Тодд и сам сдвинулся с мертвой точки, он то закидывал ногу за ногу, то ставил обе ноги обратно на пол.

– Но мне нужен ответ сейчас. Мне нужны эти деньги в понедельник.

Густые брови Роша поползли вверх.

– В понедельник это невозможно. – Помотав головой, он перешел на английский: – Это невозможно. Совсем невозможно. Надо еще очень много сделать…

Тодд больше не слушал. Допив бренди, он вскочил с кресла и закружился по комнате. Он вспомнил слова Лео: «Морони колебаться не будет… он не принимает извинений… он потребует назад свои деньги… придется выплатить весь кредит… он использует свою страховку…»

«Страховка!» – вдруг осенило его.

– А страховка? Вы сказали, что замок был застрахован?

Недовольный тем, что его перебили в середине рассказа о работе, которую предстояло провести, Роша произнес:

– Да, – кивнул он. – Я сам его страховал. Полисы в моей конторе. Они в порядке.

«Господи, спасибо тебе!»

– Так на сколько был застрахован замок?

Роша взглянул в записную книжку.

– На пятьдесят восемь миллионов франков. Когда Тодд перевел франки в фунты стерлингов, он вздохнул с облегчением.

– Это больше, чем полмиллиона! – Он победно взглянул на Катрину. «Спасибо тебе, Господи! Это нас спасет». Подойдя обратно к камину, он рухнул в кресло. – Если мы возьмем полис и заявим о страховке…

– Это уже сделано.

– Вы уже сделали это! – Тодд чуть было не обнял его. – Вы молодец, – сказал он с чувством огромного облегчения. На его лице появилась улыбка. – Ну и напугали же вы меня. – Вдруг он почувствовал к адвокату горячую благодарность. – Так, значит, нет проблем.

– Правда, есть свои формальности, но местный представитель – мой друг и…

– Ну, мы их сведем – парня из страховой компании и банкира. Когда страховая компания закончит свои формальности, они могут перевести деньги в банк, а банк выплатит деньги мне. Так? Можем ли мы это сделать завтра утром?

– О нет! Завтра утром невозможно!

Снова Тодд подскочил в своем кресле.

– Что вы имеете в виду, как так невозможно?

– О нет, нет, нет. – Качая головой, Роша казался шокированным, испуганным и даже оскорбленным. – Мм… Тодди, вы должны понять. Ничего нельзя выплатить, пока я не выясню состояние дел. Таков закон. Ведь и в Англии было бы так же.

Хорошее настроение Тодда, в котором он пребывал минуту назад, начало исчезать.

– Я должен выяснить, сколько у него на счетах, – продолжал Роша, – оповестить кредиторов…

– Оповестить! Черт побери! У меня достаточно кредиторов и без оповещения…

– Я должен выяснить, что он должен банкам. К тому же похоронные услуги и налоги должны быть выплачены, прежде чем я могу начать действовать. Вы, конечно, понимаете? Вы должны быть терпеливым. Такие вещи занимают много времени… Даже простое завещание вступает в силу только через несколько месяцев…

– Месяцев? – переспросил Тодд в ужасе. – Я не могу столько ждать!

Взгляд Роша стал суровым; теперь перед ними было официальное лицо, которое знало свои обязанности и собиралось их выполнить.

– У нас нет другого выхода, – сказал он твердо. – И я должен предупредить вас. Здесь столько осложнений, что в этом случае может пройти год, прежде чем вы получите какие-нибудь деньги.

Месяц, год… Это было все равно для Тодда. Он должен был заплатить Морони в понедельник.

На следующий день, когда Тодд в полном отчаянии летел обратно в Лондон, судьба его была решена.

Альдо Морони и Клод Лапьер слушали, как Филипп Рус выносил свой вердикт по «Паломе Бланке».

За свою долгую жизнь Рус сделал сотни оценок, но еще ни одна из них не являлась смертным приговором.

