Карташов набрал номер телефона Бобылева. Ответила женщина, сам он еще не пришел с работы. Потом он соединился с Бродом. Произнес только три слова: "Мы нашли логово".

— Что сказал Веня? — нетерпение так и бурлило во всех движениях Одинца.

— Сказал, что будем мочить, но при этом желает присутствовать лично…

— Я бы на его месте поступил бы точно так же… Они с Таллером были вот так, — Николай сцепил пальцы и потряс ими. — Кореша навек и Брод первым должен всадить пулю тому, кто брил Таллера…

По дороге в Ангелово Карташов еще раз связался с Бобылевым. Тот уже был дома. Карташов поблагодарил его за помощь и немного послушал, что говорит ему Егор Васильевич.

После разговора, Карташов поделился с напарниками:

— Бобылев слышал, как Романовский…то бишь Семаков разговаривал с Ригой и понял так, что оттуда еще ожидается команда "кровельщиков"…

— Значит, нашли кого конторить…или получили хороший заказ на чью-то душу.

… На следующий день, в пять утра, они были на ногах: Брод, Николай, Карташов и Одинец с Валентином. Карташов видел: перед тем, как сесть в машину, Брод примерял к кобуре семнадцатизарядный «глок-15» Валентин вынес из тайника два помповых ружья и несколько ручных гранат. Весь боезапас спрятал в кузове под толстым брезентом.

Выехали на «шевроле», Карташов за рулем, рядом с ним Брод, остальные разместились в кузове.

Все нещадно курили. Сергей слышал, как в салоне переговаривались Одинец с Николаем.

— Ты, Саня, забываешь, что пуля — дура, но она все равно быстрее тебя, — нравоучительные нотки сквозили в голосе охранника. — Тогда, на Учинском водохранилище, ты запросто мог нарваться на выстрел в упор. Зачем, спрашивается, ты вплотную подошел к тому джипу, не зная — есть кто в нем или нет?

— Интересно, а как я мог это узнать, когда у него темные стекла?

— Тем более, не надо было лезть на рожон.

Асфальт в свете уличных фонарей отливал глянцем, первые заморозки сделали дорогу опасной для быстрой езды. До места они добрались через пятьдесят минут… Припарковались у трех старых вязов, склонившихся над прудом. Казалось в нем не вода, а какая-то густая маслянистая жидкость — ни ряби, ни малейшего дуновения ветра.

Брод, Карташов и Одинец, выйдя из «шевроле» пошли в обход "Малахитовой шкатулки". Дальние огни уличных фонарей тускло отражались в стеклах здания и в подмерзших за ночь лужах.

На втором этаже горели два серединных окна. Они зашли с тыльной стороны и остановились у забитой фанерой рамы. Карташов ощупал ее и, найдя слабое место, осторожно дернул фанеру на себя. Первым в окно полез Одинец, оттуда он помог забраться Броду. Карташов, осмотревшись, тоже влез в не очень широкое отверстие и с помощью ручного фонаря высветил место приземления.

Они обошли весь нижний этаж, но нигде не было и намека на присутствие людей. Наверх вела довольно широкая лестница и по ней они поднялись на второй этаж. Впереди шел Одинец, за ним Брод, а по другой стороне коридора — Карташов…Они остановились у двери, за которой горел свет, просачивающийся сквозь неплотно пригнанные пазы. Брод вытащил свой «глок» и осторожно отжал предохранитель. Карташов тоже извлек из куртки трофейный пистолет, но предохранитель не тронул, в отряде их приучали не пороть горячку и не оставлять затвор без «присмотра»… Однако случилось непредвиденное: Одинец вместе с пистолетом вынул из кармана зажигалку, которая выскользнула и упала на пол. Среди ночи это был удар колокола.

— Мать твою, нас кто-то пасет! — раздался за дверью рыкообразный крик.

— Андрюха, не п…и, дай поспать, — кто-то ответил спросонья.

— Что б мне так жить, за дверью кто-то топчется.

— Так сходи и посмотри и заодно скажи, сколько сейчас времени.

За дверью послышалось легкое замешательство, шаги, двойной поворот ключа… У Одинца от нервности загустела слюна, Брод елозил по курку указательным пальцем и лишь Карташов, затаив дыхание, ждал своего мгновения. Дверь вдруг широко распахнулась и в глаза им ударил яркий сноп света.

— Да нас берут на прихват, — заорал человек и с силой захлопнул дверь. Дважды прозвучали выстрелы, и всем стало ясно — внезапность утрачена.

