Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Когда эта латышская часть уходила, она взяла с собой в качестве наложниц несколько русских женщин. Последним вменялось в обязанности также стирать белье солдатам, топить бани, чистить помещения и т. п. После ухода этой части я с помощью нескольких человек разрыл солому и пепел в сгоревшей хате и извлек оттуда полуобгорелые трупы. Их было 7, все были женскими, и у всех к ноге была привязана проволока, прибитая другим концом к косяку двери. Сколько же мук перенесли несчастные, прежде чем они умерли!

Мы сняли проволоку с окоченевших обгорелых ног, вырыли семь могил и похоронили несчастных, прочитав «Отче Наш» и пропев «Вечную память». Немецкий лейтенант пошел нам навстречу. Он достал гвозди, доски, отрядил в помощь нам несколько солдат, и мы, соорудив семь православных крестов, водрузили их над могилами, написав на каждом: «Неизвестная русская женщина, заживо сожженная врагами русского народа — латвийскими эсэсовцами».

На следующий день мы перешли маленькую речку и нашли вблизи нее несколько уцелевших деревянных хат и жителей. При виде нас последние испугались, но нам удалось быстро успокоить их. Мы показали им семь свежих крестов и рассказали о том, что видели и сделали. Крестьяне горько рыдали и рассказывали о том, что им пришлось пережить за время пребывания здесь латышских эсэсовцев.

В мае месяце в районе деревни Кобыньники в одной из ложбин я видел около трех тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались люди, говорившие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-бело-красные флажки на левом рукаве — латышские эсэсовцы.

Не помню название деревни, в которой внимание мое привлекла туча мух, кружившаяся над деревянной бочкой. Заглянув в бочку, я увидел в ней отрезанные мужские головы. Некоторые были с усами и бородами. Вокруг деревни мы нашли немало трупов расстрелянных крестьянок. После разговора с уцелевшими жителями у нас не осталось сомнений в том, что и здесь также оперировали латышские эсэсовцы, показавшие свое «мужество и неустрашимость» в расправах над беззащитным населением. Все остальное, творимое ими, кажется ничтожным по сравнению с той страшной бочкой и заживо сожженными в хате женщинами.

На такие же факты пришлось натолкнуться и в Псковской губернии со стороны эстонских эсэсовцев. Не удивительно, что все мужское население уходило в леса — в партизаны, чтобы оказывать хотя бы тайное сопротивление подобным отрядам, не будучи в силах справиться с ними другим путем.

В Риге на Московском форштадте гитлеровцы создали еврейское гетто, охрана и управление которого были также возложены на латышей. Не стоит распространяться о зверствах, которые там творились.

За «храбрые действия» латвийских частей СС генерал Бангерскис получил от Гитлера чин генерал-лейтенанта и немецкий железный крест.

В 1945 г. после окончания войны несколько тысяч русских власовцев, а также сам генерал Власов и генералы П. Н. Краснов, Шкуро, А. А. Малышкин, В. Ф. Жиленков, Г. Н. Трухин, Ф. И. Закутный, Д Е. Благовещенский и др. были насильно выданы английским командованием большевикам, но ни один эсэсовец не был выдан большевикам. В ответ на бесчинства латышских и эстонских эсэсовцев на российской территории генерал Власов сказал в редакции рижской газеты «Сегодня»: «Народы, которые хотят самостоятельности, должны сначала ее заслужить, а потом просить о ней…»

В. Балтиньш».

Ответ бывшего генерал-инспектора Латышского легиона Р. Бангерскиса не заставил себя долго ждать «Часовой» опубликовал его ответ, в котором генерал в четырех пунктах доказывает непричастность латышских формирований к жестокостям. В качестве Доказательства генерал говорит: «… Если в его повествовании есть доля правды, то эти ужасы не могли быть творимы латышскими полицейскими батальонами, ни латышскими легионерами», — т. е. этого не было, потому, что этого не могло быть никогда.