Рус не был особенно любим, однако был очень известен в кругах бизнеса отелей. Крупный, тучный мужчина лет пятидесяти пяти, с круглым, полным лицом, он сделал карьеру в Лондоне и Нью-Йорке. Он был единственным сыном голландского торговца и английской характерной актрисы и переехал в Париж, когда его отец окончательно обосновался там в конце пятидесятых годов. Друг его отца помог ему начать первое настоящее дело. Однажды начав бизнес, больше он назад не оглядывался. О нем впервые услышали во время бума отелей в шестидесятых годах. Тогда говорили, что Рус продал каждый отель в Торремолинос по крайней мере дважды, и, пока его партнеры занимались в офисе бумагами, фирма «Альсруэр, Вормак и Рус» не останавливались на достигнутом. Сейчас у них имелись представительства почти в каждой европейской столице, и Рус проводил жизнь в полетах из одного города в другой. Он летал часто, никогда сам не настаивал на встречах с клиентами – в основном они звонили ему; но, как он сам шутил со своими компаньонами, он бы и чертям в ад позвонил и провел бы оценку чего-нибудь, если бы черти оплатили счет и расходы.

Огромные счета и расходы составляли суть жизни Руса, и, даже не зная причины оценки в данном случае, он уже видел, как заработает кучу денег на «Паломе Бланке». По своему опыту он знал, что люди просили его оценить что-нибудь, когда они намеревались продать свою собственность, поэтому, заработав по счету на оценке, он уже думал о том, как бы получить гораздо больше. Говоря по правде, он даже прокатился на Монмартр, пытаясь решить, кому из своих клиентов по отелям позвонить в первую очередь, и это, естественно, означало, что первый звонок будет тому, кто заплатит больше. Счет агента в три процента не был, конечно, чем-то таким, из-за чего стоило суетиться, тем более что он видел, как заработает солидную сумму на продаже курорта. Конечно, это было нарушение правил. Но кто узнал бы об этом?

Он вовсю расхваливал «Палому Бланку». «Это, – сказал он, – наверное, лучший курорт, созданный в Европе за последнее время». Говоря о ландшафте, он прибавил: «место редкой красоты». Рассыпавшись в комплиментах архитектору, он предрек «Паломе Бланке» по крайней мере одну победу в конкурсе на лучшую архитектуру. И пока он говорил, он наблюдал за реакцией клиентов. Лапьер сиял, но основной клиент, этот крупный человек, с глазами цвета гранита, по фамилии Морони только кивал. Филипп Рус подумал, что ему трудно угодить.

– А еще мне нравится мысль о проведении «Золотого кубка Паломы Бланки», – уверенно продолжал он, тем временем внимательно глядя на Морони. – Я думаю, это привлечет туда в будущем огромное количество туристов.

Лицо Морони не выражало ничего.

Рус по-прежнему внимательно наблюдал за ним. Клиенты всегда радовались, когда он продавал собственность по большей цене, чем оценивал, и всегда огорчались, когда он получал меньше. Он ведь не был дураком, чтобы сразу назначать высокую цену, тем не менее он собирался просить три процента от продажи «Паломы Бланки». По пути на Монмартр Рус все точно рассчитал. Он оценит курорт в двенадцать-четырнадцать миллионов фунтов стерлингов. Покупателю же он скажет цену – двадцать. Сделку он заключает на семнадцать с половиной. Обе стороны будут удовлетворены, Рус подтвердит свою замечательную репутацию, а в процессе сделки получит миллион. Это был замечательный план!

Но поведение Морони настораживало. Что-то в его повадках, с его тяжелым взглядом, заставляло Руса чувствовать себя не в своей тарелке. Морони был человеком, который потребует всю сумму полностью, и, хотя в конечном итоге это не имело никакого значения, Рус предупредил себя, что он должен быть осторожным. И потому он сказал:

– В настоящий момент я могу оценить курорт в восемь-девять миллионов фунтов стерлингов.

Лапьер в ужасе подскочил.

– Даже на постройку ушло в два раза больше!

– Но ведь там все еще строится, – заметил Рус, переводя взгляд на Морони. – Моя оценка соответствует настоящему моменту.

– Но все-таки, – запротестовал Лапьер, испуганно глядя на Морони.

– И не забудьте о том, – добавил Рус, – что туризм сейчас переживает трудные времена. Весь мировой бизнес…

Лапьер простонал:

– Но такая низкая цена! Ведь она стоит больше, – продолжал бормотать он с несчастным видом.