не чистокровного, варварское поведение гостей особенно не волновало. Он и сам находил определенное удовольствие в том, чтобы, как он выражался, «целиком углубиться в культуру другого народа» и под звон разбиваемых тарелок поорать какую-нибудь троллью песню. То, что в горах от такой культуры обычно начинается камнепад, ему в голову не приходило.

Что же касается самого Валера, то на его взгляд, адекватнее всех сейчас вел себя Шеф, хотя кому-кому, а ему уж точно не стоило бы претендовать на статус психически здорового человека. Он и раньше-то был чрезвычайно нервным, а после того, как схлопотал часами по затылку — и вовсе слетел с катушек. Хотя, если учесть, что он выжил после травмы, от которой люди чаще всего отправляются на тот свет, то он находился просто в прекрасном состоянии. Инвалидная коляска, правда, несколько портила впечатление, но она была следствием совсем другой истории. Конечности Шефу ломал уже не Валер, а тот недовольный маг, который так и не смог заполучить заказанную Волшебную плеть. Впрочем, чего тут греха таить, этого инцидента могло и не произойти, потому что обещанный артефакт охрана магазина передала не кому-нибудь, а Валеру. Но, очнувшись после удара вазой по голове, заместитель директора антикварного магазина с сожалением обнаружил отсутствие понравившейся ему девушки и, с ужасом, — труп своего начальника. Как потом выяснилось, трупом он вовсе не был, но и на живого в тот момент никак не походил. К тому же, в магазине истошно орала сигнализация. Естественно, молодой человек поступил единственно разумным образом — удалился, как ни в чем не бывало, не заостряя внимания на том, что уносит с собой еще и собственность магазина. Не хватало еще дождаться момента, когда охрана заглянет в кабинет. Охрана, впрочем, святую святых начальства так и не посетила.