— Эй, ты что, наркоман? — округлил глаза Валер. Еще бы ему не удивляться. С виду и не скажешь, что этот утонченный аристократ с огромным самомнением может баловаться таким низменным удовольствием. Да и на его состоянии это почти не отражалось… ну, кроме прочной зависимости и вечных синяков под глазами.
— Да, и отвали от меня, наконец, — мрачно огрызнулся Шут и, пока ему не ответили, поспешил употребить порошок по назначению.
…Танцующие пары, пышные кринолины богатых дам, их франты-кавалеры… Безупречно оформленный в изящном, чисто эльфийском стиле зал… Обмен любезностями с такими же родовитыми, как и он, знакомыми… Его жена стоит у огромного окна и о чем-то увлеченно беседует с графиней, имя которой он не помнит. А за окном усыпанное звездами, огромное темно-синее небо, посреди которого красуется величественная луна, безупречно круглая и прекрасная.
— Опять то же самое! Сколько можно себя мучить?! — без намека на соблюдение этикета, наглейшим образом прерывает слащаво-учтивую беседу Сангрита. Сангрита… Сангрита?! Нет! Откуда она здесь?! Это его сон, его давний кошмар, влезать в который она не имеет никакого права!
И, тем не менее, она никуда не пропадает. Все так же стоит, лениво облокотившись на чье-то кресло, а сидящий в нем эльф ее даже не замечает. Ее, похоже, вообще никто кроме него не замечает.
— Кто ты? — тупо спрашивает он, хотя прекрасно знает и кто она такая, и то, что придти она сюда могла лишь затем, чтобы сделать ему очередную пакость.
— Я — плод твоего воображения. А ты — мазохист, — цинично смеется она. — Ты сто лет терзаешь себя одним и тем же сном, а теперь еще и дополнил его мной.
— Я не дополнял его тобой, тебя вообще сюда никто не звал! — яростно кричит он, наплевав на то, что окружающая его напыщенная знать сочтем его сумасшедшим. Но тут же замечает, что в зале давно стоит тишина, а гости недвижимыми изваяниями застыли каждый в своей позе. Время словно бы остановилось, утянув за собой всех, кроме него и рыжей ведьмы.
— Значит, ты хочешь, чтобы я ушла? — удивленно выгибает бровь Сангрита и, потянувшись к застывшему на полушаге официанту, берет у него с подноса бокал шампанского.
— Да! Хочу, черт побери! Еще как хочу! — снова срывается он, не в силах даже смотреть на нее спокойно. Господи, ее же давно должны были прирезать насильники в «Тролльей тропе»! Ну почему! Почему она не оставит его в покое?!
— Ну хорошо, как скажешь, — равнодушно передернув плечиком, ведьма делает глоток, ставит бокал на журнальный столик и легкой походкой шествует на другой конец зала, к выходу. И стоит только ей исчезнуть, как все возвращается на круги своя…
Шут очнулся, чувствуя, что его просто-таки выворачивает наизнанку, и инстинктивно начал озираться в поисках серой волчицы, что секунду назад укусила его во сне.
Волков, равно как и других животных (если, конечно, не считать спящего Валера), в гостиной не было. Зато взгляд наткнулся на огромное окно в эльфийском стиле, очень похожее на то, из сна. И в это окно точно так же светила луна. Такая же красивая и безупречно круглая.
ЧЕРТ! Черт, черт, черт! Он совершенно забыл про полнолуние! Господи, это твоя неудачная шутка? Впервые за свою бытность оборотнем он забыл про полнолуние!
Осознав, что никакая это не шутка, а крутит его как в мясорубке вовсе не на нервной почве, эльф хотел было разбудить Валера, но тут же передумал, и изо рта, вместо слов, вырвался невразумительный стон. Впрочем, чутко спящему бандиту хватило и этого, а Шут вдруг подумал, что разбудил его очень зря. Вряд ли он найдет что-то умнее, чем прикончить оборотня, пока он перевоплощается и не может себя защитить.
Но ему повезло.
Унаследованное от дедушки тугодумие в экстремальной ситуации полностью вступило в свои права и охранник, впав в прострацию, тупо смотрел, как его пленник содрогается в конвульсиях и постепенно деформируется в лохматую, злобную зверюгу. Пришел в себя он только когда перед ним уже скалил острые зубы темно-серый, внушительных размеров волк. И тогда пришло озарение. Огонь! Конечно же огонь, его боятся все животные!
