Арроба и тут были обожжены, словно вокруг каждого горел исполинской силы костер. И к стволам четырех громадных домов-деревьев, что стояли вокруг небольшой площади с колодцем в центре, были за руки и за ноги приколочены мертвецы. Точнее, приколачивали этих сельтаро, скорее всего, еще живыми, а затем нагхи потешились, глядя на муки умирающих.

Благодаря ли колдовству или чему иному, но падальщики не обглодали мясо с костей, насекомые не отложили в мертвую плоть яйца. Можно было разглядеть каждый надрез, каждую рану, начиная от вырванных с корнем пучков волос и заканчивая ожогами на пятках.

Саттии стало трудно дышать. В этот момент она испытала ненависть, мощную, подсердечную, от которой чесались руки, и Предвечная Тьма была тут совершенно ни при чем.

– Вот гады… – прошептал Гундихар. – Клянусь подолом матушки, такого даже бешеные тролли не вытворяли… Ты глянь – следы укусов… А это женщина… Во имя всех богов Алиона!

– Вот что жажда мести делает с роданами, – проговорил император. – Когда-то нагхи были не только мудры, но и отличались миролюбием. Но после Войн Второго Рождения, когда наши предки заняли Мероэ, все изменилось. Любое сердце станет уродливым, если питать его злобой… Тар-Вариос, похороните всех!

Командир Звездной Стражи кивнул и принялся отдавать распоряжения своим воинам, а император вместе со свитой двинулся дальше. Окутанное смрадом смерти селение осталось позади, но легче почему-то не стало. Казалось, что мерзкий запах поплыл следом.

Открылась гряда округлых холмов, дорога пошла немного вверх. Когда достигла седловины между двумя возвышенностями, одинаковыми, словно исполинские груди, впереди, на горизонте, блеснуло море. Сильный восточный ветер принес аромат соли.

Саттия вдохнула его с наслаждением.

К берегу выбрались перед самым закатом. Копыта лошадей зацокали по мощным каменным плитам коронной дороги, чей панцирь не могли взломать никакие травы. Почти тут же император скомандовал остановку. Воины авангарда слезли с лошадей и принялись разбивать лагерь.

Ночью Саттию мучили смутные кошмары. Выныривая из их липких объятий, она оказывалась в душной тьме шатра. Слышала похрапывание Гундихара, посвистывание носом Бенеша, а затем опять проваливалась в трясину, полную исполинских теней и злых голосов.

Утром поднялась такая измученная, словно не спала, а ворочала бревна.

Войско поползло дальше, точно не знающая устали железная змея. Рванул вперед ее чувствительный язык – передовые разъезды, ушли в чащобу составленные из лучших следопытов дозоры. А потом дорога, шедшая вдоль берега, вывела к полукруглой бухте, на противоположном берегу которой виднелись серые и блестящие, будто облитые льдом стены.

Около причалов покачивались большие черные суда с закругленными бортами и мачтами без рей.

– Когда-то тут стояла Ла-Хордана, гордость и украшение не только Тар-Пеллан, но и всего Белого Престола, – сказал император задумчиво. – А теперь здесь стержневой порт нагхов. Если его уничтожить, им придется начинать все заново. Если не сможем – новая армада не замедлит явиться к берегам Мероэ.

– Здесь погибли все! – подал голос старейший из вельмож свиты, в отличие от остальных не носивший герба на груди. – Наместник моего племянника и его воины. Да позволено будет мне вести первые отряды…

– Позже, – прервал его правитель сельтаро, подняв руку. – Мы решим это позже. Если штурм окажется успешным, ты получишь герцогство, но восстанавливать его будешь сам.

Пожилой эльф почтительно склонил голову.

– Посмотрим на нее вблизи, – сказал император и слегка пришпорил коня. – Вести долгую осаду смысла нет, они всегда смогут подвезти припасы и подмогу морем. Придется решать дело штурмом.

Подъехали ближе к крепости нагхов, и стало ясно, насколько толсты непонятно из чего возведенные стены. В одной из них обнаружились ворота, не деревянные, а словно из камня, и очень низкие.

Зато башен не имелось вовсе.

– Да, штурмовать это будет трудновато, – заметил гном, накручивая на пальцы пряди бороды. – Готов поставить свой «годморгон» против бочонка из-под пива, засевшие там слизепузые уродцы приготовили нам не один сюрприз. Не будь я Гундихар фа-Горин!

