Вместо того чтобы поставить научно-техническую интеллигенцию на подобающее ей место в обществе и начать выводить ее из положения полунищего слоя, ей фактически было предложено решать свои профессиональные и материальные проблемы в совместных предприятиях или еще лучше за границей. Тем же, кто не в состоянии этого сделать, в качестве компенсации предлагалось в нищете радоваться демократизации, человеческим правам, свободе и т.д. Характерно, что, хотя с самого начала перестройки открыто был взят курс на капитализацию страны, правительство не удосужилось принять широкой программы подготовки менеджеров и предпринимателей из числа российских научно-технических специалистов, особенно молодежи, которые могли бы положить начало цивилизованному предпринимательскому классу. Вместо этого правительство явно отдавало предпочтение готовым бизнесменам из мира теневого капитала, открыто взяв курс на его легализацию, в частности через кооперативное движение.
Что касается рабочего класса, то ему была с самого начала уготовлена роль негров, овец, которых будут стричь и транснациональные корпорации, и южные теневики, и местные мафиози. Чтобы подсластить пилюлю, средства массовой информации развернули пропагандистскую кампанию, имеющую цель убедить «работяг», что иностранные владельцы будут им платить больше. В России начали гораздо интенсивнее, чем прежде, насаждать обывательский культ «страны чудес» — «Америки без проблем» — государства всеобщего процветания.
В республиках выездные кремлевские эмиссары (А.Н. Яковлев и другие) целиком и полностью бросили научно-техническую интеллигенцию, то есть главным образом русских и русскоязычных, на произвол судьбы, вступив в союз с националистическим руководством (в Прибалтике, Молдавии, некоторых других республиках) или с националистической оппозицией (на Украине и в Белоруссии). Правительство вступило в союз с литературной и художественной националистической богемой, люмпен-интеллигенцией и разного рода неудачниками, страдающими отсутствием иммунитета к реакционно-утопическим идеям, против современных прогрессивных, передовых слоев, которые только и могут двинуть страну вперед. Как понимать этот парадокс?
Понимать можно только так, что план перестройки, разработанный заокеанскими службами, предусматривал предварительное расчленение Советского Союза на множество мелких, политически бессильных государств и регионов. Теоретическую основу перестройки в числе других новомодных западных теорий составляли леворадикальные концепции нового мирового порядка, согласно которым главным механизмом стремительного экономического развития является не национальное государство, а транснациональные агентства — компании, банки, совместные предприятия и т.д. Советское государство (а позднее — Российское), традиционно выполнявшее важнейшую экономико-строительную функцию, стало просто не нужно, более того, оно мешало, и суверенизация республик означала на деле передачу суверенитета из Центра в наднациональные мировые и региональные органы — совещаниям Семерки, Трехсторонней комиссии, Международному валютному фонду, ЕЭС, НАТО и т.д. Транснациональная монополия должна была стать главным агентом экономической модернизации на пространстве, которое раньше было СССР, а еще раньше Россией.
При таком подходе не нужен большой русский бизнес (есть транснациональные корпорации и транснациональные банки), не нужен и малый русский бизнес (есть южная мафия в готовом виде, необходимо только ее легализовать). Не нужен высший слой научно-технической интеллигенции (в этой стране, но не за рубежом), ибо ТНК не собираются развивать здесь высокотехнологичные производства. Не нужен даже и средний слой технической интеллигенции, по крайней мере, в таком количестве, в каком он ныне имеется в стране, потому что планируется перевод в СССР из Западной Европы такого индустриального комплекса, который не требует большого количества специалистов. Короче, для перестройки по рецептам Запада лучшая часть русского народа не нужна, по крайней мере, в его собственной стране.
Зато для нормального развертывания такой перестройки нужен, например, закон о свободном въезде и выезде из страны (он уже принят!), чтобы любой западный бизнесмен, предприниматель со своими или полученными в кредит от какого-нибудь транснационального банка долларами мог свободно приехать в любую бывшую советскую республику и завести там дело. Чтобы вместе с индустриальным комплексом Запад мог перевести в СССР и значительную часть обслуживающей его цветной рабочей силы — негров, турок, арабов и т.д., которая в самой Западной Европе приносит очень много хлопот, а в результате успеха «перестройки» станет только обузой. Вспомним, как иные патриоты удивлялись, почему Верховный Совет СССР уделяет такое огромное внимание столь пустячному, на их взгляд, вопросу. Святая простота!