Карташов ударил по двери ногой, а сам отскочил в сторону. В лицо им пахнуло пороховым дымком и густым табачным настоем.

В комнате, судя по всему, никого уже не было и тут только они увидели еще одну дверь, сообщающуюся с соседней комнатой. Они вбежали туда, но там гулял лишь предрассветный ветерок. Окно было распахнуто, и Брод, подойдя к нему, увидел торчащие концы лестницы.

— Предусмотрительные ребята… Мцыри, посмотри, что тут у них наше, — сказал Брод и побежал вниз.

Одинец развернулся и тоже заспешил на выход. Карташов принялся за осмотр помещения. Окурки валялись не только на столе, но и на полу, подоконниках. Видно, в панике жильцы забыли свои пейджеры и два мобильных телефона. В висевших на вешалке куртках и пальто он обнаружил пачки долларов, паспорта с квадратными штампами неграждан Латвии, несколько кредитных карточек и ключи от машины, начатую пачку сигарет латвийского производства «Elita». На столе, под газетой, он увидел пистолет «ТТ», а рядом записную книжку, из которой торчали концы железнодорожных билетов. Прочитал: "Рига — Москва".

До слуха Карташова стали доноситься одиночные и спаренные выстрелы. Засунув себе в карман деньги, паспорта, ключи от машины и пистолет, он побежал вниз. Входная дверь по-прежнему была закрыта и он, рукояткой пистолета выбив стекло, выбрался наружу.

Впереди, на фоне светлеющего неба, появились просверки, сопровождаемые выстрелами. Он побежал в сторону темнеющих кустарников, но его остановил окрик Николая:

— Мцыри, не спеши, нарвешься на пулю! Эти засранцы здорово огрызаются… Подошли Брод с Одинцом.

— Если мы эту мразь выпустим, считайте себя клиентами Блузмана, — заявил Брод. — Никола, идите с Одинцом вдоль забора, а мы с Мцыри попытаемся отсечь их от дороги. Только не подстрелите Валентина…

Пригнувшись, Одинец с Николаем побежали в сторону трех вязов. Саня уже преодолел большую часть пути, когда впереди ярко и хищно посыпались выстрелы. Он упал лицом в лужу, больно ударившись подбородком о торчащий камень. На мгновение потерял сознание, но придя в себя, ощутил дикое раздражение против всего мира. Он вытащил из кармана гранату и зубами выдернул кольцо. Уперевшись второй рукой о землю, он размахнулся и швырнул стальное яичко в сырые сумерки. Обхватив голову руками, Саня снова упал на землю. Взрыв был несильный, но Одинца горячо приподняло над землей и снова бросило на нее. В районе правой ключицы почувствовал неприятное жжение. Потрогал саднящее место — что-то липкое пристало к пальцам… Пахнуло кровью.

Он пополз в сторону кустов и там с трудом поднялся на ноги. Сквозь оголенные деревья увидел маслянистое пятно пруда. И что-то в нем двигалось и, присмотревшись, Одинец разглядел человеческие силуэты, переходящие вброд водную преграду. Он вышел на отлогий бережок и крикнул:

— Эй, пловцы, может, повернете назад? — и подняв руку с пистолетом, дважды выстрелил. Когда кто-то из бандитов сделал то же самое, слева резанула автоматная очередь.

— Саня, это я! — послышался рядом голос Карташова. — Сейчас будем их оттуда выкуривать.

Люди в воде прекратили движение.

— Выходите, только по одному, — этот голос принадлежал Николаю. — Но сначала кидайте в воду свои железки…

— Да чего нам с ними церемониться? — выкрикнул подбежавший Брод, и тоже несколько пуль послал поверху голов преследуемых.

Первым из воды вышел человек могучего телосложения. Он был в тельняшке, по щеке у него текла кровь.

— Саня, надень на Федю Семака браслеты, — приказал Карташов. Однако Одинец замотал головой, сославшись на свое ранение…

— Меня немного зацепило, — сказал он. — Руки не удержат наручники.

К громиле подошел Николай и приказал тому лечь на землю. И когда человек, осев в коленях, лег на живот, Николай нацепил на него наручники. Это был Федор Семаков…Николай направил луч фонаря на ботинки Семакова. Разглядел тяжелые, с рифленой подошвой ботинки, с желтой на подошве пластмассовой вставкой, на которой было написано «Dockers» и "Styled in U.S.A."