Продемонстрировав порожденные страхом чудеса быстроты и ловкости, Валер подскочил к камину, решительно выдернул оттуда догорающее полено и сунул его в морду рычащему монстру. Монстр с визгом отшатнулся, и полено полетело на пол. Маленький язычок пламени лизнул ламьеновский ковер, и пламя начало стремительно расползаться по комнате.
Шут, точнее его вторая ипостась, панически метался, пытаясь найти способ выбраться из замкнутого пространства и убежать подальше от огня. Огонь, огонь, огонь! Волк ненавидел огонь. А вот люди его любили. И всегда старались использовать против него. Даже придурок Валер сразу же потянулся к горящему полену! Что за маниакальная привычка все поджигать, ну прямо как у той рыжей шлюхи!
Наконец, ужас привел Волка к окну, в которое он, не раздумывая, и прыгнул.
Выскочив в туче осколков на улицу, оборотень стремительно понесся в центр города. Царапины, равно как и воспоминание о Сангрите, сделали его еще злее. Эта ведьма сама словно бы состояла из огня! Обжигающие языки чувствовались в ее повадках, в ее характере, даже в цвете ее волос! А самое худшее заключалось том, что ее пламя было заразно! Каждый! Каждый, с кем она общалась, загорался точно так же и, чувствуя абсолютное счастье, в свою очередь начинал делиться огнем с окружающими. То же самое происходило и с Вельтом Демолиром — чертовым эльфом, с которым Волк, к несчастью, был неразрывно связан. Не будь его, этот сентиментальный музыкант давно бы уже растерял остатки разума и уподобился всем этим придурковатым людишкам, проникшимся бесстыжим обаянием рыжей ведьмы! У него же эта девица вызывала лишь одно желание — разорвать, искромсать, уничтожить ту искру, что, не спрашивая разрешения, перекидывается на каждого и ставит все вверх тормашками. И ведь все неприятности исключительно из-за нее, еще начиная с того момента, когда более полугода назад, в лесу она чуть не убила Шута своими заклятиями. Волк был существом чрезвычайно злопамятным, мстительным и не забывающим ничего, что имело когда-то неосторожность привлечь его внимание. Ну а Сангриту он изучил настолько тщательно, что до сих пор помнил ее запах.
Запах… кстати говоря, какого черта он снова его чувствует? Слабый, почти незаметный, ему явно уже дня четыре… Значит ли это, что она здесь, в Лохбурге? Черт побери, оказывается, она все-таки жива! А это, в свою очередь, гарантирует стопроцентные неприятности. Уж кто-кто, а этот несчастный Демолир обязательно в них влезет.
Если бы кто-то из обитателей «Сада чудес» в этот момент выглянул в окно, он бы увидел занятную картинку — волка, с остервенением, целенаправленно что-то вынюхивающего у ворот публичного дома. Продолжалось это минут десять, после чего волк принял какое-то решение и энергично затрусил вдоль по улице, следуя чьему-то следу.
На самом деле, у Волка в голове крутилась лишь одна мысль — покончить с этим. Покончить с дурацкими эльфийскими сантиментами, покончить с извечными поисками приключений на пятую точку, покончить с этим безрассудным стремлением к чему-то новому и захватывающему. Пусть все снова станет как прежде: тихие, незаметные путешествия из города в город, лес и волчья стая каждое полнолуние… и их только двое. Он бы, конечно, предпочел абсолютное одиночество, но избавиться от чертового эльфа было невозможно. Но главное — нет ни театра, ни полиции, ни криминальных антикварных магазинов, ни мстительных предательниц-ведьм. Ну а раз началось это все именно с последнего пункта… Найти, разорвать на клочья, навсегда убрать из своей жизни!
Добраться до цели, правда, было непросто. След время от времени пропадал, к тому же был неровным, хаотичным, неподдающимся никакой логике. Вот, спрашивается, куда она пропала около библиотеки? Зашла внутрь? Похоже на то, но почему тогда новый след такой свежий по сравнению с предыдущим? Она там что, сутки сидела?.. Какая потрясающая тяга к знаниям… И это только избранный пример!