Именно в умах, руководствующихся сработанными на Западе теориями, а не реальной действительностью и реальным историческим опытом страны, могла возникнуть мысль, что народы, живущие на окраинах СССР, прежде всего на западных его окраинах — литовцы, латыши и эстонцы, а также западные украинцы, более способны к модернизации, скорее готовы вступить в постиндустриальный век, легче интегрируются в цивилизованное общество, чем русские. Только там могла появиться такая изначально порочная идея, что эти республики и регионы можно сделать зоной контакта между Россией и Западом, зоной, втягивающей «отсталую» Россию в мировое хозяйство.
Досадно, что приходится рассуждать о банальной, самоочевидной истине. С точки зрения теорий модернизации, коими якобы руководствуются идеологи и эксперты перестройки, прибалты и галичане, не говоря уже о буковинцах или карпаторусах (закарпатцах), почти по всем критериям гораздо менее русских (и русскоязычных) способны шагнуть в «технотронную эру». В их социально-культурном типе есть значительное количество традиционалистских идеологических «остатков». В Литве массы коренного населения только недавно отошли от деревенского патриархального быта, а горные районы Прикарпатья — это еще 20 лет назад натуральное хозяйство и даже кровная месть. Что же касается латышей и эстонцев, то хотя они по степени «современности» (в частности, урбанизованности) приближаются к русским, у них нет сопоставимых с русскими научно-технических и организационных кадров, прошедших школу современного индустриального развития. Как протестанты они обладают высокой трудовой этикой, но значительно уступают русским в мобильности, гибкости и приспосабливаемости, а по ряду исторических причин имеют ничтожные шансы выдвинуть сколько-нибудь значительный слой масштабных национальных предпринимателей. Не случайно, например, в Латвии в кооперативном движении задает тон русский и русскоязычный элемент, а «прогрессивное» национальное руководство республики по «национальным соображениям» вставляет кооперативному движению палки в колеса.
Индустриальный комплекс и в Прибалтике, и на Западной Украине за некоторыми исключениями не носит органического характера, а трансплантирован из России. Он обеспечивается в основном русскими кадрами от конструктора и разработчика до техника, а в Прибалтике также и более квалифицированной рабочей силой (в основном белорусской). Отстранение русских и русскоязычных технических и организационных кадров и замена их недавними выходцами из прибалтийских хуторов ни к чему хорошему привести не может. Прибалты уже показали, что они могут сделать с промышленностью, когда она попадает в их вялые руки — есть поучительный опыт превращения индустриальных Эстландии и Лифляндии в беконные республики Эстонию и Латвию.
Прибалты не собираются быть ни опытным полем перестройки, ни зоной контакта с Западом. У них одна цель — вытеснить русских или заставить их выполнять ту работу, которую сами они делать не умеют или не хотят. По словам английской «Таймс», литовские националисты намерены «сделать все районы Литвы как можно более литовскими» и «расправиться с меньшинствами, как им хочется». Такие же цели и у других прибалтов. Газета приводит следующее высказывание одного из лидеров эстонских националистов: «Русские колонизаторы в Эстонии имеют не больше прав просить гарантий, чем мексиканские незаконные эмигранты в США. Но им не стоит беспокоиться, потому что мы дадим им все права и статус, какие имеют турецкие рабочие в Германии». Газета особо подчеркивает, что в словах эстонца не было иронии. Надо сказать, что западные советологи гораздо более трезво оценивают перспективы русско-прибалтийского симбиоза, чем специалисты из команды перестройщиков. Они считают, что русские и русскоязычное население очень скоро начнут массами покидать Прибалтику и, учитывал тяжелое положение России, большая часть выезжающих поедет на Запад, где их технические знания найдут спрос и где им будут платить больше, чем в Прибалтике. Похожи, видимо, перспективы для русского и русскоязычного населения и на Галичине. Даже западноукраинский поэт Дмитро Павлычко, который слывет националистом-демократом, заявляет, что только украинцы «хозяева на этой земле, а национальные меньшинства просто имеют честь их здесь поддерживать».