Далее генерал удивляется способностям Балтиньша проникать в районы, «кишевшие партизанами»: «… Невольно возникает вопрос, каким образом ему удавалось попасть в те места, где эти варварские действия происходили, причем немедленно же после их свершения. Для того чтобы попасть в прифронтовую полосу, необходимо было иметь специальное разрешение военных властей и нужны были средства сообщения, каковых латвийское учреждение, «командировавшее г. Балтиньша в Россию», дать ему не могло. К тому же глава б. Латвийского земского самоуправления генерал Д-с ничего о таковой миссии г. Балтиньша не знает, так же как и не знает о состоянии его в земском самоуправлении. В то время, когда все эти прифронтовые районы кишели партизанами, г. Балтиньш в 43–44 гг. свободно разъезжал по Витебской и Псковской губерниям…»

Неуклюжие попытки защитить имя Латышского легиона и обвинить Балтиньша во всех грехах понятны, ведь Бангерскис не просто латышский генерал, он еще и бывший полковник и командир 17-го Сибирского стрелкового полка Русской императорской армии, участник 1-й мировой, впоследствии командовал в армии адмирала Колчака дивизией, корпусом и армейской группой. Стыдно стало за своих подчиненных…

Эстонские полицейские формирования

По мере продвижения немецких войск, по всей Эстонии стали возникать местные органы самоуправления и полицейские части и подразделения, формировавшиеся из личного состава повстанческих отрялов. В отличие от Литвы и Латвии местные полицейские силы не проводили массовых репрессий против еврейского населения, и организация здесь погромов оказалась для СД невозможной.

Вновь созданный аппарат полиции безопасности и СД состоял из немецких служащих и бывших руководителей и сотрудников полиции Эстонии, кайтселиитчиков, бывших офицеров эстонской армии. Аппарат полиции безопасности и СД делился на две части: немецкую и эстонскую, которые для различия имели перед своим условным обозначением соответствующие литеры: эстонские — Б, немецкие — А. В компетенцию эстонской полиции входили: розыск и арест антифашистов, прочес лесных массивов во время антипартизанских операций, охрана заключенных в тюрьмах и лагерях военнопленных, охрана важных объектов, несение патрульной службы, конвоирование лиц, отправляемых на работу в Германию. В органах местного самоуправления была организована директория внутренних дел, в состав которой входили управление полиции и «Омакайтсе» (самозащиты). Самостоятельным органом в этом управлении была эстонская политическая полиция. Ее первым руководителем стал Роланд Лепик, являвшийся в июле-августе 1941 г. одним из организаторов Тартусского концентрационного лагеря. Осенью 1941 г. началось создание полицейских формирований, а в январе 1942 г. была объявлена первая добровольная мобилизация молодежи 18–25 лет. Мобилизуемые должны были отвечать всем требованиям приема в части СС. Из мобилизованных были созданы батальоны: Нарвский, Тартусский, Вильяндский и др. Командирами батальонов и рот являлись немецкие офицеры, а также бывшие офицеры эстонской армий. Командиром Нарвского батальона был назначен майор Иоханнес Соодла. Вильяндским батальоном командовал немецкий офицер оберлейтенант Вульф 36-м — эстонцы Рентер и Рииппалу (затем оберштурмбанфюрер СС).

К сентябрю 1941 г. было сформировано 6 эстонских охранных подразделений, получивших номера с 181-го по 186-й. Из них 187-й был финским, 188-й и 189-й русскими, остальные — эстонскими. В октябре 1942 г. были расформированы 183, 185 и 186-е охранные подразделения. Немецкий персонал был направлен на формирование русских остбатальонов (661, 662 и 663-го соответственно). Эстонцы были распределены по другим национальным подразделениям.

29 августа в Тарту была сформирована эстонская часть, более известная как «Эстонское охранное подразделение 181» («Estnische Sicherungsabteilung 181») под командованием майора Аугуста Васка. С 11 сентября батальон нес охрану железнодорожной ветки Нарва-Ямбург, в декабре был выдвинут на линию фронта.

32
{"b":"119960","o":1}