Холодом веяло от серых блестящих стен без единого шва или стыка. Казалось, что они отлиты подобно металлической заготовке или прямо в таком виде поднялись из-под земли.

На почтительном удалении от крепости двигались отряды сельтаро, потихоньку отсекая ее от суши. Воины становились лагерем, разводили костры, в ближайшем лесу стучали топоры.

– И осадных машин у нас нет, – заметил император. – А делать их на месте слишком долго. С Солнечного острова доставят не подкрепления, а целую армию. Может быть, посланец Великого Древа сможет что-нибудь сделать?

И он с надеждой взглянул на Бенеша.

– Да, завтра… – ответил тот. – Мощь растущего… совокупная сила умершего… должно получиться…

– Ну и хорошо, – кивнул хозяин Белого Престола. – Тогда ставим шатры, а на закате прошу всех на совет.

Но прежде чем прикатил обоз, в котором находились слуги и шатер, прошел не один час. Саттия, все это время наблюдавшая за крепостью, не заметила на стенах ни малейшего движения. Будто нагхи попрятались или совершили дружное самоубийство.

И в то и в другое верилось с трудом.

На самом закате тар-Готиан увел Бенеша на совет к императору. Саттия решила дождаться их, чтобы расспросить, но усталость взяла свое, и она сама не заметила, как уснула. Глаза открыла только под вой будивших лагерь труб, и испытала мгновенную и острую досаду на себя.

Ученика Лерака Гюнхенского в шатре не было, как и бывшего сотника.

– Где все? – спросила девушка у Гундихара, зевавшего так угрожающе, что ему могли позавидовать все чудовища Алиона.

– Ааааа я почем знаааааююю? – отозвался гном. – К штурму готовятся, наверно. Говорят, сегодня к полудню начнем.

Саттия успела расчесать и уложить волосы, и даже натянуть кольчугу, когда в шатер заглянул один из слуг.

– Спутников посланца Великого Древа просят к императору! – объявил он сладким и торжественным голосом.

– Раз просят, – солидно ответил Гундихар, – то мы, конечно, идем. Как откажешь тому, кто может тебя на кол посадить, ха-ха?

Слуга, судя по ошеломленной физиономии, шутки не понял.

Император, его свита, а также Бенеш и тар-Готиан обнаружились на небольшом холме напротив западной стены крепости, примерно в миле от нее. Никто не обратил внимания на приход девушки-квартера и гнома, только бывший сотник повернулся и кивнул.

С холма была видна вся крепость, по-прежнему тихая, и готовые к штурму войска. За ночь эльфы успели изготовить множество лестниц, а гномы даже ухитрились соорудить из толстенного ствола таран, но Саттия понимала, что этого не хватит, чтобы одолеть укрепления орданов.

– Все готово, – сказал правитель сельтаро, после чего оглянулся на Бенеша. – Что скажет посланец Великого Древа?

– Пусть вперед… я сделаю, – ответил тот и захрустел пальцами. – Сокрушу мертвое, что… нельзя…

Гундихар выразительно сплюнул и покрепче взялся за «годморгон».

Прозвучал сигнал, и войска двинулись в сторону крепости. Начали бить лучники, стрелявшие почти в небо, чтобы стрелы перелетали стены и падали внутрь крепости. Есть там кто или нет – возможности проверить не было, но отказываться от обычных методов штурма никто не собирался. Гномы нацелились на ворота, гоблины и эльфы – на разные участки укреплений, чтобы ударить со всех сторон одновременно.

Если защитников немного, им сложно будет отразить такой натиск.

Но не успели штурмующие пройти и десятка шагов, как крепость показала, что она вовсе не мертва. Серые стены блеснули, будто на них упали солнечные лучи, и покатилась от них мерцающая волна. Раздался шелест, словно тысячи крохотных ножек били в землю, и звук этот болезненно ударил по ушам.

Саттия поморщилась.

Маги сельтаро ответили тут же. Из воздуха начали свиваться жгуты белого тумана. Закружились, сплетаясь в диком танце, и двинулись навстречу мерцающей волне. Когда столкнулись с ней, полетели искры, кое-где на мгновение даже показалось синевато-белое пламя.